Надлом (ЛП) - Крейв Элиза

— Меда, не слушай их. Ты не такая, как они. Ты — хорошая.

Хай, глупый Хай.

Отец хватает его за голову и вставляет в рот кляп. Папочка не хочет слушать

воодушевляющие слова Хая. Как будто это как-то повлияет на меня. Папочке не стоит беспокоиться.

Доверие Хая ничего не значит, оно ничем не поможет. Он слепо верит мне. Хай не видел меня, в

отличии от Джо.

124

Я встречаюсь с ней взглядом. Её глаза пылают алой ненавистью. Она контролирует свой

голос, и я понимаю почему. Она потеряла последнюю капельку надежды. Она спрашивает у меня,

пытаясь не пересекаться взглядом:

— Ты все это знала?

Какой смысл врать? Я резко отвечаю:

— Да.

— Те дети в школе умирали ради тебя. Ты убила их. — Она не может принять этого, не может

поверить.

Если по обе стороны моего генеалогического древа монстры, то какой мне смысл

противостоять? Мы просто ищем доказательства того, что я проиграю. Не важно, кто или что будет

на кону.

Я улыбаюсь во все зубы.

— Косвенно, но можно сказать и так.

Черное солнце всходит в душе Джо. Она произносит самое последнее, самое ужасное

обвинение. Она смотрит мне в глаза. Её взгляд молит, чтобы я солгала.

— Ури умер ради тебя.

Мое сердце больше не памятник Ури. У меня больше нет сердца.

— Да.

Она дёргается и вскрикивает. Из ее рта изливаются потоки ругательств и ненависти. Я

скольжу по ним, как по волнам.

— И они — твои друзья, Меда? — Снова отец. Снова искушает. — Почему ты

сдерживаешься? — Толпа снова гудит и кричит. Звук приобретает ритм, становясь почти музыкой.

— Покончи с этим, Меда. Покончи с этим, и присоединись к нам. Здесь тебя никто не осудит,

никакой ненависти.

Без ненависти. Свобода от ненависти к самой себе.

— Просто покончи с этим. — Он указывает на Джо.

Покончить. Крики толпы подстёгивают меня двинуться вперёд. Джо скована, но продолжает

вырываться. Она находится на конце привязи, её ненависть ощущается почти физически. Я

останавливаюсь в дюйме от её рычащего лица. Её глаза красными от слёз. Она плачет по Ури. Я

смотрю на Джо. Из её глаз капают слезы, а изо рта вылетают ужасные слова.

Волны Голода бурлят во мне, обжигают. Старому доброму папочке интересно мое поведение.

Он напоминает мне, что я всё равно не могу контролировать это, и я убью их, так или иначе, только

на этот раз убийство произойдёт после часов, а может и дней, мучительной агонии.

В обмен на это я получу вечную жизнь. И никогда не столкнусь с платой за все, что

совершила. В моем прошлом много всего, за что я бы не хотела отвечать. Продать свою душу, чтобы

не испытывать Голод и не умирать: боль закончится. Никакой больше ненависти к себе. Даже если

бы я хотела, я бы не смогла помочь людям. Мне нужно беспокоиться о себе.

Папочке не о чем волноваться. Когда я делала что-нибудь не то?

Я наклоняюсь к Джо и пью запах ее души. Она вырывается, обещая вырезать мое сердце. Ее

собственное сердце пульсирует, наполненное сладкой душой, которую я начинаю поглощать. Я

наклоняюсь ближе…

Но здесь, на её шее болтается другое сердце. Разбитое оловянное сердечко. « Лучший». Такое

же есть на моей собственной шее.

« Друг»

125

— Ненавижу тебя! НЕНАВИ У! — кричит Джо, изливая мне в лицо обвинения. Я в

последний раз встречаюсь с ней взглядом. Её ресницы быстро смахивают слезы. Правда ударяет

меня под дых. Она врет.

Я сомневаюсь в том, что она знает это, но она врет. Её не наполняет ненависть ко мне. Ей

больно. Больно из-за потери Ури, из-за моего предательства. Соленая печаль сочится из её глаз.

Ненависть не вызывает слёз, точно не так.

А затем я замечаю, что мои собственные глаза тоже влажные. Так или иначе, я не ненавижу

свою маму. Потому что я всё равно люблю её. И даже если она причиняла мне боль, она любила

меня. Я знаю лучше остальных, как можно любить кого-то и все равно делать ему больно.

— Ну же, — кричит Джо. — Вырежи мое сердце, сучка, дьявольская ты жополизка!

Я смеюсь. Джо никогда не лезла за словом в карман. Как я могу убить подругу, которая

заставляет меня смеяться даже в такой обстановке?

— Дьявольская жополизка? Серьезно? — Я хихикаю и отступаю.

— А как, по-твоему, я должна тебя называть? — Она бросает насмешливый взгляд на мой

кулон. — Подругой?

Я улыбаюсь во все зубы.

— Зови меня Доктором.

Глава 19

Время замирает.

Мы с Джо просто стоим и смотрим друг на друга, пока остальные пытаются понять, что

происходит. Мир неподвижен, а мы думаем о жизни, смерти и дружбе.

Ни о чем не жалею, такими были последние слова Ури. Конечно, если я убью Хая и Джо, я

смогу жить вечно и никто меня не накажет за все, что я совершила, но я точно буду жалеть об этом.

Да, я злюсь на маму за её научные эксперименты, но я значила для неё намного больше. А Джо и Хай

значат для меня намного больше, чем просто конец.

Они мои друзья.

Я сказала Доктор, но Джо поняла, что я имела в виду. Доверься мне.

В день когда мы познакомились с Джо, она сказала, что нож в груди — нечто иное, когда его

держит врач, потому что он желает помочь. И сейчас я держу жизнь Джо в своих руках. И хочу,

чтобы она знала — я не желаю ей вреда. В конце концов.

Но я ранила ее в самое сердце своей ложью. В отличие от других, я знаю, как сложно

заслужить ее доверие. Я вижу, как в ее глазах борются два противоположных желания — поверить

мне или нет. Кто я? Ее подруга с маленьким ожерельем или безжалостный демон? Я не виню ее за

то, что она не может поверить в мой выбор. Я и сама верю с трудом.

Наши лица замирают, оскалившись, но глаза полны смущения.

И надежды.

Другая волна голода омывает мои вены. Я знаю, чего добивается мой папочка. Сейчас или

никогда.

Я рычу и обрываю цепи Джо от столба. Больше не скованная, она бросается на меня, и

опрокидывает на землю, выкрикивая ругательства.

Надеюсь, она притворяется.

Я гадко усмехаюсь, перекатываюсь и оказываюсь сверху. Я прижимаю Джо к земле. Воздух,

клокоча, вырывается из ее груди. Толпа вскакивает, завопив, как фанаты команды Южной Америки,

которая только что выиграла Мировой Чемпионат.

У меня же есть свои причины радоваться. Потому что едва стихают крики толпы, Джо шепчет

мне:

— Эй, полегче, засранка.

126

Я пытаюсь не рассмеяться, пока она берет меня за плечи и произносит последние слова

молитвы. Толпа вздрагивает от удивления, заметив, что Джо не борется, а кровь все еще не заливает

землю. Но молитва занимает всего пятнадцать секунд. Недостаточно, чтобы до них что-то дошло.

Затем я чувствую тепло. Я словно купаюсь в солнечном сиянии. Магия теплой искристой

волной проносится под моей кожей. Эта магия намного сильнее, чем когда я была одержима

демоном, и намного прекраснее, чем в те моменты, когда меня наполняла свежая душа. И я знаю,

магия рвется наружу, мне не под силу ее сдержать. Я встаю на ноги, поднимая Джо вместе со мной.

Я улыбаюсь отцу не самой милой улыбкой.

И взрываюсь снопом яркого света. Я вижу, как на лице отца отражается осознание — за

мгновение до того как свет испепеляет его.

Свет слепит меня. Я слышу крики боли и ненависти, наполняющие зал. Магия не ранит меня,

и едва она исчезает, я замечаю, что Джо тоже в порядке. А вот демонам повезло меньше. Те, что

сидели на первом ряду, сгорели заживо. Их обугленные тела заполняют сидения.

Офигеть, надеюсь, павшие не сильно страдали.