Поймать хамелеона (СИ) - Григорьева Юлия

И уж точно им не следовало в таком случае сбегать на окраину Петербурга уже на следующее утро, чтобы оборвать нити нашего знакомства. Найти их у меня не были и шанса. Они не оставили даже намека, только устные извинения, что не смогут более принимать мои приглашения. А это вам подтвердят в гостинице. Я был обескуражен, как и Федор Гаврилович, а ведь он мог бы стать для нас возможностью как бы случайной встречи. Нет, дорогой мой, я верю Глафире Алексеевне. И потому прошу вас проверить всё, что мы вам рассказали.

А еще прошу вас передать письмо Михаилу Алексеевичу, чтобы успокоить его о судьбе сестры, а заодно принудить его говорить. Глафира Алексеевна напишет это письмо при нас, и вы сможете прочитать его содержание, дабы избавиться от подозрений и переживаний. Что до самой Глафиры Алексеевны, она останется со мной. Вы знаете, я человек чести и вреда девушке не причиню. И если она вам понадобится, то вы знаете, где ее отыскать. Мы прятаться и сбегать не намереваемся. Что скажете?

Рыкин не спешил ответить. Поджав губы, он покручивал в пальцах свой стакан и размышлял. Глаша переводила взволнованный взгляд со своего защитника на сыщика, но и Котов не спешил нарушить воцарившееся молчание. Он давал приятелю время осмыслить всё сказанное. Сан Саныч имел право на сомнения, однако и то, что он услышал, могло быть правдой.

— Ну допустим, всё так и было, — наконец произнес Рыкин. — В вашу пользу можно добавить еще кое-что. К примеру, свидетельство по убийству Карасева. Если дворник и извозчик были в непосредственной близости к убийце Румпфа, особенно извозчик, то по Карасеву свидетельства дал некий господин, который подошел при осмотре тела и сообщил, что видел, как регистратор шел с молодым человеком со светлыми волосами, который был хорошо одет. И это совпало с приметами, которые мы уже имели. То есть, если допустить вашу версию, то мог иметь место намеренный оговор.

К тому же мы отыскали местонахождение подозреваемого по доносу, который получили еще вчера вечером. Однако прочитали его только сегодня и сразу же отправились к тому дому, где и обнаружился молодой человек, схожий приметами с преступником. Так что это и вправду может быть попытка выставить его виновным в двух убийствах.

Олег опустил взгляд. Стало быть, если бы не промедление полиции, то Воронецких могли бы взять еще вчера вечером, и тогда Котов не смог бы добраться до них и получить необходимые ему сведения для поимки хамелеона. Как же хорошо, что бюрократия и волокита могут быть не только во вред, но и на пользу. Иначе сейчас Глашенька находилась бы в застенках, а не в гостиной сыщика.

— Каков подлец, — пробормотал Олег и пояснил на вопросительный взгляд Сан Саныча: — Я говорю, каков подлец, как всё рассчитал. Если бы всё случилось, как надеялся убийца, то мы бы вовсе не узнали правды. Воронецкие бы вряд ли открыли свои имена, а Глафира Алексеевна продолжала молчать об убийстве Федота Афонина. У него бы могло всё получиться.

— Я не сказал, что верю, — отозвался Сан Саныч, — но допустил, что всё было так, как говорите вы. Хорошо, я постараюсь передать письмо арестованному, но имейте в виду, это не рыночная кража, и дознание ведется особо. Но я постараюсь передать письмо, и выслушаю, что ответит арестованный. Заодно отправлю телеграмму и буду ждать ответ. Если всё подтвердится, то… — он усмехнулся, — мы вновь остаемся без подозреваемого.

— Отчего же? — удивился Олег. — Есть Мефодий Парамонович, есть Дарья, а это уже имена людей, а не приметы, по которым можно задержать половину Петербурга.

— Вот это верно, — хмыкнул сыщик. — И вы, барышня, мне этих людей непременно опишите, когда закончите ваше письмо. Сейчас я принесу вам бумагу и писчие принадлежности.

Глашенька прижала ладони к груди, в глазах ее опять блеснули слезы, но в этот раз это были слезы благодарности, и Сан Саныч едва приметно покривился:

— Не стоит, барышня, я еще не уверился в вашей искренности и не получил ей подтверждений, и тем более не исполнил только что данного обещания.

— И все-таки благодарю, — ответила девушка, а Котов усмехнулся про себя, отметив одну вещь — Сан Саныч перестал использовать имена в отношении нее и брата.

Для него они пока не были ни Светлиными, ни Воронецкими, и это было хорошим знаком. Сыщик и вправду допускал, что сейчас ему рассказали правду. Однако, пока он не получит доказательств, брат и сестра останутся для него арестованным и барышней, но уже не однозначно Светлиными из Суздаля. Возможно, и в этот город завтра полетит телеграмма. И это тоже хорошо. Пусть проверяет, лишь бы Михаил после письма Глашеньки начал говорить.

Вскоре девушка уже писала брату, а мужчины в молчании ждали, когда она закончит. Котов и на этот счет дал ей указания, чтобы писала и обращалась так, как они привыкли. Ее спокойствие должно было стать для Михаила показателем, что сестра в безопасности. Если Воронецкому было что скрывать, возможно, уверенность в том, что Глаше ничего не угрожает, развяжет ему язык. В конце концов, надо было точно знать, как он проводил время, когда происходили убийства.

— Я одного не могу понять, — нарушил молчание Сан Саныч, и Олег поднял на него взгляд. — Почему же убийца попросту не расправился с Воронецкими еще там, в их поместье? Хотя бы со свидетельницей его преступления? Или же в дороге?

Котов пожал плечами:

— Возможно, в поместье он выжидал случая, но Михаил увез сестру. А в дороге было не подобраться так, чтобы не привлечь внимания. А возможно, где-то еще есть такое же тело, и преступники решили, что могут перевести подозрения на удобную им жертву, и тем обезопасить себя. Иного не вижу.

Сыщик покивал:

— Да, возможно и такое. Вполне возможно.

И Олег улыбнулся, все-таки Рыкин им поверил. Не до конца, но поверил. Да, пока всё складывалось не так уж и плохо. Определенно.

Глава 25

— Олег Иванович, что мы будем делать дальше?

Котов разлил травяной отвар в две кружки, повел над ними рукой, а после поставил на стол. Его гостья склонилась и принюхалась, а после улыбнулась.

— Пахнет приятно, — сказала Глашенька. — Что это?

— Это отвар, — ответил розыскник. — День был долгим и тяжелым, он поможет расслабиться и успокоит нервы.

— Да, — со вздохом согласилась девушка, — я ужасно волнуюсь, как всё выйдет. Александр Александрович поначалу меня насторожил, потом напугал, затем и вовсе не нравился. Но под конец нашего визита показался не таким уж и страшным человеком. Признаться, хоть он и обижал меня, но я не злюсь. Господин Рыкин судит со своей колокольни. Он сыщик, а сыщику положено не верить на слово.

— Верно, — улыбнулся Олег.

Он устроился напротив, подпер щеку ладонью и с интересом наблюдал за девушкой, решившей вдруг поделиться своими мыслями. По дороге до дома розыскника она больше помалкивала, и Котов не настаивал на разговоре, потому что сам был занят размышлениями. Но вот она расслабилась и решилась высказаться.

— Буду верить в то, что он быстро во всем разберется, и Мишеньку отпустят. Только, — она подняла взор на собеседника и смутилась, обнаружив его позу и взгляд, а потому вместо продолжения фразы сделала глоток из кружки и вновь посмотрела на Олега, но уже с удивлением: — Вы ведь только что сняли его с огня, а отвар не горячий. Он чуть теплый.

— Я остудил его, — пояснил розыскник. — Не хочу, чтобы вы обожглись случайно. И хоть исцелить вас я смогу сразу же, но не хочется, чтобы вам было неприятно или больно.

Барышня вновь потупилась и едва слышно ответила:

— Благодарю за вашу заботу, Олег Иванович, мне приятно.

— А мне приятно заботиться о вас, — сказал Котов, и вновь она вскинула на него взгляд и сразу же потупилась. — О чем вы хотели сказать, Глафира Алексеевна? — спросил Олег, чтобы избавить собеседницу от смущения. — Вы произнесли «только», но так и не договорили.

— И верно, — кивнула Глашенька и расправила плечи. — Я хотела спросить, что же будет, когда сыск не найдет ни Мефодия Парамоновича, ни Дарьи? Вы ведь не отдадите им хамелеона?