Миротворец. Дипломатия Кланов (СИ) - Пламенев Владимир

А клан… если Михаэль проиграет здесь, его клан примет на себя все тяготы его личного поражения.

И что остаётся выбрать: смерть или личный позор?

Лучше смерть.

Но, может, выбрать смерть, не жертвуя родом? Не жертвуя всем тем, за что его предки боролись из поколения в поколение?

Его взгляд предательски сместился к кобуре. В ней находился его личный пистолет ручной работы, с вырезанным на нём гербом рода Кнежевичей.

Граф медленнно вытащил пистолет, ощущая пальцами холодный металл.

Может, уйти вот так? Что скажут предки? Не назовут ли его трусом?

И будет ли он им? Лучше такая гибель, чем позорный суд, в которого его оболгут и выставят предателем родины.

Лучше ведь?

Лучше⁈

Снова звонок. На этот раз с личного мобильного телефона. Очень немногие люди знали номер Михаэля Кнежевича.

И один из них — Иван Франкопан.

— Ало, — едва слышно произнёс Кнежевич.

— Здравствуй, Михаэль. Я знаю, в какой ты ситуации. У меня есть выход из неё. Пусть тебе и придётся переступить через своё упрямство.

— Ты ничего не сделаешь, Франкопан, — не скрывая презрения процедил Кнежевич. — Иди, копошись сам в этой яме с червями!

— Не будь столь категоричен. Потому что армия у меня есть. Причём, она гораздо больше чем те силы, которыми обладаешь ты, Непчич и Караджичи вместе взятые. Она придёт к тебе на помощь. Тебе даже не придётся ничего делать. Только… слегка изменить свои взгляды. Но если выбирать между этим и полным уничтожением твоего клана, разве это большая цена?

Глава 25

Алая сфера, зависшая над Загребом, достигла максимальной яркости. Ее свет был ярким. А жар создавал у меня постоянное чувство нахождения под палящим солнцем. Пришлось остаться в одной рубашке и включить кондиционер на полную.

Связи, исходящие от сферы, выглядели почти материальными. Я уже не видел сквозь них. Только когда они спускались ниже, в город, то понемногу терялись.

Пока я заметил только одну закономерность: чем опаснее и напряженнее становилась обстановка в городе, тем ярче сияла сфера.

Поазди хлопнула дверь. Я обернулся.

— Владислав Цобор вызывает вас, — это был младший штабной сотрудник Непчича. Военный из гарнизона, но по факту — исполняющий роль мальчика на побегушках. Я кивнул и последовал за ним.

В медпункте витал неприятный запах, напоминавший смесь гнили и гари. Анте Зринский лежал на своем месте и смотрел в потолок. Он уже пришёл в себя.

В углу, уставший и осунувшийся, сидел Владислав Цобор. Он даже не поднял на меня взгляда, смотря в пол.

— Мы закончили, — тихо произнес он.

— Сняли проклятие? — спросил я.

— Угу, — ответил Владислав. — Господин Анте здоров. Как бык. Ему бы поспать, — он посмотрел на неподвижного Анте. У самого Цобора под глазами были глубокие тёмные мешки.

— Вам это нужно ещё больше.

Он тяжело вздохнул. С трудом, опираясь на колени, поднялся и пошёл на выход. Но остановился рядом со мной и сказал:

— Кнежевич должен быть осуждён и наказан. Мой ученик потерял много крови и чуть не погиб, из-за людей этого самодура.

— К этому всё идёт, — спокойно ответил я.

Владислав Цобор хмуро кивнул и вышел.

Я взглянул на Анте.

— Здравствуй, Анте. Помнишь что-нибудь?

— Всё, — сипло сказал он, не отрывая взгляда от потолка. — Но что бы ты не говорил — я тебе не поверю. Мне всё известно! — он тут же сел, выпрямляясь. Но ухватился за голову. Видимо, от внезапного головокружения. Ему слишком рано было вот так вот резко действовать.

— Даже не буду спрашивать, что у тебя в голове, — сказал я. — В любом случае, Кнежевич проиграл. Он пытался выкрасть тебя, рискуя и твоей жизнью, и жизнью целителей. Одного из них ранили. Ты сам мог погибнуть. И погиб бы, если бы не мастерство господина Цобора. Он спас тебя несколько раз. Особенно тогда, когда мастерски запечатал твою энергетическую систему и не позволил проклятию выжечь твою жизнь, когда люди твоего дядюшки вырвали тебя прямо во время процедуры избавления от проклятия.

— Можешь говорить что угодно, — упрямо заявил он. — Никакие твои слова не имеют силы для меня. Потому что я знаю, что ты лжёшь. А если не лжёшь, то у тебя лишь одна цель…

— Дай угадаю. Продать Иллирию Российской империи?

— Ты даже этого не скрываешь! — он одарил меня гневным взглядом. — Шпион. Враг моего народа и страны!

Я едва удержался, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу.

— Сейчас я хочу спасти вашу столицу от кровопролитной бойни, которую собрался устроить твой дядюшка — граф Кнежевич. Впрочем, ты не идиот, сам всё понимаешь. Но осознаёшь ли ставки? Вот вопрос.

— Бесполезно. Я не поведусь ни на одно из твоих лживых слов.

— Почему лживых? Кнежевич и Непчич готовятся к битве, которая закончится полным провалом клана Кнежевичей. А потому, будет стоить им ВСЕГО. Клан твоей матери, которая покинула этот мир вскоре после твоего рождения, станет историей.

Он резко встал. Покачнулся и сразу же опёрся на стоящую рядом тумбу.

— У тебя нет права говорить о ней!

— В данном случае есть. Когда графа Кнежевича подавят, от его клана не оставят больше ничего. Он будет уничтожен, опозорен, а его наследие растащат. Твой дядя это понимает. Это единственная причина, почему он до сих пор не предпринял последнюю попытку отбить тебя. Силы слишком неравны. И на нашей стороне — Караджичи, гарнизон и стратегическое преимущество. Кнежевичей спасёт только одно: если граф Михаэль прямо сейчас остановится и придёт сюда с повинной, тогда его клан практически не пострадает. Гордыня не позволяет ему сделать это, но вот твои слова… они побудят его. Может, хотя бы в этом случае благоразумие возобладает над его эго. Понимаешь, к чему я?

— Я не буду требовать от него сложить оружие. Можете убить меня. Но я не поведусь.

Ожидаемая реакция. Я не рассчитывал, что он внемлет сразу. Но времени на долгую обработку не было. Он сейчас на эмоциях, плюс верен своим родным. Это заслуживало уважения.

Но, по факту, он сейчас действовал исключительно своей же родне во вред.

— Ты действительно не понимаешь, что ждёт твоих родных, когда Кнежевич проиграет? — я сложил руки на груди и внимательно посмотрел в глаза Анте. — Понимаешь ли ты, что упрямство двух человек может погубить один из древнейших и знатнейших кланов твоей страны? Клан твоей матери, который во многом стал и твоим тоже. Ведь Кнежевичи — это то, что осталось от твоей семьи. Или ты рассчитываешь, что наказанием отделается лишь граф Михаэль? — он ничего не ответил. А я покачал головой.— Нет, друг мой. Это так не работает. Кланы несут ответственность за ошибки своих лидеров. И Кнежевичи не станут исключением. Знаешь, что с ними произойдёт потом?

Я подошёл ближе. Взял стоящий неподалёку стул. Поставил его спинкой к Анте и сел, оперевшись локтями на спинку.

Он смотрел на меня исподлобья, словно загнанный зверёныш. Но я хранил ледяное спокойствие. А потом задал ему вопрос:

— Тебе объяснить?

— Я. Не. Буду. Предавать. Своего. Дядю, — словом за слово отчеканил Анте.

— А что ты подразумеваешь под предательством?

— Я не буду вступать с вами в сделку! Вы — русские — нам не друзья! — он сжал кулаки, готовый кинуться на меня в любой момент.

— И это предательство? Смешно. Но, допустим. Вот только знаешь что? — я поднял вверх указательный палец. — Этим самым ты предашь всех остальных Кнежевичей. Даже тех, кто ещё не родился. Потому что графа Михаэля не просто казнят. Если его захватят живым, его ждёт ПОЗОРНАЯ казнь, как и любого изменника, что повёл армию против своего господина.

Я выдержал паузу, чтобы сказанное получше улеглось в его голове. А затем продолжил:

— Но это не самое страшное. Потому что в случае бунта казнят, вероятно, и его первых наследников. Глав родов клана лишат всех привилегий. Собственность и владения отнимут. Малолетние члены клана будут отправлены в другие рода как заложники и воспитанники. Графский титул клана Кнежевичей будет упразднён. А самые опасные его члены отправятся на какую-нибудь позорную и опасную работу. Возможно, сам клан расформируют, а отдельные рода либо распределят между другими кланами, либо сошлют в глубинку. Достойно рода Кнежевичей?