И предоставленный сам себе, почувствовавший вкус к жизни Ростислав Михайлович, успевший приговорить графинчик, с превеликим удовольствием бы откушал и второй, но Амилахвири спутал все карты своим приездом. Что за муха его укусила на его конезаводе, что он приехал лично… Домой…
Оставить на пороге гостя было бы невежливо, но очень хотелось. Увы, хочешь не хочешь, а выслушать надо.
Вкатившись в буквальном смысле в свой кабинет и ответив крепким рукопожатием гостю, Милославский сел напротив в кресло, выжидающе посмотрев на Дмитрия Юлоновича.
— Здравствуй, Ростислав.
— Какими судьбами в мои скромные пенаты?
— Не скромничай, Ростислав. Вижу, идешь на поправку. Как семья?
— Спасибо, все здоровы. Ой, не броди вокруг да около, Дмитрий Юлонович. Давай напрямки через лес.
— Твоя правда, не в моей чести на собственные промахи указывать. Но так вышло, что взяли меня крепко, кадык сжали и сглотнуть не дают…
Сбежавшая Марьянка вихрем пронеслась мимо гостя и, повиснув на Ростиславе Михайловиче, сунула ему в руки планшет.
— Ты только посмотри, кого показывают!
— Марьяна! — строго произнес князь.
— Посмотри! — напирала дочка, так что воздух вокруг стал плотным.
Виновато посмотрев на гостя и дернувшись плечами, дескать «дети, сам видишь…», Ростислав Михайлович сдался и посмотрел на экран. На какое-то время подвис, забыв о сидящем напротив и потеряв из виду Амилахвири.
— Вот звук, — тыкнула в экран пальцем девушка.
…Вы только посмотрите как команда играючи добывает ключ. Давайте посмотрим повтор ещё раз.
Отвлекшись от гостя, Ростислав Михайлович не заметил, как с Дмитрием Юлоновичем стало твориться что-то странное.
Казалось, ворот его рубашки стал ему тесен, не сумев неслушающимися пальцами расстегнуть маленькие пуговички и положив на стол крепко до этого державшую папку, он просто оторвал их одну за одной. Но и это не помогло.
Сердце вдруг задрожало мелкой дрожью, зашлось и замерло.
Выпучив глаза, не смея сделать вздох, он махнул рукой и, задев локтем стол, не заметил, как уронил папку под кресло. Амилахвири посмотрел на не обращающего на него внимания князя и вдруг ни с того ни с сего подскочил и, что-то невнятно пробормотав, направился к выходу.
Нога его запнулась о невесть откуда взявшуюся складку на ковре, и, опрокинувшись навзничь, он больше не поднялся.
Оторвавшись от видео, Ростислав Михайлович бросился к мужчине, но помочь было уже нечем: ссохшимся телом, скрючившись в позе зародыша, князь Амилахвири Дмитрий Юлонович испустил дух. Казалось, кто-то выпил из него всю воду, он лежал на ковре кабинета Милославского мертвее мёртвого.
И только спустя мгновение отрезвляющий крик Марьяны привёл в чувства князя, так и стоявшего, склонившись над телом гостя.
Эпилог
Лорд Маркус смотрел на вечерние огни Петербурга и, усмехнувшись, сжал ладонь. Паутинка трещины, появившаяся в углу стекла, побежала к его центру и замерла на грани, стараясь не бросаться из крайности в крайность.
Щелкнув по ней пальцем, подтолкнув вниз, Маркус даже не попытался укрыться от брызнувших мелких осколков. Ворвавшийся ветер сорвал с него цилиндр и унес в разбитое окно. Какое-то время он парил в воздухе, спускаясь все ниже и ниже, пока не затерялся между высотками.
Все шло по плану, одержимые демонами по его приказу осквернили львов, ослабив защиту города и врат.
Через сутки, в ночь парада планет, когда город будет праздновать и веселиться на карнавале, ничто не помешает ему поквитаться с людьми, давно сменившими личину и превратившимися в тварей во плоти.
Символично, тварям умереть от рук себе подобных.
Расхохотавшись, Маркус стер кровь с порезанного лица…
