— Тебя искала. Вот. По запаху нашла. На кой-черт ты столько специй навалил? — спросила девушка, пройдя на кухню.
— Ну, я… — осторожно произнес парень, черпанул с краю остывших макарон и сморщился. — Один кавказец мне сказал, что если блюдо не получилось — добавь больше специй.
— Так себе совет, — буркнула староста, с опаской глядя на желтое месиво из макарон и тушенки. — Ты макароны переварил?
— Это же тесто, как их можно переварить… — проворчал парень, но покосившись в тарелку, неуверенно повел плечом.
— Дело твое. Тесто так тесто, я за другим, — девушка подошла и уперла руки в стол. — Куда делся Осетренко? Я звонила на номер, который он в деканате оставлял — нет никого. Я звонила на браслет, бегала к заведующей общежитием. Его нигде нет.
— Что еще одну жалобу собиралась накатать? — хмыкнул Кот и закусил хлебом, с вызовом поглядывая в тарелку. — У него запрет на все входящие, кроме родителей. Дорого, знаешь ли, по телефону болтать.
— А браслет связной покупать недорого, — фыркнула Лена. — У нас сегодня собрание комсомола должно было быть. Я хотела донести информацию, что вы… ведете трудовую деятельность и вид такой имели из-за тяжелой ударной работы.
— То есть извиниться, — хмыкнул Семен.
Девушка поиграла бровями лбу, смешно, по-детски и кивнула.
— Знаешь, нам с твоих извинений ни холодно, ни жарко. Это я тебе точно могу сказать, — спокойно ответил Семен. — Кирюха, конечно, переживал сильно, но отошел. А ты, если хочешь извиниться — просто не лезь к нам. Ладно?
Девушка обиженно надулась.
— Вы постоянно вместе пропадаете — это ладно. Выглядите тоже подозрительно. То чумазые, то воняете. А еще умудряетесь в первой десятке по университету по успеваемости…
— Так, если тебе что-то не нравится — так ты подойди, спроси. На худой конец договорись с залом практики — пусть нам доступ в душевую дадут. Мы хоть вонять не будем, — пожал плечами Кот, огорошив девушку. — Что? Ну, вот мы выглядим неопрятными, грязными. Почему — ты знаешь. Осетренко комсомолец? Комсомолец! Пусть его в душ пускают перед учебой.
— Я как-то не подумала…
— Бывает, — буркнул Кот и тихо добавил: — Женщинам вообще это не свойственно…
— Ну, я же… КомСоргу обещала, что публично донесу информацию. Перенесла на завтра, чтобы…
— Так и доноси, кто тебе запрещает, — пожал плечами Семен. — Только у нас завтра бетон. Принимаем с бригадой треста на фундамент. Сегодня арматуру вязали.
— А как же без вас?
— Ну, вот так, — пожал плечами Семен. — Мол, так и так, вышло недоразумение. Комсомолец наш работает ударным трудом. Даже на выходных, не щадя своего личного времени. Вот прямо сейчас. Поняла?
— Поняла, — просветлела Елена и уже собралась уходить, но тут ее остановил Кот.
— А ты подумала на счет родителей Кирилла?
— Что? О чем ты?
— Ну, отец у него партийный. А вы свою бумажку по вертикали послали на счет выговора?
Леночка хлопнула глазами раз, второй, и ринулась вниз, к вахте, где был телефон.
— А на время посмотреть, — хмыкнул Семен, снова взглянул на свои макароны тяжелым взглядом. — Нет, ну… ну, не-е-ет…
Горько вздохнув, он взял тарелку, свалил свое варево обратно в сковороду и, подхватив ее за ручку, направился по коридору. Дойдя до пятой комнаты, он с кислой миной постучал в дверь.
— М-м-м… я уже поняла, что это ты, — открыла ему невысокая, широкоплечая девушка. Она осмотрела парня с ног до головы. Старая потасканная футболка, треники с дыркой на коленке. Её взгляд остановился на сковородке. — Опять?
— Маш, мне вот прям уже некуда идти, — признался парень. — А завтра с утра на бетон. А там… Две банки тушенки сверху и пакет макарон!
— Фабричных?
— Обижаешь! Кооперативными, и сама затариться сможешь…
Девушка недовольно засопела, но затем буркнула:
— Колготки достать сможешь? Капроновые.
Кот на несколько секунд замер и неуверенно кивнул.
— Ты мне только маркировку напиши, какие они там у вас бывают и какие нужны.
— Щи есть. Греча с поджаркой на сале. Будешь? — спросила с довольной миной Мария.
— Буду! — расплылся в улыбке Семен, но тут же опустил взгляд на сковородку. — Только… это куда? Может собакам?
— Они еще с прошлого года твою стряпню помнят. Не жрут, — хохотнула девушка, пропустив парня внутрь. — Одна тощая с голодухи, видимо, нажралась, потом скулила возле общежития полдня.
Кот недовольно сморщился, но тут его внимание отвлекла кастрюлька и аромат, который потянулся из нее и наполнил небольшую комнатку.
— Ты варево свое лучше к помойке отнеси и там между баков вывали, — посоветовала Мария.
— Зачем? Может проще в унитаз?
— Лида говорила, там крыс видала, — пожала плечами девушка. — Глядишь, подохнут. Вон, оно у тебя еще и желтое…
* * *
— Значит, Ленка извиняться хотела, — задумчиво произнес Кирилл, пока шел рядом с Семеном к появившемуся небольшому сарайчику, где было принято решение складывать ручной инструмент.
— Ну, про извиниться я немного приукрасил. Донести до комсомольского собрания, что ты не разгильдяй, а труженик комсомольского движения, — пожал плечами Семен.
— Что-то мне эта формулировка… настораживает. Как бы нас на бесплатный труд не подтянули, — глянул на друга Осетренко.
— Я им подтяну, — тут же хмыкнул Кот. — Нечего! Законный заработок! Ладно бы ставку мага дипломированного зарабатывали, а то…
— Скажешь тоже, — хохотнул Кирилл.
— Ладно, — Семен открыл дверцу сарая и кивнул другу. — Пошли. Ты схему укрепляющую взял?
— Да, я и так помню хорошо, — нехотя отозвался Кирилл.
Парни зашли в сарай и тут же принялись раздеваться.
— Откуда? Применял уже?
— Ну, было дело, — нехотя признался Осетренко. — Я вычитал, что там побочный эффект в виде гипертрофии мышц. Ну, усиление себе сделаю на руки и грудь. Буду сильным… На первом курсе щегольнуть хотел.
Семен рассмеялся, а затем спросил:
— И как? Помогло?
— А то не знаешь, — буркнул друг. — Чтобы оно действительно росло — надо, чтобы оно работало. Так что зря две недели разрисованный ходил.
— Погоди, так тогда у тебя на лбу не чирь вскочил, а…
— Ну, да. Самая эффективная укрепляющая схема с руной на лбу, — кивнул Осетренко.
Парни разделись, достали кисти, циркули и чернила.
— Так-то мы с тобой жутко нарушаем технику безопасности, — с усмешкой произнес Кот.
— Ой, да какая тут безопасность. Главное хрен себе на морде не нарисовать с этими эллипсоидами, — буркнул Кирилл. — Ты мне скажи, что мы делать будем сегодня? Ты сказал, что бетон принимать. А как? Лопатами черпать?
— Так, чай не послевоенная разруха, — фыркнул Семен. — Бетономешалка приедет. Помнишь, мы с тобой желобы из досок мастерили?
— Ну…
— Так вот этот желоб с треногой там только с одного места дотягивается, чтобы машина не провалилась и не завязла. Так?
— Так.
— А куда он будет течь?
— Так, распределяться по всему фундаменту… — глянул на друга Кирилл. — Или нет?
— Да, но делать он это будет медленно, а тут на въезде Геннадич. Он в бетон присадок насуёт, поэтому надо, чтобы он распределялся быстро…
— И как мы это сделаем? — растерянно хлопнул глазами Осетренко.
— Будем грести бетон.
— Как грести?
— Ну, как гондольеры в кино, помнишь?
— А весло?
— А чем тебе лопата не весло? — хохотнул Семен. — Машина будет потихоньку выдавать бетон, а мы лопатами прогребать дальше. Что тут непонятного?
Тут Кирилл покосился на краски, затем на друга и спросил:
— Слушай, это получается… Если про эффект не соврали, то мы завтра…
— Я бы на это не рассчитывал, — фыркнул друг и принялся наносить комплексы рун по телу Кирилла.
Парни не усердствовали сильно. Им не требовалась особая мощь или нечеловеческая гибкость. Требовалось всего лишь выносливость, причем не ультимативная. Достаточно было и двойного прироста. Однако парни все равно уперлись и нанесли все максимально четко, обозначив каждую группу крупных мышц отдельным комплексом.
