Иные - Яковлева Александра

Лихолетов потянул другую дверцу, но тут услышал за спиной шорох гравия. Что-то тяжелое ударило его в спину. Охнув, он обернулся — и увидел перекошенное сухопарое лицо какого-то мужчины и кулак, летящий ему в челюсть. Поставить блок он уже не успел. Его отбросило в сторону, прямо на капот автомобиля. Следующий удар пришелся по корпусу. Лихолетов взвыл от пронзающей боли: кажется, ребро все-таки было сломано. Худой немец оказался на удивление сильным и бил по-боксерски точно. Откуда он выскочил, как подкрался?

Лихолетов скатился на землю, гравийная пыль запорошила ему глаза, набилась в рот и ноздри. Он тут же попытался встать, но новая серия ударов обрушилась на него, придавив к земле.

И тут над головой щелкнул взведенный курок, а затем оглушительно грохнуло — Лихолетов дернулся, вскидывая руки к затылку, бестолково закрываясь от пули. Только когда рядом с тяжелым стуком упало тело боксера, он понял, что все еще жив. Открыв слезящиеся от пыли глаза, Лихолетов приподнялся. Мужчина лежал недвижно, растянувшись на земле: его грудь была прострелена точно в области сердца.

— Живой? — Из открытого окна высунулась Катарина. — Тогда быстро в машину!

Ошалело вскочив, Лихолетов забросил себя в салон. Катарина вдавила педаль газа в пол, круто развернулась, смяв колесами руку мужчины, и с ревом рванула прочь из замка.

— Кто это был? — выдохнул Лихолетов, оглядываясь в окно заднего вида.

— Эберхард, — процедила Катарина.

Ее руки крепко сжимали руль. Она смотрела только перед собой, и даже когда автомобиль, пролетев по мосту, свернул с дороги и понесся через кустарник, не сбавила скорость.

— Приготовься, — велела Катарина и кивнула на револьвер, который дребезжал на приборной панели.

Лихолетов схватил оружие. Дуло было еще теплое после выстрела. Он проверил барабан: оставалось всего три патрона из шести.

— Там. — Она указала на бардачок.

В подпрыгивающем на ухабах автомобиле зарядить револьвер оказалось непросто, но все же недостающие три патрона с тихим щелчком легли в барабан.

— Мы уже близко. — Катарина, прищурившись, вглядывалась в даль. — Вижу их.

Лихолетов заволновался. Вот он, его последний шанс! Другого уже не будет. Но как подобраться к Нойманну, он так и не придумал. Всего одна попытка — а что, если Нойманн прикроется Аней?.. Глядя ей в глаза, Лихолетов не сможет сказать: «Мне все равно». Потому что ему, в отличие от Нойманна, далеко не все равно. И дело даже не в спецзадании — плевать на задание, на все плевать! Дело в том, что Аня живой человек, а не оружие. А еще она гражданская. А как учил его Степаныч, допускать потери среди гражданских — последнее дело.

— У тебя есть план? — спросил Лихолетов, сглатывая пересохшим горлом.

— Ты просто заберешь ее. — Похоже, Катарина была уверена в том, что сделать это проще простого.

Лихолетов невесело усмехнулся:

— А если Нойманн не отпустит?

— Он не сможет тебе помешать. — Катарина бросила короткий взгляд на Лихолетова, и ее непроницаемое лицо на секунду смягчилось. — Ты ведь неуязвим, помнишь?

Две фигуры показались в поле, почти на самой опушке леса. Одна была высокая и широкоплечая, другая — пониже и хрупкая. Это были они.

Когда фигуры слились, словно в поцелуе, Лихолетов досадливо сморщился. Неужели опоздал? Если Аня выбрала верить Нойманну, забрать ее добром не выйдет.

Но тут раздался вскрик, и Лихолетов понял, что видит вовсе не страстные объятья, а борьбу. Аня вырывалась, Нойманн выкручивал ей руку. Вот сейчас она оттолкнет его, подумал Лихолетов. Вспомнит, какой могучей силой обладает — и оттолкнет. Но ничего не происходило. Секунды шли, Аня кричала и вырывалась, будто забыла, кто она на самом деле.

Нужно покончить с этим раз и навсегда.

Револьвер привычно лег в руку, Лихолетов крутанул барабан, взвел курок. И тут Нойманн заметил автомобиль. Удивленный, он ослабил хватку, и Аня наконец освободилась. Она побежала в сторону леса, но ее никто не догонял: Нойманн потерял к ней интерес. Теперь его занимал только автомобиль и его пассажиры. Из-под полы пальто он вытащил маску. Это была та самая маска, Лихолетов сразу ее узнал — и в тот же миг понял, что сейчас произойдет.

— У бурных чувств неистовый конец [1], — пробормотала Катарина и усмехнулась горько. — Лучше прыгай, герой.

— Что ты сказала?

— Я сказала, прыгай! — рявкнула Катарина и вдавила педаль в пол.

Скорость стала совсем безумной. Катарина неслась так, будто хотела протаранить Нойманна. Ее лицо, перекошенное от гнева, пылало алыми пятнами.

— Притормози, я попаду… — начал было Лихолетов.

— Прыгай!

Вдруг воздух в салоне задрожал, пошел волнами. Все звуки угасли — кроме шепота, который рокотал прямо в голове — настойчиво, требовательно. Сопротивляться ему было невозможно.

Убей себя. Убей, — говорил он.

Что тебе стоит? Подними револьвер и сделай это. Нажми на спусковой крючок. Разнеси на куски все свои воспоминания, ночные кошмары, остатки унылого брака — всю свою никчемную жалкую жизнь. Лихолетов почувствовал, как его рука с револьвером медленно поднимается. Последним усилием он вцепился зубами в собственное запястье, чтобы остановиться, но это не помогло.

Зато помогло другое. Автомобиль вдруг мотнуло в сторону — револьвер вылетел, упал куда-то под кресло. Сам Лихолетов ударился головой о приборную панель, и в мыслях сразу прояснилось — будто рассеяло грозовую тучу одним порывом свежего ветра. Закрыв ладонями уши, он оглянулся на Катарину: развернув автомобиль, она неслась куда-то прочь от Нойманна и Ани.

— Стой! Ты чего! Сбавь скорость!

Лихолетов попытался отобрать у нее руль, но получил крепкий тычок локтем под ребра. Нога Катарины выжимала педаль до упора. С остекленевшим взглядом она гнала прямо к обрывистому берегу реки. Лихолетов уже видел такое раньше: Катарина была под гипнозом. Схватив с пола револьвер, он распахнул дверь и вывалился из автомобиля. Кубарем прокатился по земле — и хотя кустарник смягчил удар, тело все равно вспыхнуло болью. Но жалеть себя было некогда. Вскочив и держась за больное ребро простреленной рукой, Лихолетов бросился обратно к Нойманну. Он бежал, оскальзываясь на мертвых птицах и обкатанных дождем камнях. Настоящее кладбище, думал он, вскидывая руку для выстрела — одного-единственного, самого верного. Подходящее место, чтобы все закончить.

За спиной раздался скрежет, затем отдаленный всплеск. Лихолетов обернулся: автомобиль, ухнув с обрыва, исчез вместе с Катариной. Зато из зарослей вставали в полный рост и шли наперерез Лихолетову четыре фигуры в точно такой же, как у него, форме. Прищурившись, он узнал их.

Бойцы отряда «М», отставшая группа, наконец-то добрались до замка. Они были изнурены до предела и хромали так, будто шли день и ночь, много суток без остановки. Скорее всего, так оно и было. Несмотря на усталость, они и сейчас перли, как танки, взрывая землю сапогами. У каждого в руках был пистолет или винтовка. Один из бойцов вскинул оружие и выстрелил — пуля ушла мимо Лихолетова, куда-то в сторону Ани и Нойманна.

— Нет, стойте! — вскричал Лихолетов, преграждая им путь.

Но никто не стал его слушать. Другой боец, проходя мимо, с размаху ударил его прикладом в бок. Охнув, Лихолетов согнулся и осел на землю. Грубые кирзовые сапоги, покрытые жирным илом, перешагнули через его ноги.

— Не стреляйте, — прохрипел он, хватая ртом воздух. — Девушка… вернется с нами.

Замыкающий боец на секунду остановился, перевел на Лихолетова пустые глаза. Нижняя челюсть отвисла, и он прохрипел пересохшим от долгого пути горлом:

— Не было приказа вернуться.

1. Цитата из пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» в переводе Бориса Пастернака.

1. Цитата из пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» в переводе Бориса Пастернака.

Аня

Когда автомобиль Катарины, повинуясь приказу Макса, круто развернулся и понесся к обрыву, Аня не медлила ни секунды. Раньше у нее получалось только отбрасывать предметы и людей, выбивать стекла, сминать металл. Но сегодня коробок спичек сам поплыл к ней в ладонь, стоило только захотеть. Она не знала, как далеко может действовать ее дар, но потянулась что было сил.