Компиляция: Код Хаоса (СИ) - Гориллс Егор

От группы в белых халатах ко мне подошёл мужчина. За прозрачным щитком — строгие серые глаза и густые усы.

— Здравствуйте, Максим, — кивнул он. — Меня зовут Алексеев Андрей Михайлович. Я руковожу этой лабораторией. Нам нужно будет провести несколько тестов и взять у вас анализы — чтобы убедиться, что вы не являетесь переносчиком заразы.

— Здравствуйте, — ответил я, тоже кивнув. Вежливо.

То, что он не медик, было видно сразу. Его взгляд не просто осматривал — он сканировал. Смотрел так, будто уже видел моё внутреннее строение и разложил по полочкам. Как будто я прямо сейчас лежал под рентгеном — и что-то там его уже настораживало.

— Давайте пропустим всё это, — я обвёл рукой помещение. — Это бесполезно. Потому что это не вирус и не бактерия. Это то, что вы не сможете определить своими приборами.

— Почему? — с удивлением спросил учёный.

— Это Хаос, — просто ответил я. — Первородный. Изначальный. Вы же не можете зафиксировать Систему? Её энергию, её влияние на людей?

— Хаос… как в фантастических книжках? — хмыкнул Андрей Михайлович. — У нас не было материала, с кем работать — всё осталось за непроницаемым барьером. А теперь есть вы.

Он сделал шаг в сторону консоли и бегло что-то проверил.

— И мы попробуем определить энергетическую сигнатуру. И так называемой Системы. И того самого Хаоса.

— Не буду вас отговаривать, но мы тратим время, которого у нас почти не осталось, — покачал головой я. — Мне нужен Егоров, нужно с ним поговорить.

— Давайте начнём. Егоров скоро будет — ему пришлось отъехать по важному делу, — голос у Алексеева стал твёрдым. Без вариантов. Возражения не предусматривались. Меня собирались изучать. Прямо сейчас.

Я тяжело вздохнул и сел туда, куда кивнул один из ассистентов.

Сначала были стандартные анализы — кровь, слюна, зрачковый рефлекс, давление, пульс, реакции на свет. Потом пошло интереснее. Меня усадили в капсулу, похожую на МРТ, и врубили какую-то адскую вибрацию — будто внутри всё тело сканировали на молекулярном уровне. В ушах гудело, в глазах вспыхивали блики, как будто кто-то в голове включал и выключал фонарик.

Потом был еще какой-то странный сканер — я стоял, раскинув руки, а вокруг вращались тонкие серебристые антенны, пищащие и пульсирующие. Несколько раз я почувствовал, как будто по коже пробегает лёгкий электрический импульс, хотя меня никто не трогал. Видимо, так «снимали энергетическую сигнатуру».

— Какие-то всплески есть, — пробормотал один из техников. — Но параметры не совпадают ни с чем, что у нас есть…

— Записывай всё. Даже шум, даже искажения, — отрезал Алексеев.

Так продолжалось минут сорок — может, больше. Я уже сбился со счёта. Время растянулось в бесконечность. Куча аппаратуры, датчиков, люди с планшетами и кабелями… всё это начало меня откровенно утомлять.

В какой-то момент, лёжа под очередным сканером, я почувствовал, как во мне шевельнулся атрибут. Едва заметно, где-то на фоне. Но прибор тут же завопил, выдав резкий писк, будто его током ударили.

Вокруг началась суета. Кто-то метнулся к пульту, кто-то побежал за кабелями, а ко мне подлетел Алексеев.

— Что вы сейчас сделали? Можете повторить? Миша, снизь чувствительность на тридцать!

— Могу повторить, — кивнул я, усмехнувшись. Всё это начинало походить на цирк.

Дождался команды, сосредоточился — и снова потянулся к атрибуту. Чуть глубже, чем в прошлый раз.

Прибор сначала снова запищал… а потом внезапно замолчал. И тут же потянуло гарью. Запах плавящегося пластика, вперемешку с чем-то химозным, возможно — краской. Один из мониторов мигнул и вырубился, на экране — чёрное пятно.

«Белые халаты» заметались, пытаясь оживить прибор. Судя по их обрывочным разговорам — безуспешно. То ли он выгорел окончательно, то ли требовал серьёзного ремонта, на который уйдут часы, если не дни.

— На сегодня, пожалуй, закончим, — хмуро сказал Алексеев. — Завтра продолжим.

Я уже направился к выходу под пристальными взглядами охраны, как дверь вдруг распахнулась — и в неё вошёл Егоров. Ну наконец-то.

— Максим, — кивнул он. — Уже успели познакомиться с Андреем Михайловичем? Вы хотели меня видеть?

— Да, — ответил я. — У меня срочный разговор. Нужно найти… более спокойное место. И я бы хотел видеть свою команду.

— Конечно, — сразу согласился Егоров и обернулся к одному из военных. — Соберите всех в большой зал.

— Но…

— Всех, — повторил Егоров жёстко.

И голос у него был такой, что даже самый ретивый автоматчик понял: спорить — себе дороже.

«Большой зал» оказался чем-то вроде комнаты для брифингов или собраний: куча стульев, большая белая доска, исписанная почти под завязку формулами и заметками, большой телевизор. Пахло стерильностью и маркером.

Всю команду собрали вместе — все были в одинаковой «больничной» одежде. Чисто, удобно, но ощущение, будто нас перевели из режима «опасные» в режим «подопытные».

Особенно забавно в этом всём смотрелась Нита. Её наряд сидел на ней так себе — и явно не был рассчитан на хвост. Пришлось проделать дырку в штанах, чтобы тот не мешался. Видок был ещё тот, но, судя по её лицу, ей было плевать.

Мы успели перекинуться парой незначительных фраз, ничего важного — просто чтобы убедиться: все живы, на месте.

А потом заговорил Егоров.

— Давайте начнём, — сказал он, обведя нас взглядом. — Максим, вы говорили, что у вас срочная информация?

— Дмитрий, — я коротко кивнул, собираясь с мыслями. Надо было донести суть быстро и ясно. Без лишней воды. — Держать нас здесь — ошибка. Большая. Мы теряем время, которого у нас почти не осталось. Нам нужно под купол. Срочно. Любыми способами.

Он не перебивал, просто ждал продолжения.

— Потому что Артём… наш, кхм, алхимик. Он нашёл лекарство. От этой заразы.

Лицо Егорова осталось абсолютно бесстрастным. Словно то, что я только что сказал, его не удивило. Вообще.

— Я знаю, — спокойно подтвердил он. — Как раз с утра решал этот вопрос. И… у меня для вас плохие новости. Никто вас не отпустит. Это приказ.

Он говорил тихо, почти буднично — как будто озвучивал отчёт с совещания.

— Приказ узнать о вас всё. Изучить. Просветить насквозь. Разобрать по молекулам, если понадобится. Чтобы понять, с чем мы имеем дело.

В зале повисла тяжёлая тишина. Зачем он это все нам говорит?

— У меня не было аргументов, чтобы убедить начальство в обратном, — пожал плечами Егоров, глядя на наши лица. — Но это и не нужно. Совсем скоро… — он бросил взгляд на часы. — Аргументы будут не нужны.

Я автоматически повернулся к Сэму.

Кажется, он показал Егорову очень многое.

Тут и дураку было ясно — он видел будущее. Или варианты. Или что-то ещё, не менее убедительное. Но факт оставался фактом: Егоров знал, что произойдёт. И был в этом уверен до костей.

Голос — без колебаний. Спокойный. Ровный. Ни капли сомнения.

Почему он поверил? Почему доверился какому-то «видению»?

Понятно не было. Совсем.

И к Сэму у меня появилось ещё больше вопросов.

Почему он мне не показал то же самое? Если бы я знал, куда идти, что делать, как действовать — разве это не было бы преимуществом? Перед Хаосом, перед Системой. Перед всем этим. Но Семён лишь отвёл взгляд. И это мне очень не понравилось.

Егоров между тем взял со стола пульт и включил телевизор. На экране — прямой эфир с куполом. Чернота всё так же затягивала его, но теперь она… двигалась. Не просто дрожала, как прежде, а рябила, переливалась, словно была живой. И это было не «словно».

Она была живой.

Эти чёрные кишки — мы знали, на что они способны. Они могли атаковать. Давить. Поглощать.

— И чего происходит? — пробормотал Кос, уставившись в экран. — Явно какая-то дичь…

— Мне кажется, или оно раньше так не шевелилось? — нахмурилась Катя.

— Хаос, — прошипела Нита. Голос у неё был сдержанный, почти обречённый. — Ему не страшны барьеры. Он проникает везде. Легенды говорят, что Хаос нельзя уничтожить — только изгнать. Но даже изгнание не помогло. Его не было тысячи лет. И вот он вернулся. Наступают тёмные времена…