Как приручить дракона – 3 - Капба Евгений Адгурович

– Смотря что за орки, – Иван смотрел на меня с удивлением. – Разные они бывают… А что, есть вариант подзаработать?

– Ну, не могу же я оставить тебя без настоящего мужского поступка, потому что разогнал эту дерьмовую контору? А Легенькую – без коньков, верно? Она девчонка что надо, куда ей без коньков-то? Пристрою тебя к Вождю на автосерсвис, м?

– Ого! – сказал Кузевич.

– Ага. Дуй домой, балбес, – хлопнул я его по плечу. – Завтра позвоню тебе…

– А откуда…

– Гос-с-споди, в конце журнала посмотрю!

Парень в последний раз шмыгнул носом и скрылся в ночной тьме.

Милицейские машины тормозили вокруг «Рассвета», запоздало перегораживая подходы и подъезды.

Глава 3. Эффективный альтруизм

Я не знаю, как Криштопов на пару с Риковичем меня не убили. Сначала милиционер, а потом сыскарь хватали меня за грудки и орали мне в лицо вещи совершенно справедливые и очень злые, а потом успокаивались и начинали рассуждать. Дескать, гражданский арест в случае такого свирепого преступления, как применение магии в земщине, да еще и в отношении заведомо несовершеннолетнего – вполне себе обоснован. А с доказательствами, мол, никаких проблем – возмущения в эфире криминалисты из Сыскного зафиксировали, эманации типичны для применения целительских способностей, носитель таковых способностей – вот он, группа лиц, с которой, соответственно, по предварительному сговору все это и совершили – вот она, так что кто молодец? Пепеляев молодец. Хотя и сволочь.

– На сей раз не отвертишься, – хмуро проговорил Рикович. – Грамоту тебе дадим и в прессе пропечатаем. Всё, ты теперь местный супергерой. Поздравляю.

Ага, дружелюбный сосед – человек-дракон. Если не откусит вам верхнюю часть тела, именуемую головой, то поможет донести тяжелые сумки до дверей квартиры.

– Подпиши здесь и здесь, – сказал Криштопов, протягивая мне планшетник с зажатыми в держателе бумагами. – Но вообще – тебе повезло, что ты все-таки какой-никакой сотрудник Сыскного приказа. Хоть и консультант – а пройти мимо совершаемого преступления права не имеешь. Но в следующий раз…

– М? – вздернул бровь я. – Что – в следующий раз? Думаешь, я не знаю, кто у Кацуры папа?

Папа у Кацуры занимал должность начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями. И ничего Криштопов бы ему не сделал. Поэтому я додавил:

– Это вы – люди при должностях, с чувством ответственности. А мне нечего терять, кроме своих оков. Что они сделают – уволят меня из школы? Не смешите. Ну, может, удавить попробуют. Ну, пусть пробуют. Кстати, что с дядечкой в полосочку-то будет?

– На кол, наверное, – пожал плечами Рикович. – Может – батогами запорют до смерти, если опричный судья будет судить, а не искин приговор установит. Магические преступления – самые серьезные. А этих – сообщников, их в Васюганскую Хтонь, на поселение. Пожизненное. И не отвертятся. Не использовали бы эликсиров и магию – их бы в земщине судили, ну, там – за незаконную букмекерскую деятельность и вот это вот все по поводу несоответствия профессии и вовлечения малолетних в преступную группу. Там по три-пять лет дали бы. А тут все, привет-приехали, опричная юрисдикция.

– Ого! – только и смог сказать я.

В голове моей в это время склеился один очень важный пазл: почему Жевуский ничего не предъявил мне после того, как я вышвырнул его с лестницы. Приехали бы криминалисты, считали бы эманации, и в жирном афедроне радзивилловского прихвостня оказалась бы деревяшка. Фу! Даже врагу такого не пожелаю.

– Так что – я пойду? – спросил я.

Из «Рассвета» как раз выводили… Выволакивали «банду четырех» – Лазарева, Стельмаха, Кацуру и Сивуху. Газетчики – да тот же Зборовский – точно придумают какой-нибудь броский заголовок. Например – «Дело физруков» или что-то в этом духе. Да и плевать. Пусть хоть матами их ругают. Я – тот мавр, который сделал свое дело.

– Давай подвезу, – предложил Рикович.

– У меня «Урса» неподалеку припаркована, сам доеду…

– Это где – у орков твоих? – поинтересовался рыжий сыскарь.

– Они такие же мои, как и твои, – парировал я. – Вождь и его команда. Бабаевцы! Мечтают присоединиться к Орде.

– Вождь, Вождь… Да, краем уха слыхал. Иди, Бог с тобой. А мы с Валентином Петровичем будем разгребать дерьмо за тобой…

– Я – за вами, вы – за мной, – улыбнулся ему я. – Так – победим!

Черта с два я бы выкрутился, если бы сразу не согласился на сотрудничество с местными фэбээровцами. Пошел бы по какой-нибудь статье типа нападения из хулиганских побуждений… Наверное.

Зборовский впервые за месяц сидел на лестнице в подъезде и пил кофе. Давненько я его тут не видел, похоже – журналист пребывал в состоянии своей внезапно накатывающей задумчивости. От кофе ощутимо пахло рижским бальзамом – так сильно, что сложно было понять: это кофе с бальзамом или бальзам – с кофе.

– Привет, Пепеляев. Будешь кофе? А бальзам? – спросил он. – О! Ты как будто только что с передовой вернулся… Подожди-ка! Это там на милицейской частоте про «Рассвет» орали – это что же, твоих рук дело?

Я сел рядом с ним и глубоко вздохнул:

– Моих. Понимаешь, эти подонки науськивали своих учеников друг на друга и делали ставки – кто победит. А еще – играли нечестно. Целитель, эликсиры…

– И…

– И я подрался с ними со всеми, а потом натравил на них Сыскной приказ и милицию. Теперь целителю загонят кол в задницу, а банду четырех отправят в Васюган.

– Банду четырех? – удивился Женя.

– Сивуха, Кацура, Лазарев и Стельмах, – пояснил я.

В конце концов, какая разница, когда он узнает? Я ему это солью или тот же Криштопов? И вообще – он журналюга что надо, честный. Потому лучше играть на упреждение и рассказать ему всё как есть. И гонорар заработает, и напишет то, что доктор прописал.

– Ч-ч-черт… Классный заголовок! – он почесал бороду. – Кто-то даст комментарий, как думаешь?

– Можешь сразу завтра к Валентину нашему Петровичу идти, он ничего с утра соображать не будет и накомментирует тебе как положено. И прямо сейчас со мной можешь пообщаться, сыскари и милиция обещали дать мне грамоту и премию за помощь в задержании особо опасного магического преступника, так что инкогнито сохранить не получится…

Я и не собирался его сохранять – в этот раз. Я решил всерьез начать драться за Вышемир, меня уже достали прорывы на канализации, гопстопы в подворотнях, потеки от насвая на асфальте и подростковые суициды. Настало время вывесить флаг и показать, кто я и в какую сторону воюю… Почему сейчас? Да потому, что я освоился. Я теперь тут – свой. Это мой мир, мой город, моя Родина и мои дети, вот и всё.

– Ого! – сказал Зборовский. – Подожди, я за диктофоном сгоняю.

И он сгонял, и принес еще две чашки кофе и диктофон: компактный, величиной с палец. И устроил мне допрос с пристрастием: кто, что, куда, когда и зачем. Мы сидели на лестнице что-то около получаса, пока он не закончил вытягивать из меня подробности.

– Я поправлю и потом тебе на почту скину, проверишь, ага? – предложил сосед. – Ну, чтобы я ничего не сбрехал. Но углы сглажу – это точно. И без фамилий будет.

– Ага, – согласился я. – Только давай там без лишней героизации, ладно? Из меня герой как из дерьма – пуля.

– Ладно… – я был уверен, что он из меня сделает Джона Уэйна и Клинта Иствуда в одном лице.

Мы посидели еще некоторое время, а потом из-за двери показалась его симпатичная жена в махровом халатике и спросила:

– Ну что, спать идешь?

– Пять минут, дорогая, – сказал он. – Тут материал с Пепеляевым отличный получается…

– Ну, раз материа-а-а-л… – протянула она и закрыла дверь.

– Что, нахлобучка будет? – не удержался я.

– Да не, чего? Она понимающая, – и мечтательно вздохнул.

Он действительно был влюблен в свою жену, ну, надо же! Сколько они там в браке – десять лет? Пятнадцать? Я тоже так хочу! Но вслух спросил другое: