Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим

— Именно.

Всё это я и сам прекрасно понимал. А ещё я понимал, что присутствие женщин на разборке неспроста. Если уж они водятся с подобной компанией, то наверняка владеют магией. А вот какой? И что из этого выйдет?

Мысленно я уже прикидывал, как бы мне лучше использовать криомантию так, чтобы случайно никого не угробить. Слишком уж много остросюжетных приключений для одного-единственного дня получится, да и отморозком так прослыть недолго. Однако дальше… дальше произошло то, чего я никак не ожидал.

Лысый амбал коротко кивнул нам с Панкратовым, а затем подошёл к одному из владельцев кальянной и отвесил ему подзатыльник. Бедняга в ответ явно потерялся и перевёл взгляд на женщину, будто поддержки у неё искал. А вместо поддержки получил второй подзатыльник. Причём… насколько я понял именно за то, что искал поддержки.

— Не смей, — рявкнул лысый на свою спутницу, когда та дёрнулась к провинившемуся с явным намерением пожалеть.

Затем прокашлялся в свой огромный кулачище, достал из нагрудного кармана очки, нацепил их на нос и зашагал к нам. И ещё шагов за десять уже вытянул перед собой руку.

— Сергей Рома-а-а-анович! — протянул он с улыбкой так, как будто мы с ним всю жизнь были знакомы. — Михал Миха-а-а-айлович! Как же я рад вас видеть!

Глава 4

Про массаж и новое дворянство

15 минут назад

— Не ругайся на мальчиков, — попросила Гайка, едва поспешая за мужем.

— Мало я твоим мальчикам в детстве жопу надирал. Нихера сами не одупляют. Вот как есть остолопы, это же надо было…

— Даниил Александрович! — переход на имя-отчество внутри этой супружеской пары означал крайнюю степень накала страстей, но муж в ответ на это лишь отмахнулся.

Сел за руль джипа, нарочито громко хлопнул дверью и принялся ждать, пока усядутся все остальные. И никто не понимал, что у него сейчас на уме. Вообще никто.

Но обо всём по порядку:

Даниил Александрович Перехожук был потомственным бароном. И как можно догадаться по прозвучавшему из его уст слову «одупляют», бароном он был в первом поколении. «Заскочил в последний вагон», — как любил говорить сам Перехожук.

И действительно. В лихие девяностые, когда грянул мировой кризис и Короне срочно потребовались деньги, Екатерина III пошла на очень сомнительный шаг, за который её критикуют и по сей день. Императрица начала торговать титулами. Даром что очень задорого, спрос всё равно был.

И к двум с небольшим сотням российских баронских семей, существовавших в Империи на момент 1990-го года, к концу десятилетия добавилось ещё две тысячи. В народе их сразу же окрестили «новым русским дворянством». В основном это были торгаши, бандиты, эстрадные звёзды, а также первые из тех, кто удачно вложился в сферу айти.

И среди них — Перехожук.

Кем был Даниил Александрович до того, как примерил на себя титул — уже неважно. Всё это в прошлом. Главное, кем он был сейчас: состоявшимся и честным бизнесменом, который достиг в жизни всего чего только хотел, и вдруг задумался о вечном.

Кто бы там что ни говорил, и как бы законодательно ни прессовали «новых русских» в последнее время, он вознамерился оставить после себя великий дворянский род. Чтобы не просто нарядная пенсия, урезанный налог на доходы и издевательское «Ваше Благородие» в спину, а чтобы по-настоящему. Чтобы кровь цвета маны, и богатая история, и уважение на самых верхах, и хруст французской булки.

Причём сам Перехожук старался изо всех сил, — даже на пианино играть выучился, хотя с его пальцами-сардельками это было почти невозможно, — а вот семья сопротивлялась.

Сыновья выросли мажорами. Жена-наседка им в этом неустанно потакала, и лишь от дочери можно было ожидать чего-то путного.

— Все сели⁈ — рявкнул Даниил Александрович и не дожидаясь ответа дал по газам.

Охранники и Анна Даниловна испуганно помалкивали, а жена на пассажирском сидении нервно теребила край блузки.

Гайка.

Гаечка.

Или же Её Благородие Гаяне Левоновна Перехожук, если официально. Да, женился Даниил Александрович по любви. Молодая армяночка вскружила голову и вот, внезапно у них трое детей, дом, корги с избыточным весом, и абонемент на курсы по танго.

А насчёт детей стоит отметить один интересный момент. У Даниила Александровича были сильные руки, сильный характер, но сильнее всего оказались гены. Каким-то волшебным образом все его отпрыски унаследовали светлые глаза, русые волосы и бледную кожу. А вот по материнской линии им передалась страсть к крепкому кофе, конскому щавелю, заниженным тачкам и… кальянам.

— Бизнесмены херовы, — Перехожук начал сигналить, подгоняя пешеходов.

«Мальчики так стараются», — говорила ему Гайка: «Помоги им». И сколько было споров на эту тему? Сколько ругани? Сколько раз Даниил Александрович уступал жене? Только ей одной по жизни и уступал, если так разобраться. Ругал себя за то, что каблук, но ничего не мог с собой поделать — любил.

Но всё-таки всему есть предел!

— Мальчики так стараются, — со злостью пробормотал он себе под нос.

Как будто бы Гаяне Левоновна в упор не видела, что стараниями там даже близко не пахнет. Всё это убыточное мероприятие функционировало лишь для того, чтобы братьям Перехожук было куда привести своих друзей.

Неправильных друзей!

Нищебродов в брендах, половина из которых пишет грустный рэп про тёлку, а другая половина корчит из себя стартаперов. Не таких людей хотел видеть рядом с ними отец.

Зато на настоящего графа и почти что ровесника, с которым можно и НУЖНО подружиться, эти придурки вздумали огрызаться. Так что решено. Кальянная закрывается. И с экономической точки зрения это будет гораздо более выгодно, нежели продолжать кормить эту умирающую клячу деньгами.

И наконец-то у Даниила Александровича появился железный повод прикрыть и «Парославль», и «Лавандовый Рай». Теперь-то жена не сможет ни возразить, ни поспорить, ни заступиться, ни надавить на пресловутый отцовский долг. Или всё-таки сможет?

— Даня, почему ты, не разобравшись, сразу же встаёшь на чужую сторону? — спросила Гайка. — Это же твои дети.

— Замолчи, пожалуйста! Ты что-то смыслишь в дворянстве⁈ В традициях⁈ В этикете⁈

— При чём тут этикет? Неужели следуя этикету, нужно уступать арендное помещение и…

— Хватит! — рявкнул Перехожук. — Не говори о том, в чём не смыслишь! Сказал «традиция», значит традиция!

— Странные у вас традиции…

— Не страннее ваших! Осетрина с соусом из алычи! — моментально нашёлся Перехожук. — Как вспомню, так вздрогну!

«Раздуть проблему вроде бы получилось», — удовлетворённо подумал про себя Даниил Александрович: «А чтобы наверняка, теперь надо драматизировать».

— Ты хоть понимаешь, что там за люди?

— Какой-то…

— Граф! — в порыве театральной экспрессии Перехожук аж по рулю ударил. — Прилагательное «какой-то» не применимо к графу! А с ним ещё и глава Канцелярии! Ты понимаешь вообще, что происходит⁈ Нам могут сейчас таких проблем устроить, что для нас в этом городе все двери захлопнутся!

Гайка притихла. Опустила глаза и начала терзать блузку пуще прежнего. Однако всё-таки не смогла не оставить последнее слово за собой:

— «Какой-то» это не прилагательное, — тихонько сказала она. — Это неопределённое местоимение.

— Да плевать!

Тут Даниилу Александровичу пришлось напрячься, чтобы сдержать улыбку. Его стараниями сова обволокла глобус, и внутри себя Перехожук праздновал победу. Однако это ещё не вся выгода, которую он собирался извлечь из ситуации.

— Анечка, — барон посмотрел на дочь в окно заднего вида. — Ты обязательно поздоровайся с графом, поняла?

— Хорошо, пап.

Ведь чем чёрт не шутит? Каринский-то холост…

— Ну всё понятно! — барон снял очки, улыбнулся и вернул мне папку «конторы». — Действительно! Всё именно так, как вы и говорили! Слово в слово!

А у меня возникло такое чувство, что он эти документы даже не читал, — по диагонали глазами пробежался и всё на этом. Да и в целом, Даниил Александрович вёл себя очень странно. Радовался нам, как щенок лабрадуделя, и едва лицо не лизал.