Марина Индиви
Собственность Верховного бестиара
Собственность Верховного бестиара
Глава 1
Алина
– Алина! Алина! – Марика дернула меня за руку раньше, чем вся толпа студиозусов хлынула к окнам, выходящим на главную площадь академии. Только благодаря расторопности подруги я и успела одной из первых. – Смотри! Это же племянник Верховного бестиара!
Мужчина, который шел через площадь, притягивал к себе взгляды, словно на магическом аркане первого уровня. Несмотря на то, что он был достаточно молод, назвать его парнем просто не поворачивался язык.
– Красавчик! – выдохнула какая-то из студиозок справа.
Надо отдать ему должное, он в самом деле обладал выдающейся внешностью, а еще характерными чертами бестиаров – темные, иссиня-черные волосы и такие же темные глаза. Это я поняла, когда, пересекая двор, мужчина неожиданно вскинул голову и встретился со мной взглядом. Меня словно ошпарило: взгляд бестиара – благословение и проклятие. Проклятие – потому что его взгляд впитал прорыв самой Бездны, и, глядя в эти глаза, кажется, что смотришь именно в Бездну. Благословение, потому что бестиары защищают наш мир от чудовищ, что рвутся сквозь раны пространства по всей земле.
Отойти от окна уже не представлялось возможным: сзади напирали студиозусы. Кажется, в коридор, чтобы поглазеть на племянника Верховного бестиара сбежалась вся академия. Первой же отвести взгляд – значило нанести ему серьезное оскорбление. Бездна в его глазах бесновалась, словно все поверженные им чудовища разом проснулись в его крови. Да, это даже не образное выражение: убивая монстра, бестиар впитывает часть его сути и в какой-то мере становится им. Я же едва дышала, пока в иссиня-черной радужке плавилась сильнейшая магия нашего мира, умноженная на силу тех, чья кровь обагрила лезвия его хтианов.
Хтианами называли длинные тонкие мечи, больше напоминающие растянутые кинжалы, и сейчас они застыли молчаливыми убийцами за его спиной. С оружием бестиары не расставались никогда, и если на территории академии носить оружие дозволялось только гардианам, то для него сделали исключение. Или это он сам – исключение? Ведь бестиары не снисходили до посещения людских обучающих заведений. Да и что ему здесь делать? Среди нас, слабеньких студиозусов с минусовой магией?
Все эти мысли проносятся в моей голове в один миг, а потом бестиар отворачивается, поднимается по ступенькам и скрывается в арке вместе с толпой встречающих его во главе с ректором.
Спектакль окончен, а у меня сердце бьется в желудке и дышать до сих пор сложно, будто я впитала всех уничтоженных им чудовищ, как он сам. Из состояния шока меня выдергивает Марика, подруга пихает меня в бок и говорит:
– Как думаешь, на кого он смотрел?
– Он на кого-то смотрел? – я делаю вид, что ничего не понимаю. Не хватало еще, чтобы об этом кто-то узнал!
К счастью, Марика недовольно вздыхает:
– Он смотрел в нашу сторону! Точно на кого-то, кто стоял в двух ближайших арках, – и она начинает оглядываться, будто это поможет ей побыстрее вычислить счастливицу. Толпа уже растекается по рукавам коридоров, студиозусы группами вливаются каждый в свое русло: кому-то сегодня еще на отработку, кому-то на пропущенную практику в виду близости экзаменов. Взволнованный шепот, возбужденные голоса, шум становятся все тише, тише и тише.
– А вот куда смотрела ты, непонятно, – обиженно сообщает подруга. – Да что там! Тебя только твой Юрал и интересует!
– Что совершенно неудивительно, поскольку я собираюсь за него замуж, – с улыбкой сообщаю я.
Сумка на длинных ручках: холщовая, оттягивает мне плечо, и я снимаю ее, чтобы не перекособочиться окончательно. В ней сегодня четыре учебника и пять баночек с ингредиентами для зелий, пять тетрадок и один общий блокнот успеваемости, что вкупе создает такой приличный вес.
– Собирается она, – недовольно ворчит подруга.
У нее волосы как растопленный шоколад, длинные и густые настолько, что ее мать заплетает их в тугую косу и закручивает вокруг головы, чтобы было удобно. Со мной все проще: у меня две пшеничные косы до талии, и когда я их расплетаю, им не грозит расстелиться по земле.
– Собираюсь, – подтверждаю я уже веселее. – Просто не сейчас. А он готов ждать.
– Готов ждать-готов ждать. Эх, наивная ты, Алинка. Мужики – они же всегда присвоить хотят, – машет рукой подруга. – Ну, пойдем что ли. Урожай, он, знаешь ли, к осени сам не появится. Сажать сейчас надо.
Марика попала в академию, потому что в сельской школе обратили внимание на интенсивность и цвет ее минусовой искры. Минусовой магией обладают люди, она достаточно слабая и пригодна в основе своей для земледелия, всяких бытовых работ, простейшего исцеления и выравнивания эмоционального фона. Так вот, зеленая искра четвертого уровня Марики – это как раз об удачной посадке и неизменном созревании урожая в срок. Ее талант дает ей право обучаться в академии и обязанность после учебы работать в поле.
Мой дар – сиреневая искра пятого уровня, это про эмоциональное исцеление. То есть управлять настроением человека: подавлять или наоборот возносить до небывалых высот, как это делают бестиары, я не могу. Зато могу чуть-чуть выровнять эмоции и поддержать энергетически тех, кто, например, очень устал. Чтобы они могли дольше работать. Поэтому в полях я тоже незаменимый человек, и, хотя моя смена начинается на два часа позже, я все равно иду по просторному светлому коридору вместе с подругой. Мы спускаемся по лестнице, ведущей к дальнему входу, когда снизу доносится громкий шепот:
– Алина!
Чтобы увидеть неожиданного визитера, мне приходится перегнуться через лестницу. Кто бы сомневался!
Это Юрал.
Он уже третий раз пробирается ко мне в академию, и если в первый я была изумлена и восхищена, во второй мне было очень приятно, то сейчас в груди горящей занозой вспыхивает тревога. Я слетаю под лестницу так быстро, что Марика остается позади.
– Зачем ты пришел? – спрашиваю едва различимым шепотом.
– Как – зачем? – широко улыбается он. – Тебя увидеть.
Он снова переодет в форму садовника, которую выкупает у него на час-другой. Рыжие вихры горят огнем, веснушки на лице – как россыпь песчинок. Глаза голубые-голубые, как высокое летнее небо. Его внешность, невероятно солнечная, теплая – предмет бесконечных шуток Марики. Вот и сейчас, остановившись за нашими спинами, она не стесняется сообщить:
– Вашими детьми дорожки ночью освещать можно будет.
Юрал улыбается еще шире, а я киваю в сторону распахнутых дверей:
– Тебе нельзя здесь находиться, ты же знаешь?
На территорию академии действительно пускают только студиозусов, преподавателей, гардианов – по особым поручениям, и работников: коменданта, экономку, повара и его помощников, лекаря, садовника, горничных, ответственных за работу в полях.
– Ты не очень-то рада меня видеть? – мигом хмурится парень.
– Я всегда тебе рада.
– Но не сегодня?
– Сегодня в академии бестиар. Здесь гардианы. Что, если тебя кто-нибудь узнает?
– О, так ты за меня волнуешься, – мигом снова расплывается в улыбке парень, а у меня теплеет на сердце.
Вот правда, и чего я так завелась?
Вот только заноза никуда не исчезает, ворочается в сердце, жжется.
– Давайте все-таки выйдем, – беру его за руку, но, опомнившись, тут же отпускаю. – Встретимся у леса. Там нейтральные земли.
Юрал выглядит не очень довольным, но согласно кивает и первым идет к дверям. Мы с Марикой следуем за ним на приличном расстоянии, и подруга пихает меня локтем в бок.
– Ну, что я говорила? Этот парень готов ради тебя на подвиги.
– Ты говорила, что мужчины – собственники. Что им важно присвоить. Или что-то подобное.
– Так это сегодня, – смеется Марика. – А до этого я говорила, что он наделает тебе солнышек, как только поженитесь.
Мы выходим на залитое солнцем крыльцо, и мои щеки вспыхивают то ли от коснувшегося кожи тепла, то ли от слов подруги. Я все-таки считаю, что от второго, и по ощущениям, они сейчас полыхают как маяки. Да, за словом она в карман не полезет, а еще совершенно не думает о том, что может поставить кого-то в неловкое положение. Возможно, потому что для Марики неловких положений просто не существует. Она может сказать что угодно, когда угодно и кому угодно. При этом не только не смущаясь, но еще и наслаждаясь произведенным эффектом.
