Отражение: другой 2007 (СИ) - Шевелица Станислав

— Там какой сейчас год? — продолжала Марина.

Внимательно посмотрел в ее глаза — не шутит ли? Благодаря чуточку восточному разрезу создавалось ощущение, что она всегда готова рассмеяться.

— А тут какой год?

Марина улыбнулась.

— Тут всегда один. Две тысячи седьмой. Мы, конечно, точно не знаем. У охранников не спросишь. Но на всех календарях, что висят в квартирах и офисах, именно этот год.

Почему-то нисколько не удивился этому известию. Ну подумаешь, искажение времени. Не это главное. Искажение времени не стремится проткнуть тебя ножом или разорвать на части голыми руками.

— И ты тут уже несколько лет? А другие? Инга или этот, худой?

— Артём, — неожиданно покраснев, произнесла Марина. — Артём и… эта… пришли значительно раньше меня. Нужно понимать: тут время идет иначе. Если в большом мире прошел год — не значит, что и тут прошел год. То есть в твоей системе координат я нахожусь в Отражении уже несколько лет. А для меня минуло… ну, восемь месяцев.

Мы прошли мимо облупленной стены, которую по-своему украсили с десяток дворовых художников. Между индийским символом благополучия, сопровожденном двумя латинскими S, и розовой надписью Tokio Hotel большими объемными буквами значилось: «Катя, я тебя люблю». «Я тебя люблю», впрочем, было зачеркнуто, а рядом теми же объемными буквами кропотливо выведено: «Шлюха».

— И как тебе эти месяцы в Отражении? — спросил у Марины.

— Можешь считать меня странной, но я привыкла. Иногда тут даже весело.

Пристально посмотрел в маленькие красные глазки. Пай-девочка. В обычном мире она коллекционирует фигурки из аниме, пишет стихи или рисует котов в скетчбуке.

— Сколько людей ты убила? По-твоему, это весело — убивать?

Марина нахмурилась.

— Людей — ни одного. Только ты у нас в первый же день подбил черноглазого. На моем счету — одни охры. И, знаешь, охров мне не жалко совсем. Видел бы ты, что они делают с людьми.

— Видел, — вздохнул я.

Мы остановились у входа в подвальное помещение с выцветшей табличкой «Минимаркет». Дремавшая у входа кошка неохотно уступила дорогу. Дернул ручку — не заперто.

Внутри — хорошо знакомая организация пространства (точнее, дезорганизация). «Отделы» ютились в каморках, связанных коридором. Не было очевидно, где заканчивается торговый зал и начинается склад. Рядом с прилавками громоздились коробки и паллеты с бутылками. Сейчас все это богатство тонуло в полутьме — света из обрезанных подвальных окошек не хватало.

— Что именно берём?

— Все, чем можно накормить сто два человека. Точнее, с тобой уже сто три. Если, конечно, не собираешься устроить разгрузочный день.

Начал перекладывать в одну из сумок банки с тушёнкой, крупу, макароны.

— Срок годности — хороший, — провел пальцами по выпуклым цифрам «2009» на банке. Мысленно добавил: «Всего-то лет на пятнадцать просрочено».

— Охры пополняют полки почти каждую ночь, — сообщила Марина, нагружая свою сумку бутылками с водой.

Остановился с банкой кофе в руках:

— То есть они помогают нам выживать?

— Не думаю, что они сознательно проявляют заботу, — Марина задержала в руках пачку сока. — Они как будто запрограммированы поддерживать функционирование города.

— Тогда мы — вредители, паразиты, которые им мешают.

— Может поэтому охры так на нас реагируют? — пожала плечами Марина.

Взял обе сумки, затащил вверх по лестнице. Марина пыталась помочь, подхватывала то с одной, то с другой стороны, но больше мешала. Прошёл несколько шагов по направлению к базе. Вздохнул и поставил сумки на асфальт.

— Послушай, ведь здесь по всему району стоят пустые автомобили.

— Так и есть.

— Почему мы премся пешком?

— Директива восемь рекомендует…

— Марин, пожалуйста, — заскрежетал зубами. — Объясни без директив. Ночью автомобили приманивают охранников, это я уже понял. Кого мы днём боимся?

— Чернышей. Ну и других недоброжелателей.

— А когда мы тащимся через дворы с тяжелой сумкой — не становимся ли мы более легкой мишенью?

— Очень ты дотошный для новичка, — нахмурилась Марина. — Директива восемь прямо не запрещает использовать автомобили днем. Но она рекомендует воздерживаться от их использования без крайней необходимости.

— Все понятно. Думал, что нахожусь внутри шутера. А это стелс-экшн.

Хотел сказать Марине, что едва стою на ногах; что избит, иссечен, измазан кровью, голоден, унижен нелепым поручением сбегать за сигаретками; что обменял бы душу на возможность принять душ. Всего этого я не сказал.

— Марин, дай мне десять минут. Я быстро.

Глава 6

Направился в соседний двор. Здесь когда-то жил Мишка Павлов. Примерно в две тысячи седьмом родители подарили мне «Моторолу» с камерой. Мы с Мишей тестировали новинку: фотографировали друг друга на фоне феерически крутого соседского БМВ Х5. Не касались его, не терлись о бампер — просто кривлялись поблизости. Владелец выскочил на улицу, надавал нам, детям, лещей. Потом вырвал у меня новенький телефон и шмякнул об асфальт.

Сейчас БМВ стоял на своём месте. Где там живет этот каратель школьников? Кажется, прямо через стену от Миши. Забыв о всякой осторожности, зашёл в подъезд, поднялся на второй. Дернул ручку крепкой металлической двери. Заперто. Подошёл к квартире Миши. Ключ от его двери, как всегда, лежал у порога под отставшей плиткой. Открыл. Просочился через хорошо знакомые интерьеры со шкафами-стенками и люстрами, обвешанными стеклянным «хрусталём». Вышел на незастеклённый балкон, по металлическому бортику легко перебрался в квартиру соседа.

Неплохо жил этот урод. Красные ковры, пёстрые обои, голые бабы в позолоченных рамках, какие-то псевдоантичные статуи в полный рост. Филиал Эрмитажа. Ключ от БМВ одиноко лежал на гранитном журнальном столике. Кажется, этот массивный столик служил исключительно подставкой для ключа.

Марина ждала у входа в подъезд с кошкой в руках. В отличие от Инги, она не стала тут же подыскивать для меня ругательства и наставлять на путь истинный. Ура, психика будет цела.

Нажал кнопку на брелке. Мягко открылась приятно-тяжёлая дверь. Приземлился на прохладную кремовую кожу, погладил руль, дизайн которого вдруг показался уж очень архаичным. Нажал кнопку «Старт». Приборка загорелась вырвиглазно-оранжевым. Наверное, в школьном возрасте я бы описался от восторга.

Марина села на пассажирское. Она помалкивала и смотрела на меня с любопытством.

Подкатил к магазину, разложил задние сиденья, высыпал в огромный багажник все содержимое наших сумок. Спустился вниз, при поддержке Марины ещё раз заполнил сумки, и ещё. Ближайшей ночью охранникам предстоит привезти сюда больше продуктов, чем обычно. Вдруг вспомнил о просьбе захватить сигарет.

— Подожди в машине, я сейчас.

Прилавок у кассы был пуст. Очевидно, минувшей ночью его никто не пополнил — все местные охранники занимались чем-то другим. Например, охотились за мной и Ингой.

Впрочем, в школьное время никогда не покупал тут сигареты. На кассе обычно сидела суровая дама, которая спрашивала паспорт даже у старшеклассников (с ними мы пытались договориться о совместных закупках, и парни требовали внушительную комиссию).

В этом магазине оставалось ещё одно тайное местечко. Сигареты продавали в закутке, изображавшем отдел хозтоваров. Продавец — меланхоличная женщина с яркой губной помадой, подчеркивающей чёрные усики — доставала из-под прилавка пачки без акцизных марок. Мне кажется, она не постеснялась бы продать их даже новорождённым.

Нырнул в знакомый отдел, порылся под прилавком. Бинго! Взял два блока сигарет, завернул в пакет с чёрно-белыми полосками, женским профилем и надписью «Марианна» (интересно, кто вообще такая эта Марианна?).

Спустя считанные секунды наш «бумер» подъехал к воротам базы. Опустил стекло, помахал рукой удивлённому Игорю (он что, живет там, на этой вышке?). Сумоист хмыкнул и дал сигнал открыть ворота.

— Куда выгружать? — спросил у подошедших ребят, распахивая багажник. Оттуда едва ли не посыпались коробки с едой. Такой объём провизии на своих двоих пришлось бы перетаскивать неделю.