Между добром и злом. Том 6 - Кири Кирико

Сборы происходили с каким-то воодушевлением. Это чувствовалось не только от Дайлин, но и от Цертеньхофа, который изрядно устал от такой погоды. И будто, чтобы доставить им лишние хлопоты, на улицы обрушился какой-то чудовищный ливень. Настолько сильный, что мостовые в одночасье превратились в бурные ручьи.

— Ещё этого нам не хватало… — пробормотал Цертеньхоф.

Но смущала погода только их, так как местные будто и не обращали на эту мелочь внимания, продолжая всё так же невозмутимо ходить по улицам, презирая такие вещи, как, например, зонт. Так что вряд ли погода скажется даже на торговле каравана.

Кондрат бросил прощальный взгляд на тонущий в воде город, будто пародия на город ацтеков или каких-нибудь майя, который скрылся за деревьями. Ещё несколько дней они просто ехали через лес в повозке под непрекращающийся ливень, из-за которого одежда попросту не сохла. Но сразу ясно стало, почему здесь все дороги из камня —­ в противном случае первый же ливень превратил обычные дороги в полосу препятствий, парализовав регион.

Другими словами, не забота о людях, а необходимость.

Зато они смогли спокойно вздохнуть, когда наконец оказались в поезде. Печь — это то слово, каким можно было описать вагон. Духота стояла неимоверная, но что удивительно, так это сухость. Даже несмотря на ливень за окном, несмотря на чудовищную влажность, в вагоне при всей жаре было удивительно сухо, — относительно, естественно.

Цертеньхофу досталось отдельное купе, но вот Дайлин и Кондрат ехали опять вместе. А это значило, что ему каждый раз придётся выходить, едва она захочет переодеться и мириться с другими сложностями проживания рядом с девушкой, с который ты не в отношениях. Но Кондрат был не против такой компании.

Как, например, сейчас, когда ему пришлось выйти, пока Дайлин переодевалась.

— Можешь входить, — позвала она его через дверь.

Она сменила мокрую до нитки одежду на более комфортную, хотя такой для подобных температур не существовало, разве что голым ходить.

— Ты какой-то в последнее время молчаливый, — заметила она. — Думаешь о чём-то, витаешь в облаках. Что случилось?

— Думаю, — пожал он плечами.

— О чём?

— О деле.

— Всё не можешь выкинуть его из головы? — усмехнулась она. — Дело закрыто, всё расставлено по своим местам, а убийца понёс наказание. Все счастливы. Какие ещё вопросы тебя могут мучить?

— Ты не задумывалась, что что-то не сходится? — задал он встречный вопрос.

— Да всё сходится. Кости в реке, смерть баронов, заговор. Да о чём я, дело изначально казалось слепым! А мы его раскрыли! Чем ты не доволен?

— Я доволен всем, — Кондрат быстро скинул с себя одежду пока Дайлин отвернулась и надел сухое, если так это можно было назвать. — Просто кое-что мы упустили.

— И что же? — с интересом взглянула она на него. Ей было даже интересно услышать, до чего он догадался, ведь что-что, а в интуиции Кондрату было не отказать, и она это понимала.

— Помнишь, я нашёл у него те записки? Листы, словно из личного дневника? — спросил Кондрат.

— Да.

— Тебе они не показались странными? Какими-то притянутыми за уши?

— Ну ты же сам сказал тогда, что некоторым так легче планировать. Или другие ведут дневники. А может и вовсе хотят, чтобы, если их поймают, все знали их план и мотив. Твои же слова, нет?

— Мои, — не стал Кондрат отрицать очевидного. ­— И тем не менее, тебе не показалось это странным? Ты ведь видела Влантера Минсета. Его нельзя было назвать ни слабохарактерным, ни глупым. Очень непохоже на него оставлять такие вот записки. Такие люди, можешь поверить мне, всё держат в голове, им не требуется выплёскивать свои чувства на бумагу.

— Но почерк был его.

— Да, его. Тогда вопрос, зачем он написал это? — взглянул Кондрат на Дайлин.

— Чтобы мы знали, что он планировал и как собирался это провернуть?

— Да, словно чистосердечное признание. Чтобы мы точно знали, что он виновен, и не подумали ничего другого. Например, что мы не подумали, что был кто-то ещё.

Они смолкли.

В этот момент за окном раздался протяжный свисток, и вагон дёрнулся. Пиррон, заливаемый ливнем, начал медленно смещаться в сторону, постепенно набирая скорость. Очень скоро он оборвался, а за ним исчез и вокзал. Город, центр южного региона оставался где-то позади, продолжая жить своей жизнью.

— Хочешь сказать, что он был не один?

— Нет, действовал он, несомненно, один. Однако никто не говорил, что ему не могли помогать, верно? И именно в этом может он и пытался убедить нас в тех записках, что был один, чтобы мы не продолжили копать дальше.

— Но кого он мог покрывать?

Кондрат задумался.

— Ты помнишь, мы нашли книгу? Там было написано ещё что она Партесу от той, кто ждёт'?

Дайлин кивнула.

— Это были сказки Морси. Сказки этих земель. То есть книга не из столицы, она местная, была напечатана где-то здесь. Но кто мог позволить себе такую дорогую вещь? Да ещё и в такой глуши? Люди, которые были при деньгах, верно? Если я попрошу назвать людей в такой глуши при деньгах, ты мне сразу назовёшь…

— Купцов.

— Именно, — щёлкнул пальцами Кондрат. — То есть, торговцы, как минимум. Но ты много знаешь торговцев— женщин? Ведь женщина прислала ему книгу.

— Какая-нибудь успешная?

— Или та, в чьём народе быть торговкой нормально. Например, кочевники.

И Дайлин осенило. Осенило так, что она даже рот раскрыла. И ведь действительно, они совсем позабыли о той книге! Совсем позабыли о женщине, которая так и не дождалась своего любимого. А что может произойти в таких случаях? Уж Дайлин-то знала, ведь она прочитала не один любовный роман, где подобная история была затёрта до дыр.

— Кочевники, — повторил Кондрат. — Женщина была из кочевников. Они ездят, продают, покупают, и так могла ей в руки попасть эта книга, которую она, как сокровище от чистого сердца передала мужчине, которого любила. Возможно, это был не единственный подарок от неё. Возможно, она помогала ему и деньгами. Возможно, именно деньгами он добился для себя титула барона. И очень возможно, что у неё был ребёнок от него, на что детская книжка и намекала. Но он уже был женат. И он к этой женщине не вернулся, на что та, мягко скажем, была недовольна. И мы получаем брошенную женщину и сына, который хочет мести.

— Может Влантер Минсет и был её сыном? — спросила Дайлин.

— Нет, сомневаюсь. Не похож он на кочевников. Но у него была схожая цель — месть.

— Но… чем она могла ему помочь?

— Может, купила ему место сыщика в городе, ведь не просто так он сразу его занял. Может, помогала с планами. А может, именно она помогла запустить план мести. Подкинуть тем идиотам идею про то, что где всё началось, там всё и закончится.

— Чтобы напугать?

— Чтобы стравить, я так думаю. Чтобы они и сделали грязную работу. Но когда друзья Жангерферов оказались слишком слабохарактерными, чтобы сделать это всё своими руками, за дело взялся Влантер. Но даже так, весь этот мотив про проклятие и пророчество, что где всё началось, там и закончится было как прикрытие. Выглядело для остальных как злой рок, как проклятие и возмездие злых духов, а не убийство. Никто не стал углубляться в подробности, особенно, когда дело вёл сам Влантер. Как бы там ни было, он был не единственным заинтересованным лицом. И не один стоял за этим, но взял всю вину на себя, чтобы прикрыть остальных.

— Но тогда его сообщники на свободе!

— И мы никогда не узнаем, кто это был, — пожал плечами Кондрат. — Кочевников много.

— А провидица их местная? Старуха?

— Вряд ли она заинтересованная в этом. Возраст не сходится. Но её могли попросить, но теперь… — Кондрат бросил взгляд в окно, за которым пролетали джунгли. — Ищи их в джунглях-то…

Да и надо ли?

Этот вопрос, странный для Кондрата, показался ему теперь очень простым. Надо ли искать её? Смысл плодить жертв этой истории, учитывая и тот факт, что они вряд ли кого-либо смогут вообще найти? Нету смысла, а значит можно и не беспокоиться о таких мелочах. Убийца найден, все виновные наказаны. Дело закрыто…