Навязанная, беременная, моя! (СИ) - Ганова Алиса

Я обрадовалась, что хотя бы королева не считает меня соперницей и врагом, выдохнула и только тогда заметила, что мрачный, древний храм с посеревшими от времени стенами, украсили цветочными гирляндами, белыми и золотыми тканями, лентами.

Свет, падающий через мозаичные стрельчатые окна, раскрасил каменный пол цветными узорами. Красивый храм, торжественный миг… Сердце наполнилось надеждой, что, может быть, случится чудо! Однако поднявшись по ступеням, увидела перед статуей Светлой поникшую фигуру Роберта, и ощутила, что даже слюна наполнилась горечью.

Мой суженый выглядел, как будто пришёл на казнь. Красивые одежды и богатый пояс подчёркивали его бледность, усталость. И даже не видя его лица, я понимала, что он тоже несчастен.

Неужели я настолько ему отвратительна, противна?

– Идёмте княжна. Ничего не бойтесь… – Я не заметила, что остановилась. Взгляд Сиятельного Маргота прошёлся острой бритвой по «жениху». Гхарт Роберт под давлением короля вынужден был повернулся, сделать шаг нам навстречу и даже изобразить радость.

Когда он протянул руку, я отчётливо осознала, что после брачной церемонии уже будет невозможно что-либо изменить. Мы упадём в бездну неприязни, отчаяния, злости, обид и не сможем из неё выбраться, поэтому медлила.

Роберт испытывал нечто подобное, скользил взглядом по вуали, всеми силами скрывая свои чувства от следивших за нами гостями и короля.

Мне даже стало жаль Роберта. Неужели он настолько влюблён в Бригиту, что не может без неё жить?

Подавила боль, подступавшие слёзы и пообещала себе, что пусть Роберт меня не любит, я постараюсь принять это и найти между нами что-то общее. Быть может, так мы сможем ужиться.

Вздохнула и приняла его руку. Роберт вздрогнул, сжал мои пальцы и отчаянно прохрипел, царапая тишину храма голосом.

– Сиятельный! Прошу провести полную церемонию!

Бровь Маргота взметнулась, на переносице залегли глубокие складки, выдавая вспыхнувший гнев. Однако помедлив, король дал добро:

– Да будет так.

В зале зашептались.

Украдкой посмотрела на меру Фаору, стоявшую рядом с князем и королевой и что-то нашёптывающую им. Они внимательно слушали её и одобрительно кивали.

Как же мне стало интересно, о чём они говорят! Вдруг мера Фаора подняла голову и улыбнулась мне, хотя через вуаль не было видно, куда я гляжу.

Путы страха, сковывавшие душу и тело, пали. Я подняла голову и, встретившись взглядом с Робертом, заметила на его губах мстительную, сардоническую ухмылку.

Не знаю, в чём коварство полной церемонии, но мне не страшно. В моём сердце нет зла, поэтому я спокойно поднялась на постамент и застыла перед статуей Светлой.

В храме стихли голоса, перешёптывания. Светоч в белых одеяниях встал перед нами и запел церемониальную песню.

Роберт едва касался меня, как будто я была омерзительной тварью. И это ранило больше всего.

После завершения молитвы светоч спросил:

– Согласен ли ты, Роберт, взять в жены Лиэн?

– Да, – произнес надрывно он.

– А ты, Лиэн, согласна ли выйти замуж за Роберта.

– Да, – так же отозвалась я.

Пока церемония не отличалась от всех тех, что я видела прежде. Однако, кивнув, светоч повернулся к изваянию Светлой и стал зачитывать следующую молитву. После повернулся к нам. Роберт протянул ему ладонь.

Сняв с пояса ритуальный кинжал, светоч полоснул им по коже. На руке Роберта выступила кровь.

Подобное светоч сделал и с моей рукой.

Я сомкнула зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, но прежде чем успела опомниться, Роберт своей раненой ладонью накрыл мою ладонь и торжествующе заглянул в глаза.

Больше всего меня поразило, как часто бьётся его сердце. От волнения и моё забилось чаще. И вот наши сердца стучат почти в унисон.

От удивления подняла голову и столкнулась с шокированным взглядом Роберта.

Он выглядел изумлённым, растерянным. Даже поморгал несколько раз, ожидая чего-то. Неужели думал, что я развеюсь чёрным дымом?

Стало смешно и горько.

– Отныне вы пара перед ликом Светлой. Живите в мире и согласии. Пусть милость её не покинет вас, – наставление светоча вернуло к реальности.

На нас посыпались зёрна, лепестки цветов, монеты. Гости кричали, желали нам счастья, но всё, что я испытывала – опустошение.

Хорошо, что под вуалью не видно моего печального лица.

Проходя через толпу, увидела Бригиту. Облаченная в яркое платье, она смотрела надменно, уверенная, что я лишь временная преграда. Злобно ухмыльнувшись, мерзавка перевела влюблённый взгляд на Роберта, уже моего мужа, и послала томный взор.

Несколько мгновений Роберт смотрел на любовницу, а потом зашагал быстрее, почти волоча меня за собой.

Так как церемония проходила в королевском святилище, а до родовых земель Роберта далеко, нас сопроводили в королевские покои, чтобы мы отдохнули, позавтракали, выполнили свой долг. А вечером предстанем перед гостями на пиру и будем принимать поздравления и пожелания.

Я боялась оставаться с Робертом наедине. Но вот двери закрылись, мы остались посреди просторных, роскошных покоев, где на возвышении стояла богато украшенная постель с балдахином. У окна поставили стол с едой, ведь мы до сих пор ничего не ели.

Я направилась к столу. Подняла вуаль, взяла кубок с вином и, утолив жажду, подошла к окну.

При каждом движении тихо постукивали жемчужины. Они разозлили Роберта.

Он подошёл со спины, поддел пальцем нитку жемчуга.

– Думаешь, это поможет скрыть твою тёмную душу?

Поставив кубок на выступ окна, я осторожно сняла одно из ожерелий, повернулась и вложила его в руку Роберта.

– Можешь надеть, если опасаешься меня.

Пока он молчал, подошла к постели, забралась с ногами и растянулась, раскинув руки. Пусть делает что хочет. Мне до него нет дела.

Роберт сел в дальнее кресло. В комнате повисла звенящая тишина.

Лежать в обруче неудобно. Снимая его и вуаль, я невольно нарвалась на взгляд Роберта.

– Зачем ты сделала это?

– Что именно? – уточнила, не отрывая взгляда. Он, вопреки всему, красив, притягателен. И как бы я ни злилась, ни ненавидела его, ни старалась быть каменной, сердце пронзила стрела боли.

Вместо ответа Роберт гневно фыркнул.

– Если не расскажешь, я не пойму, на что ты злишься. Я ведь не умею читать чужие мысли.

– А колдовать умеешь!

– Это только слухи, Роберт. Всё, что я умею, это лечить травами.

– Издеваешься? – прошипел он. – Одурманила, а теперь строишь невинную овечку?

– Я только лечила тебя.

– У тебя есть шанс покаяться, пока я милостив.

Роберт тяжело дышал, чего-то ждал, а я не понимала, что именно он хочет добиться.

– Мне не в чем каяться.

– Не лги! – Роберт шарахнул кулаком по подлокотнику кресла. Оно жалобно скрипнуло.

– Только слабые люди предпочитают в бедах обвинять других.

– Я. Не. Слабый! – прорычал он. – Это всё твои козни, ведьма!

– Это твоя слабость привела к тому, что мы имеем! Это ты, Роберт, нарушил законы гостеприимства!

– Нарушил? Я? – вскипев, он махнул рукой, и его кубок с грохотом упал на пол, испачкав мех. – Да потому что ты, лицемерка с даром ведьмы, задурила мне голову. И Маргота обвела вокруг пальца. И он, – ткнул пальцам на мой живот. – Не мой!

Прежде чем я успела опомниться, вскочила с постели, подлетела к Роберту и влепила пощёчину.

Он оскалился.

– Лучше признайся, Лиэн, чем лгать, изворачиваться. Ты увлекла меня, чтобы скрыть своё отродье, а потом приехала и навязала брак! Так? Скажи мне это сейчас, пока я ещё могу тебя простить!

Ярость, возмущение подступили комом к горлу. Я не могла ни вдохнуть от негодования, ни слова сказать.

Он же следил за мной, сверкая глазами. Чтобы выиграть время, успокоиться, вернулась к постели, села и, совладав с собой, отчеканила:

– В отличие от вас, тринарцев, у нас в Шаеле любой ребёнок – дар. Я знатна, богата. У меня есть всё, что пожелаю. Любой поклонник был бы рад породниться с нашей семьёй. Так что ты мне, – ткнула пальцем сначала в его грудь, затем в свою, – не нужен!