Ночные Сорсиеры - Краон Лана

Осколок света еще пару секунд смотрел на горящее воспоминание из туманного леса, пока оно не исчезло. «Что ж, эту дыру в системе дома старику придется починить после нашего ухода. У него есть девясил, он справится».

Аим рванул наверх. «Когда я успел стать нянькой Хранительницы тайн? В каком веке вообще видели, чтобы световой охранял ночную? Жизнь заботилась о смерти? Она – не моя печаль, за ней должны присматривать Духи и прочая нечисть, что у них там водится. Но не я. Кто угодно, но не я».

Однако, как бы это ни было иронично, охранником стал именно он. Не Хель, не кто-то из семейства Нуар, не Духи, а он. «Что за чертовщина?»

Аим, находясь в скверном настроении, побрел вдоль коридора второго этажа в поисках Розали.

Глава 19. Розали

Хранительница обернулась на оклик Аима. Он стоял внизу, не решаясь подняться по лестнице к ней. Видок у него был потрепанный. Он выглядел так же плохо, как сейчас чувствовала себя Розали. Аим был напряжен и даже немного испуган. «Розали, Розали, Розали… Сколько можно?» – мысленно передразнила она его. Она обернулась лишь на секунду, а затем упрямо продолжила путь к женщине, от которой надеялась получить ответы, или хотя бы поддержку, или же просто увидеть, ощутить ее присутствие рядом.

Как ни странно, Осколок света не последовал за ней и остался внизу, чему Розали обрадовалась. Она поднялась на второй этаж и продолжила путь по коридору. Она немного согнулась вперед, а руки скрестила на груди. Она предвкушала встречу с человеком, которого не видела одиннадцать лет. Жаждала увидеть, должна была увидеть, но не могла. Возможно, она надеялась ощутить, будто она была дома, будто она снова стала маленькой и все снова было хорошо. Она не чувствовала радости от предстоящей встречи, в ней кипело отчаяние, и она была готова ухватиться за эту возможность, как моряки ночью в море хватались за свет маяка.

Каждый шаг Хранительницы отбивал ритм учащенного пульса. Прикасаясь ладонями к дверям, она слышала отрывки фраз из прошлого. Таким образом она пыталась отыскать нужную дверь. Так бы продолжалось долго, если бы силуэт в темной одежде не вышел ей навстречу. Словно эта женщина услышала внутренний зов Розали. Однако она удостоила ее лишь быстрым взглядом, а затем скрылась за белой дверью.

Розали ускорила шаг.

– Бабушка! – крикнула она. – Хель! – исправилась она.

В детстве она всегда звала ее по имени и только изредка называла бабушкой, таково было желание самой Хель. Ее имя несло в себе историю, оно говорило за хозяйку. Стоило только ее имени где-нибудь прозвучать, как всем становилось ясно, о ком шла речь.

Розали открыла белую дверь и прошла в комнату. Она узнала гостиную, которая находилась за лестницей первого этажа в доме Дютэ. Каким-то образом дом Кристофера перестроился под их дом в Лионе.

Хель стояла у окна, из него открывался вид на сад. Жулли, Аврора и Энн вместе проводили там время. Мама подрезала листья у роз, а сестры поливали их. Солнце было скрыто за тучами, поэтому они могли долго находиться на улице. А Жулли была пока полностью здорова и не отравлена лунной магией. Только вчера мама Полуночниц – так Хель любила называть девочек – узнала, что на Жулли напал Бэзил Нал в теле юноши. Аврора была в бешенстве и сильно переживала за состояние Жулли, поэтому не отходила от нее ни на шаг. А Энн чувствовала себя виноватой, будто она должна была как-то предотвратить это событие. Поэтому она тоже постоянно находилась рядом с Жулли после того вечера. Наверное, с тех пор Энн и стала вести себя, как герой, пытаясь всем и каждому помочь. Особенно призракам.

Розали помнила это время. Самой Хранительнице тогда было лет семь, да она еще и не Хранительница вовсе, а только юная воображала, которая любила кривляться перед зеркалом, представляя себя на сцене.

Хель стояла и наблюдала за тремя «садовницами», одновременно анализируя настроение каждой из них, ведь дар Энн тогда был при ней. На ней было длинное фиолетовое платье и черные туфли, а коричневые волосы были убраны в прическу ее матери Агнессы: два одинаковых жгута скрещивались на затылке.

Розали тысячу раз прокручивала в голове первые слова, которые она сказала бы Хель, увидев ее призрак. Она репетировала их в подростковом возрасте, не теряя надежду на возвращение Хель. Она была уверена, что когда бабушка снова будет с ними, то все вернется на круги своя: сестры опять займутся магией, Ревэ освободится от сонной ловушки. Однако в глубине души Розали знала: этого никогда не произойдет.

– Ты здесь, – хрипло сказала она и тут же прочистила горло.

Хель развернулась к ней.

– А где мне быть?

– Не знаю. Сама часто задаю этот вопрос. – Розали пожала плечами.

Мысли Розали путались, словно она ошибочно попала не на свою сцену, не на свой спектакль, и теперь взгляды зрителей были обращены только на нее, а все слова, которые она учила, не подходили к этому действию.

– А ты, будущая Хранительница тайн, должна сейчас обучаться магии. Разве отец не сказал тебе подняться к нему в кабинет для занятия?

– Как раз собиралась, – тихо ответила Розали. Затем наступила пугающая тишина. – Знаешь, – громко начала она, сделав при этом шаг вперед, и тут же осеклась, продолжив чуть тише: – Когда тебя не станет, меня будет некому обучать. Отец не станет этого делать, я точно знаю.

– Глупышка, я буду рядом в виде призрака, разве я не говорила?

– Тебя не будет рядом! – внезапно закричала Розали. – Не будет! Вся наша семья отойдет от магии и станет посмешищем для других сорсиер.

Розали быстро вспыхнула, слова бабушки привели ее в бешенство. Именно эту ложь Хель повторяла им чуть ли не каждую ночь перед сном, как заученную сказку.

– Не говори глупостей, – строго сказала Хель. – Наша семья никогда не будет посмешищем. Ее имя слишком велико в мире магии. Нуар. Дютэ. Мы – история. А теперь ступай вымой рот с мылом, а затем поднимайся к отцу.

Так ее воспитали. Она всегда была высокого мнения о своем происхождении. Несмотря на то, что она провела всего десять лет со своей настоящей семьей и ясно помнила только пять лет, она – настоящая Нуар. И это уважение она прививала Полуночницам. Однако после заточения Ревэ магия стала забываться, будто ее никогда не было в их доме, а семья Нуар казалась лишь очередной сказкой бабушки Хель.

– Почему тебя не будет рядом? Ты врала нам, врала прямо в лицо, – жалобно, со слезами на глазах продолжила Розали.

Но Хель не могла ответить на этот вопрос. Она – всего лишь воспоминание, часть той настоящей Хель. Она могла говорить лишь фразами из прошлого.

– Мы остались без магии.

– Дорогая, меня растили световые сорсиеры. Вот уж потеха. А у тебя будет отец-сорсиер Николас. Он вырос на моей магии. У тебя останутся мои записи, конспекты и целая библиотека заклинаний. А как насчет старшей сестры Ревэ? Она в свои восемнадцать уже сильная сорсиера. И, вообще, у тебя есть я. Не рано ли ты меня хоронишь?

Розали вспомнила: до смерти Хель остался всего год. Она прокрутила в голове историю с той световой семьей. После смерти Нуаров Совет долго не знал, что делать с десятилетней девочкой, обладающей всеми семью ночными дарами. Некоторое время она жила в детском доме, но затем стало ясно, что так дальше дело не пойдет. Ее дары привлекали жадных до власти ночных сорсиер, жаждущих заполучить их себе. Тогда было решено отправить Хель к тем, кому ночные дары не нужны. Так она оказалась на территории Краонов, в семье световых магов. Эксцентричная ночная сорсиера, выросшая в самой сильной семье, окунулась в мир световых. Это была трагедия и потеха одновременно, как всегда, говорила об этом Хель.

Хранительница печально вздохнула. Бабушка продолжила:

– И я дала указание, ты уже забыла? Вернуться в Мажиенн, в дом Нуар, тебе и твоим сестрам. И вернуть величие нашей семьи.