Замуж за монстра (СИ) - Владимирова Анна

И он с вызовом развалился на стуле.

— Не ты обеспечиваешь наш союз безопасностью, Илья, — усмехнулся Стерегов и прошел к столу с чашкой кофе, бросив взгляд на Хана.

— Ну так и Хан сегодня здесь не просто так. — Стриженый глянул вопросительно на мрачного ведьмака.

— Я здесь по другому поводу, — хмуро отбрил Хан, усаживаясь за стол вместе со Стереговым.

Не дал Стриженному повода считать себя союзником. Иса тут же изящно подал Хану кофе, словно в благодарность.

— По какому же? — встопорщил брови Стриженный.

— По личному.

— Ладно, — поднял он ладони вверх, — ладно, секретничайте. А со Стрелецким не хочешь посекретничать на эту тему?

— Ну и кто тут подвергает союз риску? — оскалился Иса. — Ты зачем фамилии сбалтываешь, Сааг?

Батист шумно фыркнул рядом, будто обратился в медведя. А физиономию Стриженного надо было видеть! Он принялся зыркать на собеседников в поисках поддержки, но никто не поддержал. И тогда он подскочил со стула:

— Да вы тут ей уже выдали себя с потрохами! — Он заходил туда-сюда, делая вид, что один озабочен проблемой со мной. Я сделала шумный до неприличия глоток кофе. Утро приобретало краски. — Вы правда не понимаете, чем это все грозит?!

— Ты, если хочешь что-то конкретное сказать, говори, — раздраженно рявкнул Стерегов. — Хочешь меня выкинуть?

— Что? — сморщился Стриженный, будто почувствовал неприятный запах. — Нет!

— Мне плевать. Услышал меня? — Михаил сжал кулак перед лицом, потирая костяшками пальцев подбородок.

До боли знакомый жест.

— Услышал, — выплюнул Стриженый и, оглядев остальных, направился из кухни. — Я вас предупредил!

Когда дверь хлопнула, я соскользнула со столешницы.

— Куда ты? — хмуро глянул на меня Михаил.

— Я позавтракала, — пожала я плечами и перевела взгляд на Ису. — Спасибо большое.

И направилась из кухни.

Я с трудом заставил себя отвернуться от выхода из кухни и перевести взгляд на Хана.

— Она — внучка Серого, — посмотрел он на меня прямолинейно. — Ты не сказал.

— Ничего бы не поменялось.

— Для тебя, — терпеливо поправил он. — Для меня это меняет многое. Не думаю, что Артур не станет вмешиваться. Он собирался шею подставить ради твоей женщины. Но явился Сбруев и сам привел тебя к ней.

А я подумал об утреннем звонке.

— Серый звонил, — признался нехотя.

— Чего хочет? — подобрался Хан.

— Показать меня всем.

— Что?! — тихо воскликнул Иса.

— Сказал, что не намерен меня скрывать, и собирается чуть ли не усыновить.

Батист поперхнулся кофе.

— Может, он уже сильно старый? — с сомнением протянул Иса. — Не в себе?

— Ты этого точно не дождешься, — задумчиво хмурился Хан. Он перевел на меня взгляд. — И что собираешься делать?

— Ничего. — Я задумчиво потер подбородок, прикидывая расклад. — Пока ничего.

— Дом твой за городом в безопасности. Мы с Дзери все прочесали.

— Как твой сын? — поймал я его взгляд.

Хан привычно болезненно нахмурился. Вопросы о сыне выбивали его из колеи, а я искренне ждал, когда это пройдет. Нет, я не напоминал ему про долг. Да, я спас его сына несколько лет назад из смертельной переделки, но я не знал, что за этим последует такая награда от его отца. Харук Хан взял на себя многое, с чем в одиночку не справлялся Иса. И я был ему благодарен не меньше, чем он мне.

— Дзери в порядке, — кивнул он. — Шрамы почти зажили. Но он всё ещё не разговаривает.

— Хорошо. Держи в курсе, если что-то нужно.

— Спасибо, Михаил, — поднялся Хан. — Я буду начеку. Ошейник твоей женщины проверил — надежно.

— Такая сильная? — поинтересовался я, замирая внутри.

— Достаточно. Но опыта маловато. Чутья нет. Она не боевая ведьма.

Я лишь кивнул. Стало мерзко. Я будто препарирую тут Ринку, стараясь добраться до ее нутра вот так — напролом. Потому что сама она не пустит и не покажет.

— Я нужен тебе ещё? — напомнил о себе Хан, стоя у стола.

— Нет, — вздохнул я. — Спасибо.

Он коротко склонил голову и вышел.

— Мы тоже пошли, — ткнул в плечо Батиста Иса.

Я слабо усмехнулся.

— Нет, я не понял, — хмурил лоб Батист. Он пытался шептать, но все равно выходило громко. — Сааг совсем охренел?! Он чего тут выпендривался? Заставить тебя хотел бросить самку?!

Я молчал.

То, что Сааг вдруг раскрыл рот на мою личную жизнь, говорило о многом. Силу этот изворотливый вед в себе не почувствовал. А вот чью-то поддержку и мою слабость — вполне. Иса все понимал.

— Ничего нового, друг, — хлопнул Иса Батиста по плечу. — Ведам не понять наших слабостей, но очень хочется их организовать.

— Ну тебе же не организовали, — пробубнил тот. — Не так это просто.

Правда? Слова Саага о том, что Серый мог бы организовать мне Ринку, все же ввинтились в мозги. Я опасался и ненавидел высших ведов за их ушлость, беспринципность и всемогущество. Но мои страхи — моя слабость. А слабости я ненавижу больше.

— Миш, не верь ему, — вывел меня из ступора Иса. — Даже если это и так, мы Ринку не отдадим. Он ее не вытянет. С нами не справится.

— А почему ты думаешь, что Серый один? — зачем-то спросил я вслух.

— Ну, он всегда сам по себе, — пожал плечами Иса. — Вспомни, как мы шарили за ним.

— И ничего не нашарили, — насупился Батист. — Прибить бы его по-тихому.

Когда-то я бы не отказался. Но теперь он — дед Ринки. Единственный ее родственник. А ведь он до недавнего времени не знал, что это я угробил его дочь — экзекуторшу. Выходит, Ринка ему не доверялась. Все держала в себе.

— Ладно, — подогнал Батиста Иса. — Пошли. Еда все равно кончилась.

— Кончилась? — восхищенно усмехнулся я.

— Ну ты же сказал: не встану, пока Батист все не доест, — оскалился Иса.

— Я не так говорил, — улыбнулся я, глядя им обоим вслед.

— Не провожай, — послышалось из гостиной, и раздался щелчок замка.

Я послушал тишину некоторое время, поднялся и направился на поиски ведьмы. Она нашлась в спальне под одеялом. Но не спала. Лежала лицом к окну.

— Я бы хотела продолжать работать, — выдала тихое на мое приближение.

Будто я у нее экзамены пришел принимать.

— Нет.

Она обернулась и села на кровати.

— Ты просил сказать, чего я хочу, — раздула она ноздри.

— И ты нашла самый оригинальный ответ? — оскалился я, опираясь плечом на стенку напротив кровати. — Работать? Тебя ветром шатает, вся ты — один нервный ком и разносчик депрессии, и ты мне рассказываешь, что работать — твое самое настоящее желание? — Как соблазнительно она злилась! И я решил добавить жизни цвету ее лица. — Мне кажется, что даже трахаться ты хочешь больше, чем работать.

Щеки Ринки предсказуемо вспыхнули, и я предпочел рассмотреть ее поближе — оттолкнулся от стенки, на ходу стягивая футболку. Она переполошилась, попыталась отодвинуться к спинке кровати, но так даже интереснее. Она уперлась спиной и широко раскрыла глаза, глядя, как я развязываю пояс на штанах и стягиваю их с бедер. От ее шумного сглатывания и дрожи ресниц захотелось забыться, намотать рыжие волосы на кулак и заставить взять в рот то, на что она так невинно вытаращилась.

— Ты никогда голого мужика не видела? — зло спросил я и содрал покрывало на пол, едва не уронив вместе с ним и Ринку.

Она молчала. Смотрела на меня сверху вниз, как девственница. Девственница, которая изо всех сил пыталась строить из себя пресыщенное безразличие. И на этом контрасте меня больно приложило открытием. Ноги задрожали, и я сделал вид, что просто так опустился рядом с ней на колени. Просто так осторожно толкнул на спину и принялся заботливо раздевать, концентрируясь на ее трепетном отклике.

Мне некого рвать на куски, некого искать и срываться за то, что пользовал мою девочку и не сделал счастливой. Ведь она стоит того, просто сама этого не знает. И переспрашивать лишний раз об этом не стала.

У нее не было никого.

Только я.

И я не знал, как вообще позволил себе вернуться. Ещё и так. Но зверь во мне сгорал от тоски и голода. А Ринка хоть и жмурилась и задыхалась от моей близости, пыталась отвечать, строя из себя матерую любовницу, для которой я лишь какая-то пародия, зверюга неотесанная. И я снова оставил на ее нежной коже набухавшие кровью царапины, с упоением зализывая каждую. Конечно, Ринка сжималась в ответ на любую ласку. Но если эта дурочка не перестанет подсовывать мне подделку вместо себя настоящей, я буду продолжать её наказывать. Выбивать из нее оригинал, не давая передышек, пока не закричит мне правду.