Решатель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Искренне надеющийся на понимание, искренне считающий тебя своим другом, Ивао Хаттори'

— Сволочь, — беззлобно оценил я этот образчик эпистолярного жанра, — Ни одного намека на то, что он планирует сделать. Пангао?

— Ммфф? — панда заинтересованно подняла морду.

— Вали из страны. Срочно. Спящий Лис собирается учудить нечто эпически отвратное.

— ФФФ??? — глаза зверя снова начали выпучиваться из черепа.

— Нет, я не знаю. Всё, что тут есть… — я тряхнул листами, поджигая их искрой Ки, — … лишь говорит о том, что он — уверен. Но, что именно задумал этот инвалид, я не знаю. Явно что-то очень масштабное.

— … что-то… — проговорили за моей спиной тихим голосом, — … настолько масштабное, что он даже вынудил своего друга покончить жизнь самоубийством…

— Мана, — с моих плеч свалилась гора, я обернулся, позволяя себе улыбку.

Действительно, на в дверном проеме этого полуподвальчика, отмахиваясь от клубов пыли, стояла моя жена. Усталый и чуть встрепанный вид, немного брызг крови на блузе и джинсах, два сломанных ногтя, но… в полном порядке. Живая и здоровая.

— Акира, — куда более щедрая на улыбки супруга на этот раз пожадничала, вместо этого сказав самым серьезным тоном, который я от неё только слышал, — Хаттори планирует взорвать бомбу.

— Где? — тут же убрав эмоции, сосредоточился я, — Какую? Зачем?

— В Огасаваре, — выдохнула Мана и закашлялась, но тут же сдержав спазм, вытолкнула из себя еще слово, — Я… ядерную.

Глава 20

Три дракона

В кабинет ворвались неожиданно для всех, присутствующих в нем. Возможно потому, что служба безопасности «Санрайза» плохо исполнила свою работу, либо потому, что эти люди решили подчиниться в первую очередь служителям закона, а не своему непосредственному начальству, пребывающему как раз здесь, со мной. Итог, в общем-то, один — мы впятером мирно сидели, по уши закопавшись в бумагах, когда к нам неожиданно набился чуть ли не полицейский взвод в виде группы захвата, уставив с десяток дул на все, что могло пошевелиться.

Через минуту нас уже подталкивали в сторону лифта, упакованных в наручники. Меня, Ману, Кимико Мотосубу и её двух юристов. Через полчаса нас разводили по комнатам допросов в здании, где когда-то главным был Соцуюки Шин. Через два часа вопросы начали повторяться, а в коридорах, невзирая на толщину стен и дверей, слышались полуистеричные выкрики людей.

На западе от Токио, довольно близко от этого прекрасного мегаполиса, но в сельской местности, всходил небольшой гриб ядерного взрыва. Совсем маленький, всего на пять килотонн, почти хлопушка. По сути, это и была хлопушка, собранная гением из материалов, которые он как-то сумел раздобыть и заначить.

Самодельная ядерная бомба, надо же. В том, что Хаттори сделал её сам, я был уверен. Ни разу не дав мне понять своего истинного отношения к «надевшим черное», этот человек, тем не менее, всегда ненавидел это явление. Оно сломало ему жизнь, превратило его организм в развалину, двигающуюся и дышащую только за счет механизмов и регулирующих медикаментов. Оно жило вокруг него тогда, когда он уже не жил, а выживал. Не просто так, а расследуя, планируя, готовя точку.

Жирную ядерную точку.

У японцев, знаете ли, свои отношения с ядерными бомбами. То, что взорвалось на пять килотонн, едва-едва снеся Огасавару, рвануло как десяток русских «Царь-бомб» на всю страну. В ином плане.

Нас не просто выпустили, а почти выгнали на улицу, прямо в уже начавшую собираться у здания толпу. Я даже приступ ностальгии легкий испытал, но он довольно быстро прошёл, когда заметил краем глаза машущую нам фигуру.

— Мотосуба-сан, — привлек я внимание растерянной и слегка помятой женщины, — Вон стоит мой знакомый, у него есть машина. Хотите ей воспользоваться?

— Хочу! — горячо подтвердила женщина и, не забыв увлечь за собой своих подчиненных, устремилась прямой наводкой на старшего инспектора Сакаки Эйчиро, точно не подозревавшего, что ему придется поработать таксистом в апокалипсис.

Тем не менее, старик не отказал и, потратив полчаса на доставку важных деловых лиц, мы с Маной оказались с ним в машине наедине. Нас он обещал отвезти домой, что и сделал, причем молча. Заговорил он лишь после того, как моя жена скрылась в доме.

— Ну и дело заварилось… — протянул этот пожилой человек, вытягивая из кармана сигарету, — Я такого не ожидал.

— Никто не ожидал, Сакаки-сан, — отозвался я.

— Неужели? — почти сразу, едва прикурив, вскинулся он, — Ты и не…?

— Вы в самом деле думаете, что я бы стал сидеть в бизнес-центре, подписывая бумаги не первой важности, и зная при этом, что Хаттори собрался сдохнуть, забрав с собой в ад всех «надевших черное»? — удивился я, — Вы хоть представляете, насколько теперь жизнь паршивой будет именно у меня?

— Честно говоря, не особо, — пыхнул дымом функционер Специального Комитета, — Думаю, дерьмо начнется у всех нас. Сам-то что делать думаешь?

— Менять страну, — незамедлительно ответил я, — Родня уже за рубежом, туристами уехали, так что сейчас с Маной выпьем чаю, я оставлю её паковать вещи, а сам к вам, в Комитет, писать заявку на загранпаспорт. Впрочем, можно и без чаю обойтись, если вы сейчас на работу.

— На работу да… на работу… — сконфуженно пробормотал Сакаки, о чем-то интенсивно думая, — Но ты бы так не спешил, а?

— Не спешил? — я хмыкнул, — Город стоит на ушах. Через сутки, когда всё начнет успокаиваться, Хаттори нанесет свой последний удар. С того света. И вот тогда за «надевших черное» примутся всерьез. Таких как я будут линчевать на улицах.

Инспектор докурил, прежде чем ответить. Аккуратно и не спеша.

— Так-то оно так, Кирью… — протянул он, — Но ты бы мог помочь. Поправить ситуацию. Поработать лицом.

— Зачем это мне нужно, Сакаки-сан?

— В смысле зачем⁈ — талантливо сыграл непонимание старик, — Чтобы утихомирить всё это! Кирью! Ты представляешь, что сейчас в городе⁈ Что в стране⁈

— Конечно, поэтому и собираюсь улететь, пока есть хоть небольшое окно. Мне нужно заботиться о семье и о жене.

— Нет, — нервно качнул головой мой старый знакомый, — Мы тебе не позволим. Ты нужен здесь! Ты очень нужен сейчас! Как лицо «надевших черное», как знаменитость!

— Попробуйте представить, что я могу сказать в прямом эфире. Что Специальный Комитет силой и шантажом удерживает меня вдали от родных, чтобы я успокаивал массы? Вы забыли, кто я, Сакаки-сан? Что я уже делал? Что я делаю, когда меня пытаются принудить?

Он вспомнил. Совсем недавно также вспоминала и Мотосуба-сан, к которой мы пришли. Мне не пришлось разжевывать женщине смысл её комбинации по оплате моей доли стремительно падающей иеной, так что она вполне согласилась пригласить меня в гости задним числом, а затем еще и устроить рабочую сессию, создав нам с Маной хорошее алиби. Возможно, самое дорогое в мире, если посчитать, насколько ей удалось сэкономить, но я решил не взыскивать с неё недоимку. Взять натурой. Денег всё равно больше, чем достаточно.

А вот Сакаки Эйчиро было сложнее. Старый оперативник питал совершенно бесплодную надежду на то, что ущерб от операции Хаттори можно уменьшить. Поэтому он и хватался за всё, что выглядит как соломинка.

— «Надевшие черное» дискредитированы. Они сейчас чуть ли не террористическая организация, — прогнозировал я, — Специальный Комитет идет ко дну еще быстрее, на вашей ответственности взрыв ядерной бомбы возле Токио, отмазаться от этого не получится. На улицах полно буянящих хулиганов, правительству не останется ничего иного, как ввести армию. Весь мир уже знает о катастрофе, глаза десятков стран уткнутся в Японию, замести под ковер ничего не получится. Люди бегут отсюда, опасаясь радиации. Ситуация эскалирует с каждым часом, так что простите, у меня нет больше времени на разговоры.

— Кирью!

На этот крик мне в спину я отвечать не стал, закрыв за собой калитку. Лелеять надежду при её очевидном отсутствии было незачем. Я даже не сомневался в том, что, когда последняя карта Хаттори будет явлена, все надежды Сакаки развеются как дым. Латать днище тонущего корабля в то время, как самая большая торпеда еще на подходе — глупость.