Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий

Абсолютно счастливых людей не бывает. И утверждение о том, что счастливы только те, кто воспринимает жизнь неадекватно, иными словами - сумасшедшие, - тоже спорно. Как спорно само понятие счастья. По большому счету, его вообще нет, оно не существует в природе, оно как элемент бытия, не заложено в мироздание. А поскольку его нет, стало быть, оно и недостижимо - ни для здравых умом, ни для больных. Вот и всё - так просто.

А страдание... О, этого материала всегда было с избытком - во все времена и у всех народов. Это самый реальный из признаков человеческого существования. Почему же так? Что может означать сия несправедливость? Страдание, воспринимаемое как образ жизни; страдание, положенное в основу воспитания; страдание, возведенное порой в национальную идею. Что еще нужно для того, чтобы показать Богу: мы устали от испытаний, мы искупили вину, мы достойны прощения... Вернись к нам, посмотри, как мы живем, смилуйся...

Но Его здесь нет - ни на Земле, ни поблизости... Город, где не ощущается присутствие Бога, - мертвый город. Земля, над которой Он не простер свою благодать, - пропащая территория. Человек, лишенный божественного дыхания, - сосуд, наполняемый рукой дьявола. Что нужно сделать, чтобы снова привлечь внимание Бога? Кто знает?

***

" Вот! Я был близок, я стоял на самом краю. Еще несколько слов, и я бы узнал тайну Венсана де Брие! Но он снова ускользнул от меня! Я исповедовался в часовне "Спасения Богородицы," я рассказывал отцу Огюсту про свою жизнь и про свои "подвиги," но так и не признался в главном. Теперь это терзает душу рыцаря и мою вместе с ним... И я не знаю, что делать. Впрочем, скоро по тому руслу, о котором я говорил, хлынет стремительный поток. И он смоет всё на своем пути, подхватит, закружит и понесет в неизведанное меня - как сухой опавший лист. Тогда я и узнаю свою участь, тогда и ты узнаешь свою...

А встретиться... Я не знаю, Инна... я пока не знаю... Прости, я не вижу причины, не вижу необходимости... И вовсе не факт, что это как-то облегчит нашу жизнь - твою и мою... разве не так? Если спуститься на землю, если отбросить наше общее - Сон, то как ты себе это представляешь? Кому-то из нас - скорее, мне - пришлось бы придумать причину, чтобы приехать в твой город. И кого бы я при этом обманул: жену, дочь? Или себя?

И потом, знаешь, мне иногда приходит в голову мысль о том, что я просто непорядочно, низко поступил с тобой... позволил раскрыться твоим чувствам... вместо того, чтобы сразу, с самого начала нашей переписки - всё обозначить ясно и твердо. Пресечь всякие поползновения... Прости. Это получается, что я сейчас отталкиваю тебя... прости... прости... прости...

Но я слишком люблю жену и дочь, и я не могу себе позволить даже в мыслях... ты понимаешь? Я не хочу потом просить прощения у Него - я знаю, что это будет уже невозможно, то есть, само прощение будет невозможно, при условии, что Он меня услышит... понимаешь?

Я действительно люблю твои письма, и твои стихи мне бесконечно дороги... ты сама мне бесконечно дорога, потому что нас связывает нечто особенное... это никому не объяснить... Но предать самых дорогих мне людей - этого я не сделаю никогда. Впрочем, никогда не говори "никогда" - так, кажется, назывался один фильм... И я допускаю, мизерной долей своего разума допускаю, что должно случиться нечто сверх-неординарное, как говаривал Ленин - архи-неординарное, чтобы я решился на поступок, противоречащий седьмой заповеди Господней... Впрочем, в ней говорится вовсе не о чувствах, но я давно и твердо понимаю, что не только физиология может называться прелюбодеянием...

Прости..."

***

"А я и не претендовала никогда... ни на тебя, ни на твою любовь... всё понимаю, взрослая уже... Просто иногда позволяю себе фантазировать - разве нельзя? Я ведь большая фантазёрка, Андрей! Разве ты до сих пор не заметил? Помнишь, у Носова рассказ "Фантазёры"? Так я - оттуда, из того рассказа. Придумываю разные истории с самыми невероятными сюжетами, а потом старательно сама в них верю... Так и теперь...

Ты действительно дорог мне, понимаешь? Вошел в мою жизнь - как метеор ворвался в атмосферу: всё было тихо и спокойно, много лет, и вдруг - яркая вспышка, и полёт такой затяжной какой-то, вовсе не стремительный - наверное, для того, чтобы не просто успеть желание загадать, а обдумать всё тщательно, взвесить, и уж сказать - так сказать! И сказала... просто наговорила тебе...

Нет, не то - цену себе набиваю... Ты уже раскусил меня, да? Пустые слова это - о тщательности, о взвешивании. Я, наверное, не так глубока, как ты: мне вовсе не нужно время на раздумья, на сомнения, я слишком быстро загораюсь. Казалось бы, должна и быстро гаснуть - ан, нет: тлею, тлею, тлею... будто еще надеюсь... Ты, пролетая мимо, чиркнул об меня своим раскаленным краем - я и вспыхнула, как спичка...

Но я тебя и вправду полюбила - на расстоянии, заочно. Думала, так не бывает - глупости всё киношные, а сама в это и впуталась... как рыба в сети - безнадёжно... и думала, что ты - тоже... Мне всегда, в каждый момент жизни, нужно знать, что меня кто-то и где-то любит: это не моё кокетство или эгоизм, это - главная составляющая моего женского счастья. До сих пор его было так мало... а теперь...

Но только я хочу тебе сказать, что мои чувства - это на самом деле то, высшее, что только может случиться и быть между людьми, между женщиной и мужчиной. Не плотское, не страсть, не извержение вулкана, не ураган. Это - осознанное отречение от телесных желаний, это космический полёт двух возвышенных душ, это полное самопожертвование во имя счастья и покоя другого... Так я себе представляю то, что сейчас происходит между нами... пусть и в одностороннем - моём - порядке... это легкий бриз, несущий душе благодать... Только позволь мне иногда помечтать, хорошо?

...Я когда в монастырь пошла, всё думала: как там сложится? Эта Ребекка, которую ты любил... не ты, а сеньор де Брие... какая она? Всё представляла фигуру ее, рост, волосы, лицо. Потом, когда мы говорили, мне вдруг страшно стало: а вдруг всё рухнет, не сложится, как де Брие задумал. И пойдет не так, и Сон пойдет не так, и всё поломается... Смотрела на нее, а в душе молилась. И невольно с собой сравнивала: что он в ней нашел? Так, наверное, каждая женщина бы делала...

Но ревновала жутко! Хотела, чтобы она пошла со мной, и одновременно ревновала. Вот бывает же такое! Целую гамму эмоций во Сне испытала! Но она научила меня главному, знаешь. Когда о выборе каждого человека говорили. Слушать свое сердце - такое решение... Я его теперь в жизни буду применять - всегда, и не смотря ни на что.

Ну, вот, кажется, всё сказала... Теперь помечтаю, ведь ты же разрешил... Про тебя помечтаю, про нас...

Вот придешь ты с работы, поужинаешь, поговоришь с дочкой, с женой, потом к компьютеру сядешь - будто к другой работе приступишь. (Да так и есть, наверное, правда?) И будет вечер... и я приеду в гости... нет, прилечу, я - сложенная из нолей и единичек двоичной системы счисления... вдруг превращусь в живую, реальную... сяду рядом, невидима никем, кроме тебя, на маленький стульчик, обниму твою руку, прижмусь к ней щекою... и буду долго сидеть, не отпуская... настраиваясь на тебя, привыкая к тебе... и только луна - в окно... и свет монитора - как приоткрытая дверь в другое измерение, чтобы я могла в любой момент исчезнуть... едва дверь скрипнет... А ты будешь писать новые стихи и обдумывать каждое слово, и я стану подсказывать в каких-то местах... осмелюсь... И ты засидишься допоздна, когда уже глаза и руки устанут, и тело попросится отдыхать. И ты выключишь компьютер, и мой образ размоется, как размывается сложенная руками ребенка песчаная крепость под монотонным набеганием волн... И мы уснем... и снова приснимся друг другу...

Спокойной ночи, Андрей..."

 ГЛАВА 12

1

Часовня "Спасения Богородицы" была расположена посреди поселка Мери-Сюр-Шер, фасадом выходя на единственную его улочку, а задней стеной упираясь в каменистый склон холма. Издали создавалось впечатление, будто аккуратная желто-коричневая капелла причудливо выросла из этого холма, выдвинулась вперед из него, являясь гармоничным продолжением природного образования.