Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

И я был с ней полностью согласен.

Металлический лязг и запах горелого масла мы учуяли ещё за квартал. Мастерская братьев Крутовых работала на полную мощность. Большой ангар из красного кирпича выглядел основательно. Стены почернели от времени и копоти, но держались как крепость.

Надежда причалила почти профессионально. Ну, если не считать того, что врезалась в деревянный настил чуть сильнее необходимого. Доски жалобно скрипнули, но выдержали.

— Я паркуюсь всё лучше! — гордо заявила она.

— Швартуетесь, — поправил я, помогая ей выбраться. — Лодки швартуют, а не паркуют.

— Какая разница! — она выпрыгнула на причал порывисто, едва не поскользнувшись на мокрых досках, но тут же выпрямилась с видом человека, для которого это было частью плана.

Внутри ангара царил организованный хаос. Первое, что ударило — запах. Машинное масло мешалось с металлической стружкой, озон от работающей магии щекотал ноздри, а откуда-то из глубины тянуло паленой резиной.

В углу что-то шипело и периодически выстреливало снопом искр. Надежда инстинктивно прижалась ко мне.

— Не бойтесь, — донёсся голос из глубины помещения. — Это просто разрядник тестируем! Иногда он… ОТОЙДИТЕ!

БАХ!

Молния ударила в металлическую бочку в трёх метрах от нас. Бочка звякнула как колокол, по её поверхности пробежали синие змейки электричества.

— Вот теперь бойтесь, — философски добавил тот же голос. — Пётр, я же говорил — изоляцию проверь!

— А я что, электрик что ли? — огрызнулся другой голос. — Сам говорил — работает и ладно!

Братья Крутовы обнаружились в дальнем конце ангара, склонившиеся над разобранным механизмом. Вернее, старший склонился, а младший стоял рядом с видом человека, которому глубоко наплевать на технические проблемы.

Я предположил, что это именно они, поскольку больше поблизости никого не наблюдалось. Кроме того, оба соответствовали описаниям, которые дал мне Волнов.

Старший, Иван — крупный мужчина лет сорока, сложенный как пивная бочка, но бочка из мышц, а не жира. Окладистая русая борода была заплетена в косичку — видимо, чтобы не затянуло в механизмы. Руки как лопаты, но двигались с удивительной точностью, орудуя крохотной отвёрткой.

Младший, Пётр был полной противоположностью. Тощий как жердь, вёрткий как уж на сковородке. Жидкие усики он постоянно подкручивал, отчего те торчали в разные стороны как антенны таракана.

— Добрый день! — поздоровался я. — Нам нужен русалочий камень. Желательно недорогой.

— О-о-о, покупатели! — Пётр буквально подпрыгнул от радости. — Иван, брось свою железяку, тут денежки пришли!

— Это не железяка, а прецизионный механизм регулировки энергопотока, — буркнул Иван, но отложил инструменты и вытер руки о промасленную тряпку

Та была настолько грязной, что руки стали только чернее.

— Русалочий камень, говорите? — он почесал бороду, оставив на ней масляный след. — Есть, конечно. Вопрос — какого размера и качества. Для лодки?

— Для исследований, — вмешалась Надежда. — Медицинских экспериментов. Нам не нужен мощный, подойдёт даже бракованный или треснувший.

Пётр фыркнул так выразительно, что усы взлетели:

— Бракованный она хочет! Слышишь, Иван? Барышня думает, мы тут помойка какая-то!

Он схватил со стола какой-то камень и принялся его крутить в руках.

— Это вам не булыжники с мостовой! Каждый камень — произведение искусства! Руда из особых месторождений! Обработка по секретной технологии, которую наша семья хранит четыре поколения!

— Три поколения, — поправил Иван. — И технологию мы у Мерзляковых своровали.

— Иван! — зашипел Пётр. — При клиентах-то!

— Какая разница, все знают, — пожал плечами старший брат. — Так вот, барышня, брака у нас сейчас в наличии не имеется. Как раз на прошлой неделе весь на переработку отправили. Остались только качественные камни. Самый дешёвый — две тысячи рублей.

Надежда ахнула, я присвистнул для вида, хотя цена была ожидаемой.

— Две тысячи? За камень?

— Знаете, как их сложно производить⁈ Сначала кристаллы добываются. Потом обработка и обогащение. Потом активация, калибровка, стабилизация…

Он загибал пальцы с таким видом, словно перечислял подвиги Геракла.

— … проверка на утечки, тестирование под нагрузкой, сертификация в гильдии артефакторов…

— Хватит заливать, — оборвал его Иван. — Половину ты сейчас выдумал.

Пётр обиделся:

— Ничего не выдумал! Ну, может, про сертификацию… Но остальное правда!

Тут он присмотрелся ко мне. Прищурился, наклонил голову, потом хлопнул себя по лбу с таким энтузиазмом, что чуть усы не отвалились.

— Погодите-ка! Да это же… Иван, глянь! Это же тот самый ныряльщик! Знаменитый!

— Какой ныряльщик? — Иван нахмурился.

— Ну тот, что медальон Громовых нашёл! Я его личность в Камышовой бухте запомнил. Был там как раз с барышнями на променаде.

— Ну да, это я, — пришлось признать неизбежное. — И что?

— А то! — Пётр снова потёр руки. — Раз вы такой ловкий под водой, может, сами себе камень добудете? А мы подскажем где!

— Пётр… — предупреждающе начал Иван.

— Да ладно тебе! — отмахнулся младший. — Человеку нужен камень, камни лежат на дне, человек умеет нырять — всё сходится!

Он подбежал к стене, где висела карта Озерного края. Ткнул пальцем в точку ниже по течению

— Вот здесь! Три часа ходу отсюда, за старым маяком. Там такая излучина, как подкова — не промахнётесь! Называется Грушевская излучина.

— Пётр! — рявкнул Иван. — Закрой рот!

— Что «закрой рот»? — Пётр изобразил невинность. — Там два месяца назад почтовая баржа утонула. Грузовая. На ней целый блок русалочих камней был установлен. Пять штук. На десять тысяч рублей по стоимости.

Надежда напряглась. Я заметил, как она инстинктивно коснулась амулета на шее — маленькой серебряной рыбки. Жест, которым люди отгоняют дурные предчувствия.

— И почему же никто до сих пор не достал? — спросила она. — Если все знают, где лежат камни за десять тысяч тысяч?

Братья переглянулись. Иван вздохнул и отложил тряпку:

— Потому что место… как бы это сказать… нехорошее.

— Да ладно тебе, что за суеверия, — перебил его Пётр. — Человек же профессионал! Если кто и может достать камни, так это он! Кстати, — он снова повернулся ко мне, — если добудете, приносите к нам. Купим по полторы тысячи за штуку.

— Почему не по две? — удивилась Надежда. — Вы же сами только что сказали…

— Потому что проверка нужна! Камень мог треснуть, разрядиться, испортиться. Экспертиза, зарядка… Это ж не булыжники!

— Короче, нажиться хочет, — резюмировал Иван. — Не слушайте его, если принесёте — дам по тысяче восемьсот. Честная цена.

— Иван! — взвыл Пётр. — Ты же портишь весь бизнес!

— Какой бизнес? Человек ещё не решил, поплывёт ли.

Они принялись препираться, забыв о нас. Надежда потянула меня за рукав:

— Пойдёмте. Кажется, мы всё выяснили.

Мы вышли на воздух. После духоты ангара озёрный ветер казался особенно свежим.

Надежда молчала до самого причала. Но едва мы подошли к берегу, повернулась ко мне:

— Что-то здесь не так. Вы чувствовали? Старший брат… он не просто предупреждал. Он боялся.

— Возможно, — уклончиво ответил я.

— Нет, не возможно, а точно! — она покачала головой. — У меня иногда бывает… предчувствие. Профессиональное, медицинское. Одна из граней дара. И сейчас оно просто вопит об опасности.

— Надя, я просто узнаю подробнее. В библиотеке наверняка есть информация.

— Вы думаете туда поплыть. Я вижу по глазам — уже решили!

— Сначала разузнаю. Потом решу.

Она вздохнула, но спорить не стала. Мы доплыли до её врачебного кабинета. На вторую половину дня у неё были записаны на приём пациенты.

Попрощались мы немного скомкано. Наде казалось, что из-за её экспериментов я подвергаю себя опасности. А я не мог ей объяснить, что мои шансы куда выше, чем можно предположить.