Вампиры ночи - Найт Кейдис

– Вы убивали невинных людей, чтобы продавать их кровь и создавать наркотики?

– Нет, – кряхтит доктор Василий.

И это последнее слово, слетевшее с его губ. Лукка бросается на него, вгрызаясь в яремную вену и выплевывая массу крови и плоти на пол. Он отпускает Василия, и тело доктора соскальзывает на пол, его голову удерживает лишь обнаженный позвоночник. Лукка молниеносно хватает приставной столик у двери и разбивает его о стену, вонзая расщепленную деревянную ножку в грудь доктора. Я раньше никогда не видела, чтобы Вампира протыкали колом. Мне казалось, что тот должен взорваться, разлетевшись на куски, или превратиться в дым, но вместо этого Василий просто падает. Медленно, как обычный человек.

Лукка оборачивается, заставляя меня вздрогнуть. Он выглядит как демон: его прекрасное лицо стало багровым, а белые дизайнерские штаны пропитались кровью доктора.

– Хорошо, что на мне пластиковые сланцы, – заявляет он, облизывая свои губы.

Я тут же обвиваю руками его шею, пачкаясь в липкой крови, но мне все равно – одежда на мне уже покрыта моей собственной засохшей кровью. Лукка крепко меня обнимает, и понимаю, что для него это не только облегчение. Он расстроен из-за своего брата. Я доказала ему, что не лгала о докторе, и теперь Лукка также знает, что сказанное мной о Константине – правда. Касаюсь руками его затылка, и он крепче прижимает меня к себе.

– Спасибо, что веришь мне.

– Ты не умеешь лгать. Я тебе это уже говорил.

Смотрю на пепел под моими ногами.

– Мне жаль, что тебе пришлось его убить.

Лукка пожимает плечами.

– Он все равно мне никогда не нравился. Кроме того, убивать легче, когда ты делаешь это часто.

Я слышу звон его лжи и крепче прижимаю к себе. Кем бы был Лукка, если бы Константин ничего от него не скрывал и использовал в качестве личного сторожевого пса?

– Нам нужно выбираться отсюда, – произносит он чуть вздрогнувшим голосом. – Пока только я могу тебя защитить.

В ответ согласно киваю.

– Мне нужно улететь обратно домой. Мой паспорт в сумке. Поеду на такси.

– Нет! Я отвезу тебя, у моей машины затонированные стекла, так что со мной ничего не случится. Ключи в кабинете.

Стоило мне направиться к его машине, как он тут же снова притягивает меня к себе.

– Ты пойдешь со мной. Я не выпущу тебя из виду, пока ты не будешь в безопасности. Пошли.

– Но разве Димитрий не в клубе? Он здесь сидит день и ночь. – Я представляю его, мчащегося обратно к Константину сразу после убийства Асель. Кусок дерьма!

Лукка отстраняется и убирает с моего лица пряди, оставляющие за собой кровавые линии.

– Думаешь, меня пугает этот плюшевый мишка?

Глава двадцать восьмая

Странно оказаться в клубе днем. Все окна закрыты, но уборщиков еще не было. Здесь полный бардак. Разбитые стекла валяются на столах и полу, и одинокая туфля на тонком каблуке лежит на небольшой сцене. Мне она знакома, она принадлежит Асель. Принадлежала. Сглатываю чувство вины. Я могла бы ее спасти, если бы встретилась с ней раньше, а не провела три дня в постели с Луккой. Моя вина в том, что она мертва.

Мы проходим мимо бара и сцены и направляемся к двери с надписью «Вход воспрещен». Как только Лукка начинает вводить код, с другой стороны клуба раздается грубый крик.

– Куда ты ее ведешь?

Димитрий подбегает к нам, его огромные, похожие на лапы руки сжаты в кулаки. На нем все еще детский голубой спортивный костюм «Адидас», куртка туго застегнута на бочкообразной талии, однако он снял свою дурацкую панаму. Я замечаю темную отметину на его рукаве и с удивлением осознаю, что это кровь Асель. Перед моими глазами начинают мелькать образы медведя, перерезающего шею моей подруги. У меня кружится голова, и я быстро моргаю, изо всех сил стараясь прийти в себя.

Лукка оборачивается к Димитрию, загораживая меня собой и одаривая вышибалу своей липко кровавой улыбкой.

– Отвали и возвращайся в свою берлогу, – произносит он.

Глаза Димитрия черные и идеально круглые, словно два камня, воткнутые в лицо снеговика.

– Константин сказал, что никто не должен входить в его кабинет, включая тебя, – рявкает он на Лукку.

Димитрий стоит перед нами, и его тяжелые золотые цепочки звонко бьются друг о друга. Он проводит рукой по своей короткой стрижке, по шее шириной с его квадратную голову, и поднимает подбородок, показывая, что мы должны уйти.

– Отведи Ведьму обратно в клетку, или я выпотрошу ее, как выпотрошил ее подружку.

Они оба не сводят друг с друга глаз, белые глаза сверлят медвежьи. Ни один из них не двигается, наблюдая в ожидании.

– Я не подчиняюсь твоим приказам, – рычит Лукка, а затем бросается на вышибалу, оскалив зубы и гневно сверкая глазами, как будто раскаленными добела.

Он целится в яремную вену Димитрия, сбивая его с ног и вонзая клыки ему в шею. С диким ревом тот вскакивает и стаскивает с себя Вампира, словно пушинку.

Вышибала и так высок ростом, но теперь такое ощущение, будто он стоит на цыпочках, возвышаясь над Луккой. Сначала медленно, а затем все быстрее Димитрий поднимается выше и выше, его ноги становятся толще, а плечи округляются. Спортивный костюм вышибалы выцветает, и на его месте появляется белый мех, окрашенный в желтый цвет московским смогом, густой и спутанный, будто испачканный мочой снег. Руки Димитрия превратились в гигантские лапы, его ладони черные и мягкие, а когти, пропитавшиеся никотином, выскакивают, словно кинжалы, и ударяют Лукку в грудь.

Вышибала – полярный медведь? Гребанный здоровенный полярный медведь?!

Я догадывалась, что Димитрий медведь, как только его встретила. Мне казалось, что он обычный лесной «косолапый» или что-то вроде этого, но мне и в голову не приходило, что он настолько огромный. Поднимаясь на задние лапы, Димитрий становится практически в два раза выше меня, и, вскрикнув, я быстро прячусь за колонну. Он снова взмахивает когтями и рычит, заставляя Лукку отшатнуться назад.

Наблюдаю, как они неподвижно стоят и смотрят друг на друга – медведь на задних лапах и Вампир, готовый броситься на врага, обнажив свои клыки. С невероятной скоростью Лукка снова кидается в атаку и запрыгивает на шею медведя, вновь вонзая клыки в горло Димитрия. В этот раз ему удается вырвать часть плоти. Медвежий мех густой и грубый, но он быстро розовеет, когда из раны начинает сочиться кровь. Лукка спрыгивает и выплевывает выгрызенный кусок, будто русский Майк Тайсон [16]. Его лицо покрыто алым, тонкие белые волосы прилипли к окровавленным губам.

– Прячься, – кричит он мне, преграждая путь рукой и заставляя меня снова вернуться за колонну.

Димитрий покачивается, затем с глухим стуком приземляется на четыре лапы. Он медленно двигает головой, но пронзительные черные глаза все еще смотрят свирепо. Кажется, Лукка собирается снова атаковать, но вышибала опережает и с громким ревом бросается на него. С неимоверной силой он опрокидывает Лукку. Димитрий нависает над ним, одной гигантской лапой надавливая на грудь и поднимая другую когтистую лапу, готовясь его выпотрошить. Лукка мельком бросает на меня взгляд, и у меня сжимается сердце. Ему не пошевелиться. Он в ловушке.

– Я убью тебя, Димитрий, – рычит Лукка, но мы оба знаем, что медведь победил.

Оглядываюсь в поисках чего-то, что можно бросить в Димитрия, вскинувшего голову к потолку и издавшего такой рев, что вибрация от него проходит по всему моему телу. Подумываю о том, чтобы кинуть в него барный стул или приставной столик, но после моих жалких попыток попасть стеклянными пузырьками в машину Лукки, понимаю, что это совершенно бессмысленно. Поставив стул обратно, я обращаю внимание на маленькую сцену рядом со мной и поднимаю брошенную туфлю с тонким каблуком.

Чертовски глупая затея. Но, честно говоря, именно такие идеи обычно оказываются лучшими.

Яростно вскрикнув, бросаюсь на Дмитрия. Его гигантская лапа поднята в воздух, и как раз в тот момент, когда он собирается ударить Лукку, я запрыгиваю и вонзаю шпильку в висок Перевертыша. Раздается тошнотворный хлюпающий звук, когда я вгоняю каблук глубоко в голову медведя, вплоть до основания туфли, заталкивая изо всех своих сил.