Хозяйка волшебного ателье (СИ) - Максонова Мария

Отличное завершение тяжелого дня, ничего не скажешь.

— Стивен, давно вас не видела, — улыбнулась Надежда, подходя. На ней было легкое платье с расклешенной юбкой, а необычный горизонтальный вырез лодочкой демонстрировал хрупкие плечи и ключицы, которые хотелось прикрыть от ночной прохлады.

— Простите, что я явился без предупреждения, — пробормотал я. — Наверное, это неудобно так поздно...

— Нет, что ты, я рада, — улыбнулась она непринуждённо, беря меня под руку. — Пройдемся? Тут недалеко есть симпатичный сквер.

— Хорошо, — выдохнул я с облегчением.

Слова ника не желали находиться. Я говорил себе, что должен откровенно поговорить с Надеждой, признаться во всем, прояснить все неопределенности, но сейчас язык будто прилип к небу. Она провела меня в арку между домами, и мы довольно быстро оказались в действительно крошечном сквере: два ряда деревьев вдоль пешеходной дорожки, несколько скамеек. Надежда присела на одну из них, аккуратно расправив юбку платья и закинула одну ногу на другую. Мой взгляд прикипел к тонкой щиколотке. Сглотнув, я все же выдавил из себя:

— Я хотел поговорить с тобой.

— Я слушаю, — ее взгляд был спокоен и, как мне показалось, в нем проскальзывал холодок, вообще вся ее поза не казалась расслабленной, скорее уверенной и независимой, будто она ожидала чего-то неприятного.

— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло на приеме, — повторил я. — Наш поцелуй... — я замялся, не зная, как свои чувства обличить в слова.

— Был ошибкой? — предположила Надежда холодно, и у меня внутри все оборвалось.

— Ты так считаешь? — выдохнул я.

— А ты? — напряженно спросила она, глядя мне в глаза.

— Я не буду оправдываться за свои действия и чувства, — нахмурился я. — Если я был слишком навязчив, то прошу прощения, тебе нужно лишь сказать, и я немедленно избавлю тебя от своего внимания...

Вместо ответа Надежда вдруг вскочила со скамейки и обняла меня за талию, прижавшись и пряча лицо у меня на груди.

— А? — я совершенно растерялся.

— Прости. Я надумала себе лишнего. В моем мире фраза «нам нужно поговорить» обычно означает, что хотят сообщить что-то неприятно. Например, о расставании.

Я рассмеялся от облегчения и, наконец, обнял ее за плечи:

— Прости, я не подумал, что у нас может возникнуть недопонимание из-за разницы менталитетов.

— Ты не мог этого знать, — она сильнее сжала меня в объятьях, а потом отодвинулась и, заглянув мне в глаза, состроила недовольное лицо: — но я вообще-то обижена, — заявила, хотя глаза ее смеялись.

— А?

— Ты очень долго не появлялся, постоянно переносил встречи, и вообще...

Я помрачнел:

— Это из-за работы, прости, — воспоминания были не самыми приятными.

Надежда мгновенно уловила мое настроение и перестала дурачиться. Взяв меня за руку, она потянула меня к скамейке и села, предлагая мне последовать ее примеру:

— Расскажешь?

Вздохнув, я снял пиджак и накинул на ее голые плечи. Надежда улыбнулась и прижалась мимолетно к моей руке щекой благодарно. Я опустился на скамейку рядом:

— Если бы я мог...

— Я не прошу подробностей. Просто... что тебя беспокоит? Иногда, когда рассказываешь другому, то в голову приходит решение.

Я хотел отказаться, ведь не говорил об этом даже с начальством, опасаясь, что это может подставить Натана, но поведение его действительно становилось все более странным, это уже невозможно было игнорировать. А Надежда всегда отличалась здравомыслием и ее неожиданный взгляд на вещи иногда приводил к необычным решениям проблем.

— У меня проблемы с одним коллегой, — начал я, осторожно подбирая слова. — Я доверяю ему как другу, он доказал, что приносит пользу расследованию, помогал мне в разных ситуациях. Но в последнее время он начал странно себя вести, подозрительно. Он мешает другим сотрудникам делать их работу. На него уже поступило несколько жалоб, мне пришлось использовать все свое влияние, чтобы они не пошли выше. При этом сам он перестал выдавать результаты работы, начал избегать встреч, отписывается по магической связи, что очень занят.

— Может, у него какие-то личные проблемы? — протянула Надежда растерянно.

— Я... не наю. Мне он ничего подобного не рассказывал. Но самое плохое, что у меня уже у самого появляются подозрения, что он может быть связан с одним из расследований.

— Думаешь, он преступник? — прямо спросила Надежда, и мне хотелось ответить «нет», но язык не повернулся. Что я вообще знаю о Натане? Что он подозревался в подделке меток в студенчестве, что он маг-менталист, а значит мог оказать влияние на свидетелей.

Но в то же время он ведь помогал в расследовании, разве он мог?..

— Нет, — решительно заявил я. — Я не верю, что он мог вредить людям.

— Тогда тебе следует проверить его алиби, — парадоксально заявила Надежда.

— А?

— Чтобы удостовериться, что он невиновен, тебе нужно арестовать преступника. Раз сам твой коллега не идет на контакт, проверь его алиби, будто ты его подозреваешь. Где он был в момент совершения преступления?

Тут я сообразил и даже рассмеялся от облегчения. Мы же встречались с Натаном в тот день, когда мисс Марго Стерн лишилась метки, мы были вместе, значит я и есть его алиби!

— Ты права. Личные чувства слишком затмили мой разум, а ответ был на поверхности, — я благодарно поцеловал ее пальцы, и увидел, как щеки Надежды покрылись смущенным румянцем, и она отвела взгляд. Такая разумная, сильная, рассудительная и в то же время смущается от таких простых вещей, будто не замечает своего очарования.

Глава 91

Надежда

Несмотря на то, что утром нужно было рано вставать, мы со Стивеном гуляли до двух часов ночи, он рассказывал о своей семье: о том, что миссис Роквистер ему не мать, а мачеха, о своих братьях и прочем. Я не стала рассказывать ему о конфликте во время званого вечера, чтобы не расстраивать, было заметно, что на самом деле он любит свою семью, несмотря на некоторые недопонимания.

Он тоже расспрашивал о моей жизни, и я честно рассказала о своем не слишком счастливом детстве, чтобы у него не было иллюзий.

В ответ Стивен обнял меня:

— Ты невероятно сильная, умная и смелая. Я горжусь тобой и благодарю богов за то, что они сплели наши пути. Ты смогла добиться так многого, несмотря ни на что, это достойно восхищения, — произнес он и поцеловал меня в висок.

У меня сжалось сердце, захотелось одновременно заплакать и улыбнуться, и я уткнулась носом в его плечо. Показалось, что мы по-настоящему почувствовали друг друга. Он сказал именно то, что было мне нужно, хоть я этого не осознавала прежде. Я не хотела жалости или бодрого «хорошо, что все это закончилось». Я справилась, и я гордилась этим. А еще его объятья внушали уверенность в том, что рядом с ним можно будет немного расслабиться. Нет, не бросить работу — я ее очень люблю, но иметь возможность опереться в сложный момент.

Правда, мне показалось, что было еще что-то, что его беспокоило, какая-то затаенная грусть в его глазах, когда он проводил меня до подъезда. Но я подумала, что это из-за проблем с Натаном и, поцеловав его на прощанье, поспешила домой — спать.

Следующее утро, конечно, было недобрым, но поспать подольше было нельзя — нужно было строить выкройки платьев для новых заказов, чтобы позже Милинда, нанятая мною молоденькая швея, могла с ними работать.

— О, встало солнышко ясное, да что-то смурное, — прокомментировал мое появление мистер Трутрос, по обыкновению читающий утром газету за обеденным столом. Сегодня он шуршал страницами с какой-то особенной язвительностью.

Жена недовольно фыркнула на него и выставила передо мной на стол чашку:

— Садись, Наденька, садись, я тебе бодрящий сбор заварила.

— Спасибо, — кивнула я, отпивая горчащий напиток.

— Ну, когда с женихом знакомить будешь? — спросил тем временем мистер Трутрос.