Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга

Было слишком много вина, вот и всё. Вина — и Виктора.

Как в прошлый раз — вина, безумия, зелья банджарон, колдовства Змей и крови?

— Я бы рада тебя успокоить. А заодно и себя. Да, с богинями бывает и такое. Но, увы, час пришел. И мы обе выбрали свою судьбу. Как некогда один неразумный, слишком обидчивый и властолюбивый оборотень — твой предок. Переигрывать поздно.

Спросить бы про оборотня, но кто он Элгэ, кто она ему? Настоящий оборотень — это дядя Валериан. И Виктор, как выяснилось. У каждого по две души. И ни одной настоящей.

— Аза обещала, я переживу Валериана Мальзери.

— Значит, возможно, переживешь. Вдруг он умрет сегодня? Или завтра? Тогда порадуйся — не всем дано увидеть смерть злейшего врага. Элгэ, я — богиня, но не ясновидящая. Это дано не всем. Будь иначе — подзвездный мир сейчас был бы другим. И в Бездну Льда и Пламени провалился бы совсем другой правитель Златоводного Анталиса.

— Златоводного?

— Когда в его прибрежных водах отражалось полуденное солнце, они казались светло-золотыми. А когда закатное — ало-багряными. Я помню их как сейчас, хоть и минули века. Правда, для меня время пролетело быстрее, чем для прочих.

— С богинями такое бывает? — в тон собеседнице усмехнулась Элгэ.

— С влюбленными женщинами. Точнее, с девчонками. Я помню детство и раннюю юность, потому что прожила их смертной. И лишь тогда была по-настоящему жива. Пока не застыла в янтаре.

Как застыла на ее ало-гранатовых губах вечная улыбка. Но каждое слово — будто танец. Каждое движение, жест, звук. И только взгляд — всё тот же. Печальный, всё понимающий… древний.

— Послушать тебя, так Ичедари прежде не были злом, а змея — символ мудрости.

— Не были злом. А Змея и впрямь была символом мудрости, начала и конца подзвездного мира. Пока и это не украл Ормос. Вместе с танцем Ичедари и служением ей.

— Ормос — это старший из братьев? Самый могущественный?

— Средний. Старшим был Кронос. И разница в их силе была не столь уж велика.

— А младший?

— Кажется, я тебе уже это говорила. Или не тебе. Но люди невнимательны… помню. Я его любила. Даже если моя любовь оказалась чудовищной. И да, он был слабее братьев. Но лишь потому, что много моложе. От смертной матери. И не использовал Силу во зло. И не убивал ради нее. Он умер, потому что был лучше других.

На пути из Лютены в Аравинт Элгэ казалось, что Тьма едет с ней в одном седле. Жарко дышит в ухо, мягко касается плеча прохладными пальцами. Уносит в осень.

А она просто поджидала на месте. Как в той южной легенде, где герой загнал коня, пытаясь сбежать от смерти. А та встретила его по прибытии и усмехнулась: «А я-то думала-гадала, как найду тебя здесь?»

Танцует и смеется древняя богиня, танцует в серебристом свете луны ее длинная тень. Всё понятно: Дева-Смерть ведь сама не умирала.

— Неверно, — грустно улыбается та. — Я умерла. Или почти умерла. Но меня спас тот, кому я отплатила гибелью за жизнь.

— Ичедари служили Богине-Матери?

— Да, и только они. В ее таинства не допускали мужчин. Тогда храмы были во власти одних лишь женщин. Ичедари проходили Посвящение Солнца либо Луны. Двух сторон одной медали.

— Ты была Лунной?

И это не было злом. Тогда. Тьма не была злом.

— Солнечной. Изначально. Пока не уничтожила собственный Свет. Не убила свои душу и сердце. И мое Посвящение обратилось Тьмой, а я — Девой-Смертью. И теперь вечно смеюсь и танцую, радуюсь и горюю. Кажется, и эти слова уже звучали. Просто вам, людям, проще говорить со Смертью, чем друг с другом. Ничего не изменилось со времен моей юности, когда вскипели моря и обрушились горы.

— Люди учатся читать и строить неприступные замки. Ну, еще философствовать, слагать стихи и совершенствовать оружие. А так, по большому счету, и не меняются. Мы не становимся лучше со сменой поколений. И умнее — тоже.

— Тогда не удивляйся, если бурные моря вскипят, а высокие горы рухнут вновь. Ваши стихи, песни и открытия исчезнут без следа и забудутся. А ваши неприступные замки будут там же, где сейчас Златоводный Анталис. Их тогда и впрямь не возьмет и не достанет никто — разве что таинственные обитатели морского дна.

Которых не видел никто, потому что людям не дано спускаться на мили под воду, а сами Подводные не выносят солнечный свет? Даже сквозь много ярдов воды?

— Что сейчас происходит с подзвездным миром? Скажи мне — раз уж всё случится там, где сейчас я. Раз уж мне не уйти. И моим близким. Раз уж мы скоро утонем и узрим Златоводный Анталис.

— Сила Трех Братьев возвращается в подзвездный мир. Я уже вернулась — как убийца на место, где когда-то пролил кровь. Богиня-Мать и Свет тоже вернулись, но теперь им служат лишь мужчины. А Ичедари, утратив ее путь, заблудились в кромешной тьме безумного Ормоса. А он потерял в смерти и те крохи рассудка, что сохранял прежде. И я не думаю, что из Братьев вернулся один лишь Ормос. Но мне неведомо, где сейчас Кронос и что теперь он. Но зато могу предположить, что случится, если Круг вернется. Еще безумнее и опаснее прежнего. Только в одном я ошиблась: на сей раз мир не опустится даже на морское дно, потому что не останется морей.

— У тебя есть соображения, как всё это попытаться исправить? Раз есть Зло — значит, Творец тоже существует? Может, он…

— Творец существует — это несомненно, — горько усмехнулась Ичедари. — Подзвездный мир живых создали не Древние Братья-боги. И не их давно ушедший, никогда мной не виданный Отец. И уж точно не я. Никто из нас в здравом уме или даже в безумии приписать себе такое не пытался. Но вот где Творец, кто он и что он такое, и в состоянии ли нам сейчас помочь — этого я не знаю. А значит, Творец, милосерден он или нет, не поможет ни мне, ни тебе, как не помог тому оборотню. Только мы сами можем исправить случившееся и не дать произойти худшему. Или не сможет уже никто.

— Что должна я? — Элгэ осторожно обернулась на мужа, но нет — по-прежнему безмятежно спит.

И дыхание не сбилось, сбилось лишь легкое одеяло. И мерно вздымается грудь.

Обернулась назад — никого. Дева-Смерть уже ушла неведомыми путями заниматься собственными делами. Предоставив Элгэ свои решать самостоятельно.

2

Пока еще рядом тепленькая Вики, но скоро придется укладывать ее отдельно. Малышка спит беспокойно — из-за кошмаров. Это может повредить будущему ребенку.

К примеру, сегодня она пыталась во сне пинаться…

Зато Юлиана проснулась раньше, чем ее разбудили.

Маршал Анри Тенмар прибыл вовремя, чтобы затянувшиеся переговоры не сорвались вовсе. И вина в этом была не только Виктора Вальданэ. Именно сейчас Юлиана это вдруг поняла четко. Глядя в усталые черные глаза маршала Анри Тенмара.

Понимает ли он сам сейчас, как взбесила бы его короля вот эта тайная ночная встреча? Конечно, да. И всё же он на нее пришел. Потому что эвитанско-аравинтские беглецы окольными путями, но добрались из Мидантии до безопасного Тенмара. Все, кроме тех, кого тогда удалось задержать в последнюю минуту. Витольда Тервилля и двух принцесс — Арабеллу Вальданэ и Изабеллу Мэндскую.

Почему новая герцогиня Тенмар осталась дома? Из опасений за ее жизнь, из соображений скорости (вряд ли — судя по тому, что уже слышала об урожденной графине Таррент Юлиана)? Или на юную герцогиню Ирию маршал просто оставил — доверил ей! — свои фамильные владения? Или всё вообще гораздо проще, и молодая женщина попросту сейчас в том же положении, что и сама Юлиана.

Это положение мог не замечать Виктор Вальданэ, и искусно скрывает покрой платья, но Анри Тенмар — много проницательнее своего короля. И видит не только то, что хочет увидеть.

Юлиана искренне рада, несмотря на то, что пришлось встать посреди глубокой ночи. Оставить под надежной охраной верной няньки и вооруженной стражи теплый спящий комочек по имени Вики. А самой осторожно разомкнуть кольцо рук, подняться, втиснуть себя в легкое, но платье, закутаться в теплую шаль от ночной прохлады. И свободно свесить ее концы, чтобы скрыть то, что домашнее платье уже не скроет.