Шёпот магии - Кнайдль Лаура

Полностью мамин скепсис не исчез, но, когда Рид возвратился с яблоком, неприязнь у нее на лице, по крайней мере, уступила место подлинному любопытству. Рид моментально почуял изменения, но, прежде чем мы успели углубиться в обсуждение его иммунитета, из палаты вышла медсестра, и мама немедленно вновь заняла свое место у папиной постели. Очевидно, мы с Ридом заслужили испытательный срок.

20

Суд

Прошла неделя, а о выделенном мне на поиск карт сроке так никто и не заговаривал. Я не стала напоминать об этом маме, на уме у которой все равно был лишь отец, а его состояние тем временем не менялось. Врачи не могли сказать, когда он очнется. Каждую секунду я надеялась, что он вот-вот распахнет глаза, а каждую минуту, когда не находилась в больнице, ждала звонка. Я стала ужасно дерганой и неуклюжей, и из-за своей неосторожности пару раз обязательно врезалась бы в многочисленные стеклянные двери в больнице, если бы Рид не перехватывал меня в последний момент.

На десятый день я приняла решение вернуться в Эдинбург. Оно далось мне нелегко, но в Лондоне я ничем не могла помочь папе. Антикварный магазин же, в свою очередь, понес уже достаточно убытков, и пускай поставленный мне родителями ультиматум больше не имел силы, колода Таро продолжала угрожать человеческим жизням.

Мама отвезла нас с Ридом в аэропорт, и я не спускала глаз с сотового, пока не прозвучало объявление с просьбой выключить телефоны. Потом со вздохом перечитала последнее сообщение, которое прислала мама, и погасила экран.

– Не могу перестать думать о выражении его лица, если он проснется и обнаружит, что меня нет рядом, – сказала я, ощущая какое-то сосущее чувство в животе и не глядя на Рида.

Он взял меня за руку.

– Твой папа все поймет. Магия так же важна для него, как и для тебя, и ты не можешь остановить свою жизнь только потому, что его жизнь замерла.

– Я просто хочу… – «…чтобы всего этого не произошло. Я хочу, чтобы другой водитель заметил красный свет. Хочу, чтобы он не врезался в моего папу. Хочу быть в Эдинбурге с давно найденными картами». Я желала всего этого и много чего еще, но не находила слов.

– Все снова будет хорошо, – заверил меня Рид. Он понизил голос и прошептал мне на ухо, чтобы больше никто не услышал: – Мы отыщем карты, и как только они будут у нас, ты сможешь вернуться в Лондон. А я поеду с тобой, если захочешь, или останусь в Эдинбурге и позабочусь о магазине.

Я взглянула на Рида, который тоже смотрел на меня. В его взгляде доминировали уже не забота и сочувствие, а симпатия.

– Ты правда это сделаешь?

Он, не раздумывая, кивнул.

– Конечно.

Я улыбнулась.

– Ридинг Митчелл, ты действительно подарок небес.

– Скорее уж ада, если вспомнить кучу проблем, которые я тебе принес.

– Хватит, мы оба знаем, что это не так, – ответила я. – Кроме того, если бы ты не украл карты, мы бы никогда не выяснили, что существуют люди, на которых магия никак не может повлиять.

– То есть мое преступное поведение – это хорошо?

– Очень хорошо, – заявила я и поцеловала Рида. Одно из моих новых любимых занятий. Я выдохнула ему в рот, приоткрыв губы. Его язык встретил мой, и я вцепилась пальцами в кресло. А хотелось вцепиться в Рида. Притянуть его к себе и запутаться пальцами у него в волосах, но в данных обстоятельствах это было бы плохой идеей. И тем не менее я просто не могла перестать целовать Рида. Кожа гудела от желания, а сердце дико колотилось.

В конце концов, Рид сам прервал поцелуй. И с раскрасневшимися щеками и помутневшим взглядом посмотрел на меня.

– Мы должны остановиться, – выдохнул он мне в губы, которые начало покалывать от наших поцелуев.

– Почему? – спросила я севшим голосом.

– Слишком много зрителей и слишком мало места.

У меня вырвался протестующий звук, но пришлось признать, что он прав. Я вздохнула теперь уже не от страсти и положила голову ему на плечо.

– Джесс тоже приедет в Эдинбург? – поинтересовался Рид.

– Нет, он чересчур занят. Хоть Лондон больше не входит в зону его контроля, но так как мама с папой координируют всю Великобританию, их отсутствие все меняет, – объясняла я. – Вчера он даже сам отправился выслеживать артефакт в Глазго.

– А обычно он этим не занимается?

Я покачала головой:

– Он предпочитает действовать за кулисами, но если приходится, то берет дело в свои руки. Сара и Дэн, которым принадлежит Архив в Глазго, замещают моих родителей.

– Сколько Архивариусов в Великобритании?

– Около двадцати плюс десять Посвященных, с тобой одиннадцать.

– Но я не Посвященный.

– Пока нет, – ответила я. – Но это просто формальность. Когда все устаканится, я с этим разберусь. – Я замешкалась. – Если ты хочешь. – «И если я на тот момент еще буду Архивариусом».

– Естественно, хочу. Кто по доброй воле откажется от шанса влезать с тобой в чужие дома? – спросил Рид и поцеловал меня в висок.

– Любой человек со здравым рассудком?

– Хорошо, что я его потерял пару лет назад.

Улыбнувшись, я поудобнее устроилась на сиденье.

Началась посадка в Эдинбурге. И хотя я до сих пор не могла окончательно избавиться от ощущения, что бросила папу в беде, все равно уже предвкушала возвращение к «Чародею» и ожидавшим меня там делам.

После приземления мы с Ридом взяли такси до антикварной лавки. Я расплатилась с водителем деньгами, которые дала мне мама, и вышла под дождь, встречавший нас уже в аэропорту. Серые тучи нависали над городом и погружали все в туманный сумрак.

Натянув на голову капюшон куртки, я быстро юркнула к двери, где козырек крыши спас меня от сильнейшего ливня. Рид стоял прямо возле меня, прижимая к груди наш рюкзак.

– Момент. Я сейчас. – Я потянулась к ключу от Архива у меня на шее, однако пальцы поначалу нащупали лишь пустоту. Вслепую я провела ладонью по ключицам, но не чувствовала шнурок, на котором был закреплен ключ.

Во мне вспыхнуло беспокойство, и движения стали суетливей. Я в панике опустила взгляд, но все, что я видела, – это моя голая кожа и черный лифчик.

Не может быть.

Сунув руки в карманы, я судорожно рылась в них в слабой надежде, что непроизвольно убрала ключ туда. Но мне никак не удавалось его нашарить. Я вывернула карманы, и оттуда вывалились парочка старых носовых платков и помада; это все.

«Вот дерьмо!»

– Что случилось? – Рид встревоженно смотрел на меня, насквозь мокрые волосы свисали ему на лоб.

Я расстегнула молнию на сумочке и принялась торопливо копаться в ней, не ответив Риду. Все, что нашла: мой кошелек, телефон и пара наушников.

– Я не давала тебе ключ от Архива? – спросила я, хотя уже знала ответ. Ключ я не снимала никогда. Максимум под душем, потому что не хотела, чтобы кожаный шнурок намок. А так он мне не мешал. Его вес стал родным. Как я не заметила, что он пропал?

Рид помотал головой:

– Нет, не давала.

Это просто не могло быть правдой!

– А как насчет рюкзака? – спросила я. – Может, я туда его запихнула? – Не успел Рид как-то отреагировать, а я уже расстегнула рюкзак и начала переворачивать его содержимое. И при этом мне было наплевать, что футболки, трусы, носки и все остальное приземлялось на сырой асфальт. Я обязана найти ключ! Это единственный способ, которым открывалась антикварная лавка и не разрушалась магия, защищающая Архив.

– Когда ты в последний раз видел на мне ключ? – не отставала я от Рида, ощупывая карманы брюк, которые извлекла из рюкзака. Но вытаскивала на свет божий только еще больше платков и мелких монет, которые со звоном сыпались на тротуар.

Рид ненадолго задумался.

– Перед вылетом. Ты выкладывала его на пункте контроля ручной клади.

О’кей, это я помнила. После этого я сто процентов снова его надела, потому что под конец заглянула в пластиковый контейнер, чтобы проверить, что ничего там не забыла.

– А шнурок еще был на мне, когда ты целовал меня в самолете? – не сдавалась я. Пальцы дрожали, пока я обследовала дно рюкзака.