Призрачный отель (СИ) - Криптонов Василий

Рука продолжала болеть. Хотя выглядела при этом совершенно здоровой. Я осторожно прищурился и посмотрел на неё призрачным зрением. Чуть не заорал. Ладонь почернела так, что, даже без консультации с хирургом любой нормальный человек сказал бы, что здесь ампутация, без вариантов.

Послышался рёв мотора. К нам с Ваном подлетел знакомый фургон, затормозил, визжа покрышками. Кажется, ещё до полной остановки Кондратий выскочил из-за руля и подлетел ко мне.

— Сказал же, бежать! — простонал он, схватив меня за руку. — Ну что за несчастье… Давно мы видящих не теряли.

На плече у него висела матерчатая сумка. Кондратий запустил туда руку и вынул пластиковую поллитровую бутылку. Свернул пробку и облил прозрачной жидкость мою ладонь.

— Это что? — спросил я сквозь сжатые от боли зубы.

— Вода. Святая вода, из церкви.

— Помогает?

— Замедлит.

Мне показалось, как будто боль слегка приутихла. Да и чернота перестала распространяться вверх по руке.

Кондратий сунул бутылку Вану, тот молча взял. А Кондратий вытащил из сумки следующий предмет, который понравился мне куда меньше. Цельнометаллический нож какой-то вычурной формы.

— Серебро, — пояснил Кондратий. — Запоминай, выживешь — пригодится. Против пожирателей и… в общем, против пожирателей первые оружия — это вода, не обязательно святая, и серебро. Не любят они ни того, ни другого.

Так изящно заговорив мне зубы, Кондратий быстро и ловко полоснул по руке.

Я вскрикнул и тут же замолчал, глядя, как из разреза льётся на землю чёрная, будто нефть, жидкость.

Вылилось её, по ощущениям, не меньше литра. И рука сделалась обычного цвета. Разве что немного бледнее.

Ван поднёс бутылку. Ополоснул ещё раз мою руку, затем подставленный Кондратием нож.

— Ну и где ты эту дрянь нашёл? — спросил Кондратий, спрятав инструменты в свою «аптечку».

— Там, — мотнул я головой в сторону коттеджа. — Я…

Ван молча двинул в указанном направлении.

— Чего это он? — спросил Кондратий.

— Эм… Он помог мне, и теперь…

— А. Связал свой Путь с твоим? Ясно. Ну, идём.

Пока мы шли, я посвятил Кондратия в наши с Изольдой вчерашние умозаключения. Когда остановились напротив жуткого призрачного дома, мне показалось, что он мерзко ухмыляется покосившимся крыльцом. Мол, ну что, рискнёшь ещё раз?

— Не заброшенный дом, а снесённый, внутри другого, — пробормотал Кондратий. — Очень далеко от наших маршрутов. Что ж, Тимур, ты продолжаешь удивлять.

— Чем?

— Да вот этим. Ван полностью прав насчёт Пути. Ты не просто так сорвался и поехал сюда.

— Думаешь?..

— Это как раз не всегда так важно, как принято считать. В призрачном мире куда важнее уметь слышать. Не ушами, если ты понимаешь, о чём я. Сердцем.

Помолчав, Кондратий с лёгким раздражением добавил:

— Но услышав сердцем, надо всё же подумать головой! Обратился бы сразу ко мне, и… Впрочем, я бы просто отбрехался.

— Вот я так и подумал. Головой, между прочим. Потому и не стал звонить.

Кондратий сплюнул, махнул рукой и переключился в рабочий режим. Ситуация сложилась, конечно, фиговенькая, но никого назначить виноватым не получалось. Иногда дерьмо просто случается, и его нужно расхлёбывать.

Он достал телефон, поднёс к уху.

— Ким, мы, кажется, нашли. Да, да! Место, где Маэстро душу держит. Дуй сюда, запоминай адрес… Нет, больше никого. Город нельзя отставлять без догляда. Сделаем вчетвером. Угу, новичок и Ван. Давай, мухой, ждём.

Пока ждали, обошли территорию, прислушиваясь к призрачному миру. Но всё было тихо. Если душу действительно спрятали здесь, то заглушили качественно, чтобы ни звука не пробилось.

Львиной головы, конечно, не было — спасибо мне. Вместо неё осталась самая обыкновенная дверная ручка — металлическая скоба, тронутая ржавчиной. Ван сунул в неё кончик палки и потянул. Дверь со скрипом отворилась, явив за собой кромешную темноту.

— Если есть какие-то сомнения в призрачном мире — не спеши хватать руками, — сказал Кондратий. — Используй оружие.

— Но у меня нет… Пустышка? — сообразил я.

Кондратий кивнул.

— Хороший вариант. Ты мог взять с собой, как мы выяснили, семь штук. Взялся бы за дверь их руками — ничего бы с тобой не случилось.

— А что это вообще такое было?

— Ловушка. Пожиратели ставят такие капканы на неподготовленные души. В больницах частенько снимать приходится. Ты вляпался — ловушка начала тебя жрать. Защищаться ты не умеешь, долго не продержался бы. Не уверен, что я бы успел. Хорошо, что Ван подсуетился.

Я передернул плечами. Быть сожранным заживо — такая себе перспективка. Вот уж когда не порадуешься собственному живому воображению.

К дому подъехал ещё один фургон, принадлежащий Комбинату благоустройства. Подходящее название, что и говорить. Благоустраивают без устали. Ким заглушил двигатель, выбрался наружу.

По пути окинул пристальным взглядом призрачную халупу. Поздоровался со всеми за руку. Моя уже работала прекрасно, только лёгкая боль в месте разреза напоминала о пережитом приключении.

— Ну что, начнём? — предложил Ким.

Выставив перед собой палку, Ван первым двинулся внутрь.

— Что он будет делать? — спросил я. Поняв, что зачем-то понизил голос.

— Попробует убрать защиту, — отозвался Кондратий. — Если мы не слышим душу, значит, Маэстро отгородил её. В прошлый раз было так же, но в прошлый раз моих усилий хватило, чтобы пробить. А теперь, смотрю, даже Ван…

Кондратий, как и все мы, пристально наблюдал за Ваном. Тот, на фоне кромешной темноты, орудовал палкой. Наносил рубящие удары сверху вниз, как будто чертил в темноте светящиеся штрихи. Но толку от этого было немного.

— Я — к нему, — напряженно сказал Кондратий.

Бросился к Вану. В руке у него появилось оружие. Тоже палка, но не такая, как у Вана. Короткая, с полметра, дубина с шарообразным шипастым наконечником. Кондратий размахнулся и жахнул дубиной в темноту. Поверх светящихся штрихов образовалось что-то вроде вмятины. От неё во все стороны побежали искры.

— Есть! — сказал Ким. — Дрогнула. Вдвоём — должны пробить.

Я взглянул на Кима. И увидел, что он держит в руке саблю. Похожую на ту, что была у Дениса.

— Как вы всё-таки призываете оружие?

Вопрос был не сказать, чтобы своевременный, но когда ещё-то вопросы задавать? Не спрошу сразу — так и буду забывать и откладывать.

— Само появляется. — Ким вопросу не удивился. — То, что тебе привычней.

— Угу…

— Я в кавалерии служил, — проследив за моим взглядом, пояснил Ким. — Под командованием Будённого. В самом начале войны.

— Угу, — повторил я.

Количество войн, в которых мои новые коллеги принимали непосредственное участие, определенно превышало уровень моих знаний из школьного курса истории. Великая отечественная — ну, тут всё понятно. Как-никак, в городе-герое Смоленске живу, он памятью о воинской славе насквозь пропитан. Форпост Российского государства, все удары первым на себя принимал.

Про 1812-й год и Наполеона я тоже знал. Тоже, кстати, потому что Смоленск, Наполеону тут в своё время крепко рога обломали. А вот все остальные войны… Можно, конечно, попытаться оправдаться тем, что сильнее, чем я историю, ненавидела только наша историчка свою работу. Махровая была пустышка, сейчас я это понимаю. В школу ходила, как на каторгу. Отбубнить параграф, заставить учеников повторить бубнеж, понаставить двоек, если хоть слово мимо скажут, да домой пойти. Чудо, а не учительница.

Тогда я, видимо, пустышку интуитивно чувствовал. Неприязнь к учительнице переносил на предмет, и от истории шарахался так же, как от исторички. Но сейчас всё больше понимаю, что от детских комплексов пора избавляться. Хотя бы основные вехи запомнить: что там в каком году или хотя бы веке, когда был Суворов, когда Будённый, когда какая революция, и так далее. А то рано или поздно встряну в ситуацию, в которой будет вот прям сильно неудобно. Сердцем чую. А сердце у меня, как сказал Кондратий, чувствительное.