Адвокат Империи 13 (СИ) - Фабер Ник

Александра вдруг замолчала и, наклонившись ко мне, перешла на шёпот, в котором явственно читался страх.

— Он убил человека! Ты понимаешь это? Убил у нас на глазах! Виктор же врач. Он должен спасать жизни, а вместо этого стоял и смотрел на эту вашу безумную игру! Я…

— Всё сказала? — спросил я, довольно грубо её перебив.

Александра замолчала, закрыв рот прямо посередине фразы, а её лицо покраснело от возмущения.

— Ч… Что?

— Ты меня слышала, — резко произнёс я, глядя ей в глаза. — Александра, мне глубоко плевать на то, что ты или кто-то другой обо мне думает. Меня это вообще не волнует. Я пришёл сюда только затем, чтобы понять, почему ты порвала с Виктором.

Мой голос звучал твёрдо и вкрадчиво. Я смотрел ей в глаза, готовый перебить её в том случае, если она опять вздумает меня прервать.

— Послушай меня. Если я тебе не нравлюсь — пожалуйста. Я сюда пришёл не для того, чтобы с тобой мириться. Хочешь кого-то ненавидеть? Пожалуйста, можешь ненавидеть меня. Милости прошу. Я это переживу. Но не нужно перекладывать вину на Виктора. Он виноват только в том, что принял моё приглашение пойти в тот ресторан. Вот и всё. Он отличный парень. Верный до одури. Он никогда не предаст и всегда будет заботиться о тех, кто ему дорог. И я не хочу, чтобы он страдал только из-за того, что ты…

Так. Стоп. Что за хрень сейчас была? Её эмоции резко качнулись из одного состояния в другое. Настолько быстро, что я едва не растерялся — столь быстрым было это изменение. Возмущение и гнев, что горели внутри неё, разом превратились в стыдливое, чуть ли не трусливое желание оказаться где угодно, но подальше от того столика, за которым мы сидели.

Или же, что несколько более вероятно, как мне кажется, подальше от меня.

— Александра, что у вас случилось? — спросил я, но уже куда спокойнее.

— Это ты в точку сказал, — бросила она, отведя взгляд в сторону и явно избегая смотреть мне в глаза. — Верный и преданный. Всё, как ты и сказал.

— Это ты сейчас к чему?

— К тому… — начала она, всё ещё избегая смотреть на меня, но затем покачала головой. — Это тебя не касается!

— Нет уж, — не согласился я. — Давай, выкладывай. Что у вас случилось! Александра!

— Я сказала ему, что ты больной на всю голову псих! — выпалила она, и у неё словно крышку сорвало. — Да! Именно так и сказала! Ты, Александр, ненормальный! Никто в здравом уме не будет делать то, что делал ты! Никто! И я сказала это ему в лицо! Высказала всё, что думаю! И знаешь, что? Он принялся тебя защищать! Говорил, что я не понимаю. Что я тебя совсем не знаю…

На последних словах тон её голоса поднялся уже настолько, что сидящие за столиками вокруг люди начали коситься в нашу сторону. Но Романову, похоже, это не особо волновало. Её несло на эмоциях.

— Так что да, — ядовито продолжила она. — Ты прав, Александр. Он верен до одури. Всё, как ты и сказал. Слово в слово. Он верен. Тебе. А ты его используешь. Он рассказал мне вчера. Пытался переубедить. Говорил, что ты помогаешь людям. Но знаешь, что я увидела? Ты каждый раз использовал его, когда тебе это было выгодно! Когда он был тебе нужен. А Виктор, похоже, слишком тебе предан, чтобы понять, что ты сделал его придатком своих «приключений»!

Последние слово она проговорила с явным отвращением в голосе. Её эмоциональное состояние вновь качнулось. Только в этот раз уже в сторону раскалённой ярости. И вся эта ярость была направлена именно на меня.

— Думаешь, что это я просто так взяла и бросила его? — резко, даже не пытаясь скрыть агрессию в голосе, спросила она меня. — Нет, Александр. Даже не близко. Ты, видимо, настолько зазнался, что даже не замечаешь, насколько Виктор тебе предан. И он будет предан. Во что бы то ни было. Во что бы ты ни влип, стоит тебе лишь попросить, и он тут же примчится, забыв про всё и всех!

Она наклонилась ближе, а её голос стал куда тише.

— И даже вчера, после всего, что случилось, после того, как нас чуть не убили, после того, как ты едва не вышиб себе мозги, играя в эту проклятую игру с этим безумцем, он всё равно тебя защищал. Придумывал тебе оправдания. Саша знал, что делает. Саша всё продумал. Саша то. Саша это. Я лишь сделала то, что нужно было!

Сказав это, Александра схватила свою сумочку и встала со стула. Но прежде чем уйти, она вновь посмотрела на меня.

— Знаешь, почему я приняла его приглашение сходить на кофе? То, первое. Которое он мне ещё в клинике сделал. Потому что, вероятно, увидела в нём то же самое, что видишь ты. Преданного и доброго человека, который хочет помогать другим. Я уверена в том, что он станет прекрасным врачом. Замечательным! Но он никогда не сможет стать тем кем должен, пока ты тянешь его… Пока ты тянешь его на дно своих проклятых «приключений».

Последнее она чуть ли не выплюнула, после чего резко развернулась и направилась прочь.

А я остался сидеть и наблюдать за тем, как она идёт к выходу.

Это что сейчас такое было? Я даже на пару секунд задумался о том, а не послышалось ли мне. А потом встал, бросил на стол пару купюр, которые точно перекроют наш заказ, и направился следом.

— Александра! — крикнул я, выйдя на улицу.

— Отстань, — донеслось до меня. — Я не хочу с тобой больше разговаривать. Твои пятнадцать минут истекли.

— Ага, конечно, — я догнал её и, взяв за локоть, развернул к себе. Вышло настолько резко, что она едва не поскользнулась на покрывающем дорожку снегу. — Думаешь, что имеешь право решать за других?

— Что ты несёшь? — Романова попыталась вырвать свою руку из моей ладони, но куда там. Отпускать я её не собирался. А то точно слушать не станет и сбежит. — Опусти меня! Я сейчас закричу…

— Да ори ты сколько тебе влезет, — огрызнулся я. — А пока воздуха в легкие набираешь, заткнись и слушай. Кто тебе дал право решать за него, а? Ты кто? Его психотерапевт? Или мать? Или что? Бесит, что он не готов подчиняться лишь тебе одной, да?

Она дёрнулась, словно я ей пощёчину залепил.

— Да как ты смеешь… — зашипела она. — Я…

— Да мне всё равно, — отрезал я, не дав ей закончить фразу. — Какое ты вообще имеешь представление о том, через что мы с ним вместе прошли, а? Думаешь, что имеешь моральное право указывать ему, как жить? Или диктовать свои условия?

Как бы отвратительно это ни прозвучало, я понял, что попал в точку. Надавил на больное место. Называйте, как хотите. Мои слова обожгли её сильнее раскаленного железа.

— Слушай меня внимательно, потому что ты, видимо, не понимаешь, насколько ты лицемерна, — сказал я ей. — Ты бесишься потому, что он мне помогает? Что я обращаюсь к нему, когда мне тяжело? А ты сама-то хоть раз подумала, что он мне помогает не потому, что обязан, а потому, что он мой друг. Он не бросает тех, к кому привязан. Но ты? Ты просто хочешь, чтобы он бросил всех остальных — ради тебя. Так? Чтобы ты была единственной, кто имеет для него значение. И когда ты видишь, что не стоишь выше всех, ты не просто обижаешься — ты начинаешь ненавидеть. Потому что ты эгоистка, Александра. Просто ты это маскируешь под благородные слова вроде «я за него переживаю», «ты его используешь» и прочее дерьмо. И знаешь, что? Ты права. Если мне нужна будет его помощь, то я позвоню ему, и он тут же примчится. Точно так же, как если ему нужна будет моя помощь, он знает, что может на неё рассчитывать независимости от всего. Я в лепёшку расшибусь, чтобы помочь ему. Потому что он мой лучший друг. А ты… На самом деле ты просто не можешь и не хочешь смириться с тем, что ты не стала центром его вселенной за… сколько вы там встречаетесь? Месяц? Это не любовь и не привязанность. Это грёбаное собственничество. И ты сама не видишь, как душишь его. Так что не смей судить меня за то, что я прошу его о помощи. Сначала разберись сама с собой.

Отпустив её, я повернулся и пошёл прочь, чувствуя, как стоящая позади меня девушка пылала от возмущения, злобы… и стыда.

Скворцов позвонил мне в тот момент, когда ехал в такси обратно в «Ласточку». Встречу с Русланом перенес на завтра, а то сейчас настроения общаться с кем-то кто был мне дорог вообще не было. Ещё сорвусь. Потому что ехал я, мягко говоря, крайне злой. Разговор с Александрой вышел даже близко не таким, каким я себе представлял его у себя в голове. Более того, кажется, я сделал теперь только хуже. Оставалось надеятся на то, что Виктор меня потом не прибьёт.