Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь

Задав ещё несколько вопросов, я активировал диагностический аспект. Так, лёгкие чистые, а вот бронхи подсвечиваются сильно. А если пульмонологический аспект… Частота дыхательных движений повышена, сатурация понижена, в бронхах — слизистая мокрота.

Я немного воздействовал на пациента пульмонологическим аспектом, заставляя бронхи рефлекторно сократиться, выгоняя мокроту наружу. Из-за этого у него начался новый приступ кашля. Это поможет, но ненадолго. Нужно точно установить причину и заниматься лечением.

Хорошо, что в этой палате никто не жалуется на кашель соседа! Наверное, потому что тут и так лежат пациенты с обострением хронической обструктивной болезни лёгких, так что им не привыкать.

Пока пациент откашливал мокроту, я принялся за направления. Общий и биохимический анализы крови, спирометрия, рентген органов грудной клетки, бронхоскопия с биопсией. Обязательно кровь на иммуноглобулин Е — нужно проводить дифференциальную диагностику с бронхиальной астмой.

В качестве предварительного диагноза — острый бронхит. В лечении — консультация пульмонолога, бронхолитики, ингаляционные глюкокортикостероиды. Всё по классике.

Написал направления, отнёс на пост, написал дневники. Пока писал дневники — уже начали приходить анализы Гончарова. Работа захватила с головой, не было даже времени сделать перерыв.

— Я подозреваю у вас пылевой бронхит, — получив все анализы и изучив их, сообщил я Гончарову. — Это профессиональное заболевание, связанное с постоянным контактом с пылью.

— Это точно? — уточнил пациент.

— На сто процентов точно этого никто не скажет, — честно ответил я. — Однако данные осмотра, вашего анамнеза и обследования говорят именно об этом.

Вполне вероятно, что это самый обычный бронхит, и работа тут ни при чём. За этот диагноз говорил стаж работы в шахтах, частота эпизодов заболеваний, специфические симптомы. Биопсия будет готова через несколько дней, но и так понятно, что виной всему — пылевые агенты.

— Так что же, мне в шахте больше работать нельзя? — спросил Гончаров. — А как мне на жизнь зарабатывать?

А вот это самый сложный вопрос в данной ситуации. Работу ему действительно рекомендуется сменить. Что не так просто для шахтёра-простолюдина, пятнадцать лет жизни отдавшего своему ремеслу.

— По-хорошему надо сменить, — кивнул я. Отрицать очевидного я не мог. — Лечение я назначу и вас пролечу. Но если вы вернётесь к шахтам — то приступ повторится снова. И каждый раз состояние будет только ухудшаться.

— Столько лет работаю шахтёром, и резко всё бросить… — печально проговорил Гончаров. — Из-за какого-то бронхита… У меня семья, доктор, где я ещё работу найду? Я ничего делать больше не умею!

— Уверен, вы что-нибудь придумаете, — ободряюще ответил я. — Отдыхайте!

Сложный выбор перед ним. Понятное дело, что надо выбирать своё здоровье, но тут речь не только о заработке, но и просто о деле, на которое он положил всю свою жизнь.

Я закончил с пациентами и принёс истории Зубову.

— Всё, можете идти домой, — пролистав их, кивнул он. — Дежурю сегодня я, так что остальные птенцы тоже уже упорхнули.

— Михаил Анатольевич, с вами точно всё в порядке? — на всякий случай уточнил я.

— Точно, Константин, — кивнул наставник. — Идите, не мозольте глаза.

Есть у меня кое-какие подозрения… Но если это так, сделать я ничего не могу. По крайней мере, сейчас.

Я быстро собрал вещи и отправился домой. Остальные интерны, обрадованные свободой, уже разбежались. Даже Лена по обыкновению не стала меня ждать. Хотя она наверняка уверена, что я всё ещё зол из-за её поступка.

Но я был даже благодарен отчасти, ведь если я это сейчас не решу — дальше всё может только усугубиться. Поэтому в ближайшие дни сам позову её на очередную прогулку. Прошлые выходили довольно скомканными, то скальпель пришлось красть в музее, то крыса своего доставать из пасти кошки.

Дома пришлось сменить измученного Клочка, который почти сутки уже корпел над зельем.

— Хозяин, когда будем подбрасывать? — зевнув, спросил крыс.

— Завтра после работы туда и поедем, — ответил я. — Как раз истекают трое суток, и мне надо будет с ним встретиться. Я сделаю вид, что соглашаюсь на его условия, а затем уйду, а ты разобьёшь колбу. И быстренько свинтишь оттуда.

— Затычки в нос сегодня себе сделал, — продемонстрировал мне какие-то комочки Клочок. — Не хочу забывать хозяина! Котом хочу стать…

Последнюю фразу он сказал, уже практически засыпая. Намаялся, почти сутки варить зелье. Зато оно почти было готово.

Я доварил его к трём часам ночи, перелил в заранее приготовленную склянку и сам отправился спать.

Утро началось как обычно: сборы на работу, клиника, ординаторская. Сегодня я подошёл последним, в сборе были уже все интерны.

Отсутствовал только Никита, что было странно. Обычно он приходил чуть ли не раньше всех.

— Что-то Зубов сегодня сам опаздывает, — хмыкнул Соколов, проверяя часы. — Надо ему за это ответную кличку придумать, а то что он всё на нас отыгрывается!

— Он потом тебе за эту кличку такой нагоняй устроит, — зевнул Шуклин. — Опаздывает и ладно, хоть поспать можно. Дольше просидим здесь — меньше поработаем.

Убийственная логика. Свойственная только Шуклину и никому больше. Как будто скорость лечения пациентов зависит от того, во сколько мы начнём работу.

Дверь в ординаторскую открылась, и на пороге появился невысокий мужчина, одетый в белый халат и белый медицинский колпак. Он был невысокого роста, с маленькими, какими-то очень злыми глазами.

— Вы, значит, интерны? — буркнул он. — Что расселись здесь, ординаторская для врачей, а не для вас.

— Вы кто такой? — зевнув, беспардонно спросил Шуклин. — Очередной друг нашего наставника? Выгонять нас из ординаторской может только Зубов.

— Я и есть ваш наставник, — фыркнул мужчина. — Вашего драгоценного Зубова уволили. Теперь заведующий отделением и ваш начальник — это я.

Глава 23

В ординаторской воцарилось напряжённое молчание. Все уставились на вошедшего мужчину, который даже не соизволил представиться. Даже Шуклин проснулся окончательно и исподлобья посмотрел на него.

— Когда его уволили? — спросил я. — Вчера он был ещё на рабочем месте.

Хотя ещё вчера отметил, что с ним что-то не так. Подозревал, что проблемы на работе, но делиться он не захотел.

И вот, конечный итог — Зубова уволили.

— Вчера проверка только началась, и сегодня к утру уже всё стало ясно, — ответил этот новый заведующий с какой-то гордостью в голосе. — Ваш наставник крупно попал. Его уволили даже без двухнедельной отработки.

— Н-но за что? — спросил Болотов. — Ч-что он сделал?

— А это не ваше дело, — отрезал тот. — Главное, что отделение теперь моё. Наконец-то.

Звучит так, будто он давно этого добивался. Неспроста всё это. И увольнение Зубова, и назначение этого непонятного нового заведующего… И выражение лица Соколова, который вообще не выглядит удивлённым.

— Может быть, вы представитесь? — произнёс я. — Раз уж вы наш новый наставник и новый заведующий отделением, то неплохо было бы нам узнать ваше имя.

— Часть из вас может его даже не запоминать, вряд ли вы продержитесь дольше одного дня, — поджал он губы. — Козлов Эдуард Валентинович.

— И какие у нас на сегодня задания, доктор Козлов? — спросил Шуклин.

— Шутить изволите? — глаза Эдуарда Валентиновича нехорошо сузились. — Я тоже люблю пошутить. Мне на вас наплевать, если откровенно. И возиться с вами у меня нет никакого желания.

На редкость неприятный человек. Зубов не отличался мягким характером, но мы всегда чувствовали, что ему на нас не всё равно. Всегда старался помочь, разбирал сложные ситуации, никогда не показывал при пациентах, что мы сделали что-то не так.

Этот же человек всем видом показывает, насколько сильно он хочет от нас всех избавиться.

Надо во всём этом разобраться.

Я встал и направился к выходу из ординаторской.