Личный аптекарь императора (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Саша, иди сюда, — махнул она рукой, увидев меня в дверях. — Иногда я так скучаю по тем временам, ведь, кроме воспоминаний, у нас ничего не осталось.

Я подошёл к ней, заглянул через плечо и увидел эффектную женщину в роскошном платье и с дорогими украшениями. На заднем фоне виднелся вычурный зал торжеств и танцующие пары.

— Мне здесь двадцать пять лет, — она любовно провела пальцем по фотографии и только сейчас я понял, что это и есть Лида.

Она сильно изменилась. И дело даже не в возрасте. С фотографии смотрела жизнерадостная девушка с блеском в глазах, теперь же рядом со мной уставшая женщина с огромным ворохом проблем и переживаний.

Лида перевернула страницу и показала следующую фотографию, на которой была изображена пара: мать и отец Шурика. Они стояли, обнявшись, в том же самом зале. Вдали виднелся императорский трон, а над ним гербовые флаги.

— В этот день Диме присвоили звание Личного Аптекаря Императора за заслуги в аптекарском деле. Ещё никогда род Филатовых не поднимался так высоко. Мы так радовались, — она прерывисто вздохнула, сдержав слёзы. — Как же всё изменилось… И Дима куда-то пропал. Знаешь, я уверена, что он жив.

— Откуда такая уверенность, если уже лет пять прошло? — уточнил я.

— Просто чувствую, — еле слышно ответила она, захлопнула фотоальбом и решительно поднялась с дивана. — Пора завтракать, а потом мне надо готовиться. Григорий Афанасьевич велел к обеду накрыть на стол. Сказал, что ты с кем-то будешь встречаться.

— Да. Есть у меня одно предложение для наших вассалов, — кивнул я.

— Бывших вассалов, — поправила она. — Теперь мы даже себе не можем помочь, не то что другим.

— Всё изменится, поверь мне.

Лида провела рукой по моим волосам, печально улыбнулась и поспешила на кухню, а я взял фотоальбом и быстро пролистал его. Судя по фотографиям, родители Шурика были счастливы, успешны и очень богаты: роскошные дома, украшения, автомобили, путешествия, приёмы, награждения. Теперь же всё иначе. Совсем иначе.

Геннадий Борисович Сорокин вышел из такси и, тяжело вздохнув, принялся подниматься по лестнице Главного управления имперского здравоохранения. Патриарх рода Сорокиных занимал в нем одну из высоких должностей и согласился принять внучатого племянника в своём кабинете.

Когда-то давно патриарх поставил Геннадия руководить лечебницей в небольшом городке под названием Торжок по просьбе своего старшего брата. Должность была не самая прибыльная и престижная, но это всё, что он мог доверить своему ленивому и глупому родственнику.

Охрана за дверью проверила Сорокина на наличие оружия, и двое бойцов проводили его к кабинету на втором этаже.

Обмакнув платком пот со лба, мужчина глубоко вздохнул и постучал в дверь.

— Войдите! — услышал приглушённый голос, медленно открыл дверь и зашёл в кабинет.

Он оказался в роскошно обставленном помещении с высокими потолками, арочными окнами, лепниной на потолке и стенах, а также различными антикварными вещами.

У окна в кресле с высокой спинкой сидел пожилой худощавый мужчина в сером костюме и с атласным красным платком на шее. Он держал в руке кофейную чашку, оттопырив мизинец.

— Приветствую вас, Ваше Сиятельство, — сказал Геннадий и низко поклонился старику.

Тот поставил чашечку на столик, улыбнулся и проскрипел:

— Здравствуй, Гена. Будешь кофею?

Сорокин редко бывал в столице и всего пару раз встречался с патриархом, поэтому на мгновение замешкался. С одной стороны, ему хотелось пить. Но, с другой, он уже жалел, что пришёл сюда и очень хотел убраться подальше.

— Ну так что? — холодно спросил старик.

От прежнего благодушия не осталось и следа, поэтому Геннадий оттянул галстук и энергично замотал головой.

— Ваше Сиятельство, спасибо за предложение, но я не хочу перебивать аппетит перед обедом.

— Как хочешь, — пожал он плечами и указал на кресло, стоящее напротив. — Садись и рассказывай. Мне даже самому интересно, что же такого случилось в твоём Торжке, что ты сам не можешь справиться и просишь встречи со мной?

От этих слов у директора лечебницы мурашки побежали по спине, а ладони, наоборот, вспотели. Он грузно опустился в кресло и не смея поднять взгляд на старика, начал говорить.

— Ваше Сиятельство, по вашему заданию я приглядывал за Филатовыми. До недавних пор они вели себя тихо и занимались лишь своей лавкой, но в последнее время до меня начали долетать кое-какие слухи. А потом я и сам убедился, что младший отпрыск Филатовых пренебрегает имперским запретом.

— И каким же это образом? — заинтересовался патриарх.

Сорокин рассказал о том, что слышал от сына, вкратце поведал о личной встрече с Филатовым, а также о том, что тот создаёт лекарственные средства и, предположительно, использует запрещённые для них манаросы.

— Эх, Геннадий, неужели ты сам не догадался натравить на него Имперскую службу исполнения наказаний? Обязательно в Москву ехать и отрывать меня от дел? — в голосе патриарха слышались металлические нотки, а взгляд не сулил ничего хорошего.

— Ваше Сиятельство, я несколько раз писал на них доносы, но имперцы ничего не нашли, — развёл он руками. — Но я-то точно знаю, что они снова занялись аптекарским делом. Не знаю насчёт деда, но вот внук…

— Внук? Ты серьёзно? — усмехнулся старик. — Он даже в академию не смог поступить из-за недостатка маны. У него и знаний-то никаких нет, кроме школьных. Как он мог сделать то, о чём ты говоришь?

— Но ведь…

— Гена, я не буду больше тратить время на тот бред, что ты несёшь, — грубо прервал его патриарх. — Гришка Филатов никогда не пойдёт против запрета — слишком боится ещё больше навредить роду. Младший же ни на что не способен. У него нет ни знаний, ни маны. У его матери от рождения были слабые аптекарские способности, а теперь и подавно. Если ты мне рассказал всю правду, то единственный, кто мог что-то сделать — Дима Филатов.

— Э-э-э, так ведь он пропал, — осторожно произнёс Геннадий.

— Можешь идти, — отмахнулся патриарх. — И продолжай следить за Филатовыми.

Сорокин хотел задать ещё несколько вопросов, но понял, что лучше не нарываться.

— Благодарю, Ваше Сиятельство, что приняли меня, — он поднялся с кресла и низко поклонился старику.

Тот лишь кивнул и отвернулся к окну.

Геннадий вышел из кабинета и с облегчением выдохнул. Теперь он был спокоен. Со своей стороны он сделал всё, что следовало, дальше пусть разбираются те, кто сидит повыше. Ему было велено приглядывать за Филатовыми и докладывать, если будет что-то подозрительное, что он и сделал.

Правда, жажда мести не покидала его, но он умел ждать. С Филатовыми наверняка покончено. С ними расправятся либо Лютый, либо патриарх.

Спускаясь по лестнице к ожидающему его таксисту, он набрал номер своей секретарши.

— Люська, я освободился. Готовься, скоро приеду.

— Жду тебя, мой пухляш, — томно ответила та и чмокнула в трубку.

Аристарх Генрихович смотрел, как никчёмный родственник запихивает своё массивное тело в такси, и думал о его словах. На самом деле его встревожили новости о том, что Филатовы больше не сидят в своей норке, а посмели высунуть нос. Если так пойдёт дальше, то они могут стать серьезной проблемой для лекарских родов.

В прошлом так и было. Их аптеки тогда пользовались огромной популярностью, а спрос на лечебные артефакты тех же Сорокиных или Распутиных неуклонно падал. Дошло до того, что скоро бы им пришлось жить на субсидии империи, которые выделяются для лечения населения. А это всё равно, что просить милостыню.

Да, тогда пришлось пойти на крайние меры…

Сейчас, когда гнев императора поутих, не дай боги к нему на стол ляжет просьба о помиловании рода Филатовых. Это, конечно, маловероятно, но патриарх предпочитал заранее рассматривать самые плохие варианты.

Аристарх Генрихович тяжело вздохнул, взял со столика телефон и набрал номер, по которому не звонил уже несколько лет.