Путь гладиаторов (СИ) - Ружникова Ольга

Девушка ползком шарахнулась по снегу…

Успела — на полшага. Живой волчий капкан — вторично уже не вырвешься! — сомкнулся вместо ноги на крае платья. Последняя удача старшей дочери покойного лорда… Тоже — уже покойной!

Ткань лишь слабо затрещала. Крепкому монастырскому сукну плевать на усилия и рывки самой бесполезной из сестер Таррент. Темный побери эти монашеские балахоны! Как и аббатства!

— Не уйдешь, тварь! — Нож вновь рассек кровавую луну…

Эйда осознала себя вцепившейся в руку матери. Пытающейся отвести клинок. Подальше…

Как это удалось? Зачем удача вновь приняла сторону слабой, жалкой девчонки? Чтобы продлить агонию — на радость голодной луне?

Самой глупой овце в крестьянской отаре ясно: курице с коршуном не справиться. И на помощь никто не придет! Некому.

Почему выжившие с затонувшего среди моря корабля упорно плывут? Даже если на горизонте — ни единого судна?

Эйде всегда казалось, что она бы не смогла. Сразу пошла бы ко дну.

А утонуть без борьбы оказалось много труднее, чем плыть!

Никто не придет и не спасет. Люди — равнодушнее застывшего в зимнем сне леса. В котором скоро застынет и бездыханное тело Эйды.

Нависает чужой злобный лик, клонится к земле собственное тело. Холодит спину снег. Тянется к горлу голодный нож.

Засасывает зыбучая трясина …

Это-то откуда⁈ Эйда никогда не тонула в болоте! Она всегда их смертельно боялась. Как и вообще воды…

С каждым прерывистым вздохом — всё ближе ржаво-багровое лезвие! А второй волчий капкан — на шее, и всё труднее ослаблять хватку. Уже почти невозможно…

Руки болят нещадно. Но сильнее им не стать! Эйда — не Ирия!

… — Эйда, почему ты не можешь? — улыбается сверху ловкая как белка сестра. — Это же так легко. Дай руку. Смотри — как всё здорово видно с дерева!

— Ири, бесполезно — у меня никогда не получится…

Воздух исчезает — вместе с ледяным лесом и чернеющим небом. Остается лишь луна. Чтобы вслед за прочим раствориться во тьме! Потом…

Чёрно-зеленый частокол плывет мимо, унося жизнь…

Холод зимней лиарской ночи вымораживает сердце. Последним, что Эйда увидит, будет не лес и даже не алая луна.

Последней станет ненависть — в глазах Карлотты!

Тяжелеет пелена кровавого тумана. В ней всё слабее чернеет частокол зимних деревьев. И человеческий силуэт…

— Дамы, вам не кажется, что сейчас не время? — мягкий, чуть насмешливый мужской голос донесся откуда-то издалека. Совсем. Из заморской страны Хеметис…

И всё скрыла душная тьма.

3

Труп неизвестного на снегу сомнений не оставил. Насчет намерений Карлотты.

И Алан, и всеславовцы — последние дураки, если предположат, что похитителя убили свои. Даже если «слишком много знал» — нашли бы другое место и время.

Невзрачное лицо, крепко сбитая фигура. Нейтральная одежда простонародья. Нож в руке — не помог. Как и второй — за голенищем.

Портрет деревенского парня. Всё портит лишь разряженный пистолет.

Что Карлотта — просто пленница новых похитителей, хорошо. Плохо, что за лиарскими деревьями табун коней спрячут — не найдешь, не то что засаду. Не говоря уже о двух женщинах.

Днем, верхами — у погони есть шанс. И неплохой.

Но ночью не спасут никакие факелы. Между елово-сосновыми лапами, по бурелому… А Таррентская ведьма — к гадалке не ходи! — львиную часть пути проделает по поваленным стволам деревьев. Что и вовсе спутает последние следы.

Темный подери лиарские деревья, лиарских ведьм, лиарских похитителей! И круглую луну, что так не вовремя скрылась за облаками!

А не найди погоня тело — Эдингем до сих пор гадал бы, в ту ли сторону бежит. Но вряд ли даже Карлотта станет и дальше метить путь вражескими трупами…

Алан едва сдержал горький, циничный смех. Еще не хватало истерики — перед всеславовцами!

Вздохнув, он приказал второму десятку идти вперед.

Разведчики вернулись через полчаса. И сердце рухнуло в пропасть. Бездонную.

Они привели Карлотту. Одну.

Если она что-нибудь сделала с Эйдой! Рука сама тянется к пистолету…

Хотя кто даст пристрелить графиню — даже бывшую? Свои же не позволят. Не говоря уже о словеонцах.

— Где ваша дочь⁈ — шагнул к змее в человечьем обличье Эдингем.

— Ищите! — пожала плечами Карлотта.

Холодно-издевательская усмешка — куда там капитану Гарсие! Алан едва сдержался, чтобы не стереть ее ударом наотмашь.

— Эйду увезли. Мне удалось сбежать. Это — всё.

— Кто похитители⁈ — прорычал Эдингем, не стесняясь ни своих, ни чужих.

— Не знаю. Они не успели представиться, — еще ядовитее усмехнулась «сестра Валентина».

— Связать ее! — махнул Алан своим.

— Что вы себе позволяете⁈ — прошипела Карлотта.

Тщетно вырывается из хватки солдат.

Она оказалась сильной — куда сильнее большинства женщин. Но и этой гадюке с четырьмя мужчинами не совладать.

Эдингем горько и мстительно усмехнулся в ответ.

— Это… так добровольно вы везете ее в Лютену⁈

Капитан Ярослав Мировский, Темный его забери! Белокурый и надменный красавец, о чьем присутствии Алан успел позабыть напрочь.

— Капитан Мировский! — Тон Гарсии самого Эдингема заморозил бы в мгновение ока.

Кстати, с какого перепугу илладэнец вдруг сделался его союзником?

Ярослав лишь дернул могучим плечом:

— Мы немедленно забираем у вас сестру Валентину. И везем в Лютену. Без вас!

А вот это — уже не просто плохо, а паршиво! Потому что в недавней схватке пострадали в основном свои. И теперь преимущество словеонцев — двойное с лишним. Учитывая, что тяжелораненые в бой не годятся.

— Капитан Мировский! — На сей раз голос Гарсии — не просто холоден. Режет беспощадной остротой стали. — Вы. Забыли. Кто. Здесь. Командует.

Ссорится со своим⁈ Из-за Алана? Зачем?

Или просто разбирается с соперником? Столь нагло метящим на место вожака?

— Князь Всеслав Словеонский. — Северянин умеет обдавать льдом не хуже. Тоже ветеран, что ни говори. — Чей приказ мы выполняем, капитан Гарсия.

И всё-таки тон чуть смягчился. Не хочет из-за чужаков ссориться со своим?

— Князь. Всеслав. Словеонский. Поставил. Во главе. Отряда. Меня.

А вот южанин мириться не намерен — и это хорошо. Можно использовать…

— Князь Всеслав приказал доставить похищенных Ревинтером людей в Лютену.

Ого, всеславовские вожаки скрестили взгляды. И уступать друг другу не собираются.

Нет, все-таки — плохо. Всеслав мог поставить командиром кого угодно. Его княжеское дело. Или маршальское.

Но Гарсия для северян — илладэнец. А вот Ярослав Мировский — свой. Если вмешаются солдаты…

Карлотта — всё еще в кольце ревинтеровских солдат. Ухмыляясь, смотрит на свару из-за себя. Лиарская гадюка! Вот-вот ядом плюнет…

— Эта женщина неизвестно что сделала с дочерью! — вмешался Эдингем.

Факелы бросают столь неровный свет? Или и впрямь лицо бывшей графини дрогнуло? Хорошо бы! Даже если всё остальное — плохо.

— И если все забыли — она только что совершила убийство… — Алан осекся.

Вообще-то тогда убийцы — все они поголовно.

Как ни странно — Мировский замолчал. Воспользовавшись паузой, Гарсия предложил дождаться утра. И уже тогда еще раз выслать людей на поиски пропавшей девушки.

Эдингем и хотел бы поспорить… Но южанин прав. Враги отступили, скрылись в лесах. И запросто могут перебить из-за деревьев не один десяток солдат. В столь беззвездную и безлунную-то ночь.

И никакие факелы не помогут. Разве что мишень высветят поудобнее.

Карлотту после недолгого, но яростного спора всё же решили не связывать. Просто закрыть в палатке и приставить стражу. На большее упрямый словеонский рыцарь Ярослав Мировский не согласился.

4

Плохо! Ужасно! Паршиво!

Всеславовцев Эдингему не жаль ничуть. Но как же паршиво, что пулю в грудь получил Гарсия, а не Мировский!

…Второе нападение грянуло перед рассветом. На сей раз врасплох никого не застали. Но врагов оказалось несравнимо больше. Насколько Алан вообще разглядел…