Кулак Полуденной Звезды. Нурарихён поневоле - Алекс Кош Литагент

– Да, – подтвердил я, облегчённо выдохнув и распластавшись на комфортном сидении. – Только пока мы едем по городу, веди помедленней, пожалуйста.

Мне хотелось осмотреть город взглядом баньши и понять, насколько всё плохо. Кстати, тень смерти на дворецком выглядела значительно менее тёмной, чем на любом из прохожих. Такое впечатление, словно лично у него было гораздо больше шансов выжить в предстоящем бедствии. В принципе логично, ведь он действительно силён как боец, раз смог сдерживать отца Донни, одарённого мощными огненными способностями, при этом не убив его.

Дорога до особняка занимала часа полтора, а с неторопливым проездом по городу, и все два. Но мне было очень важно посмотреть, насколько близка смерть к жителям Барсы, и картинка вырисовывалась не слишком приятная. Пару раз мне попадались настолько чёрные тени, что я просил дворецкого остановить машину, но люди уже исчезали в толпе. Правда, не знаю, что я мог бы сделать и как объяснить свой интерес, но ощущение неминуемой смерти меня тянуло к этим теням словно магнит. Возможно, это были отголоски голода самой баньши, но справиться с этой тягой я всё равно не мог.

Когда мы выехали из города, стало полегче. Лишь один раз мимо пронесся мотоциклист на ярко-красном мотоцикле, за которым тянулась настолько черная тень, какой я ещё не встречал. Но, что интересно, она будто слегка отставала от летящего вперёд словно пуля агрегата. Я буквально увидел визуализацию крылатой фразы «убегать от смерти» или «мчаться так, словно за тобой гонится смерть». И, как ни странно, вместо страха, я ощутил странный прилив адреналина. Мне тоже захотелось вот так промчаться на мотоцикле по дороге, чтобы даже смерть от меня немного отставала.

По приезду в особняк я сразу спустился в лабораторию, где застал ёкаев за уже привычными занятиями в главном зале лаборатории: тануки Шики о чём-то спорил с Семёновым, человек-кот Мессиэль завис в планшете, а остальные смотрели какой-то сериал на большом экране в углу комнаты. Им там поставили диваны, на которых головастый Госу, кицунэ, и Мако с Садако проводили большую часть времени.

– Как первый день в школе? – тут же поприветствовал меня Семёнов, посмотрев поверх экрана ноутбука, разрисованного защитными рунами.

– Отлично, – ответил я, с интересом разглядывая ёкаев. Удивительно, но над ними вообще не было никаких теней смерти, словно они вообще не планировали умирать. – Познакомился с одноклассниками, прослушал лекцию по истории, сожрал баньши. А как Евгений Сергеевич, не появлялся?

– Нет, – по инерции ответил профессор.

Михайлов-старший уже второй день отсутствовал в особняке, пытаясь каким-то образом добраться до Грея Донована и выяснить, что случилось с Никой. Он использовал какие-то свои связи, надеясь надавить на его семью, и вроде бы даже что-то начало получаться, но процесс это был не быстрый.

– Стоп. Что?! – опомнился Семёнов, вскочив из-за стола. – Ты сожрал баньши?!

Шики, сперва не обративший на моё появление никакого внимания, аж подпрыгнул от удивления.

– Что?! Прям полностью сожрал?!

– Там особо не было других вариантов.

– Ну и кто так делает?! – возмущённо воскликнул тануки, подбежав на своих коротких лапках ко мне. Всё-таки мне всё ещё было непривычно разговаривать с кем-то вроде енотовидной собаки на задних лапах, как с обычным человеком. – Надо было не убивать баньши, а поймать и привезти сюда! Это же такая полезная способность, и такой отличный опытный образец!

– Бегом в кресло! – тут же среагировал Семёнов. – Наблюдение за процессом переваривания такой большой души может дать много полезной информации!

В лаборатории профессора было создано особое сидение, оборудованное всеми возможными датчиками, способными считывать данные с человеческого тела, энергетики и частично души. Некоторые из этих датчиков были созданы совсем недавно благодаря Шики и его знаниям рун, и именно они отвечали за изучение душевной энергии. Тануки вообще развернулся в лаборатории по полной, влезая во все исследования Семёнова, и тот совершенно не был против.

Далее были два часа длительных исследований моего состояния, которые лично мне не дали ничего кроме головной боли, зато Семёнов с Шики были просто в восторге. Они что-то возбуждённо обсуждали, сыпля непонятными терминами. Хорошо хоть потом мне объяснили на пальцах, что же происходило с сожранной душой внутри меня. Хотя, в целом, мне это уже говорили и раньше.

– Твоя душа настолько сильна, что затягивает в себя душу существа. Затем эта часть души оказывается в твоём сейка тандэн, или нижнем дань-тяне, как это называют китайцы, где ты постепенно начинаешь её переваривать. И вот пока ты занимаешься перевариванием, способности этой души временно становятся твоими.

– То есть, я должен благодарить за краденные способности своё медленное пищеварение? – спросил я, когда услышал это объяснение в первый раз.

– Примерно так, – согласился Шики. – В теории когда-нибудь ты мог бы научиться контролировать этот процесс. Но для этого нужно очень долго практиковаться под руководством знающего человека. Или существа. Кого-нибудь, кто знает, как это работает, так сказать, изнутри, на собственных ощущениях.

– Или мы продолжим работать над нашими датчиками, чтобы лучше понимать процессы, происходящие внутри дань-тяня, – оптимистично заметил Семёнов. – Но, разумеется, это требует очень много времени и образцов. Поэтому важно, чтобы ты в случае, если поглотишь кого-нибудь, сразу мчался сюда.

Собственно, это я и сделал, и теперь Семёнов буквально светился от счастья, записывая многочисленные физические, метафизические и чёрт знает какие ещё показатели. Но то, что для него было маной небесной и возможностью заняться тем, что он любил больше всего, для меня превратилось в довольно скучное времяпровождение.

– Эй, Рома-Рома-Роман, – пропела кицунэ, запрыгнув на один из столов рядом со мной. Она всё так же оставалась в максимально комфортной для себе форме фурри, с головой серебряной лисы и человеческим телом. – Ты когда уже экранируешь мою душу?

– Как только ты откроешь её мне, – уже в который раз ответил я. – Я бы назвал тебя по имени, но не знаю его. Да и никто здесь не знает, между прочим.

– Что в имени тебе моём, – фыркнула «лисица», показав острые клыки.

– В паспортном столе это скажи.

– А если я вообще не собираюсь никому ничего открывать? – раздражённо спросила кицунэ. – Вы будете держать меня здесь силой?

Мессиэль оторвался от планшета и хмуро посмотрел на неё.

– Ты каждый день заводишь один и тот же разговор. Если хочешь, мы вывезем тебя подальше в леса, и живи сама как хочешь. Возможно, инквизиция не настолько хороша в поиске таких как мы, и всё даже обойдётся.

– Кстати, а ведь неплохая идея, – заметил Шики, злодейски потерев лапки. – Можем на её примере узнать, насколько быстро среагирует инквизиция.

– Тфу на вас, – обижено насупилась кицунэ.

Удивительно, но мимика «лисы», как и «кота» Мессиэля, оказалась даже более выразительна, чем человеческая. Она читалась значительно легче и выглядела будто утрированной.

– Не слушай их, – вмешалась Мако – женщина со змеиной шеей. – Мы тебя любим.

Ёкаи постоянно собачились между собой, но делали это то ли со скуки, то ли по привычке, но как-то без огонька. Как бы сказал Станиславский – «не верю!». И хоть им и было скучно сидеть в лаборатории Михайловых, это было куда приятнее, чем прятаться под землёй, к тому же, Шики, Мессиэль и Госу уже могли свободно передвигаться среди людей и периодически выбирались в город под присмотром людей Михайлова. Правда, тануки пока был слишком слаб, чтобы принимать человеческий облик, и вынужден был притворяться экзотическим ручным зверьком, что его откровенно бесило.

– Основные параметры мы сняли, теперь подробно опиши, как работает способность баньши, – велел мне Семёнов, и все ёкаи тоже навострили уши, причём у некоторых это даже было видно физически по их движениям.

Я подробно изложил всё, что узнал о действии способности, и обо всём, что видел. Конечно, Семёнов отнёсся к тому, что все жители островов находятся в опасности, довольно скептически, упорно утверждая, что абсолютно каждый живой человек в любом случае помечен смертью. Вот только ёкаи этому его заявлению полностью противоречили.