Наследный принц (СИ) - Зиентек Оксана

В покоях Генриха его уже ожидал камердинер. Передав ему мужа с рук на руки, Либуше не выдержала и строго обратилась к адъютанту: «Что вообще случилось, хотела бы я знать. И почему мой муж довел себя до такого состояния?»

— Так, победа же, Ваше Королевское Высочество! — Радостным шепотом отрапортовал Уве. Но Либуше отметила, что усталость немного пригасила и его сияющую улыбку.

— Что? Так быстро? — Опешила она. — Так готовились, столько работы…

— А так всегда и бывает. — Парень, который по возрасту был, наверное, моложе воеводича Мирослава, нацепил на лицо мину всезнающего старца. — Чем дольше готовимся, тем меньше воюем.

Выдержать игру до конца Уве не смог, или не посчитал нужным. Поэтому снова улыбнулся, теперь уже не скрывая усталости, и добавил: «Так всегда Его Высочество говорит. Только, ваше Высочество, вы не говорите пока никому. Его Величество распорядился все новости объявить завтра».

Кивнув в знак того, что поняла, Либуше отпустила Уве, велев немедленно отправляться спать, и закрыла дверь. Камердинер уже заканчивал с вечерним туалетом принца, поэтому его она тоже отпустила. Непонятно, что подумал камердинер, оставляя своего господина навеселе и, буквально, без рубахи. Но, с другой стороны, слуга — не дитя малое. Должен знать, зачем люди женятся.

Глава одиннадцатая

Утро началось со звона колоколов. Либуше со стоном натянула на голову подушку, недобрым словом поминая заксонского Творца со всеми его храмовниками. Что ни говори, вендские волхвы хоть добрым людям спать не мешают. А эти растрезвонились ни свет, ни заря.

Попытавшись приподняться, Либуше тут же со стоном рухнула обратно в постель. Не в свою постель, как оказалось, в мужнину. Дома тоже, бывало, и пиво пили, и мед. Но княжне, понятное дело, напиваться никто не позволил бы. Да и не сильно хотелось, если честно. Не все надо пробовать на себе, ей хватило на старших братьев посмотреть. Как их мама лечила, пока они еще не обзавелись своими домами. Но сейчас она чувствовала себя именно так, словно вчера хлебнула лишку.

«Надо же,» — с обидой пробормотала Либуше, повернувшись к спящему мужу. — «Пил, значит, ты, а голова болит — у меня». Причем, болела не только голова. Хмыкнув, княжна припомнила беспокойную ночку. «Устал он, как же!» — с досадой пробормотала она. — «Подожди, вот проснешься, ты..!». Но тут же испортила весь эффект, с нежностью проводя рукой по мужниной щеке. Темная щетина пробивалась на щеках и подбородке, придавая принцу вид разлихого разбойника.

Как следовало ожидать, даже легчайшего прикосновения хватило, чтобы мужчина открыл глаза.

— Либуше?

— А ты кого ждал? — Неожиданно накатила обида. Ну, повело так повело, бывает. Но он что же, не помнит даже, с кем всю ночь миловался?

— Да, никого, собственно. — Генрих задумчиво потер щетину. — Просто, ты мне как раз снилась. А я, кажется, не совсем еще проснулся, сон от яви плохо отличаю.

Принц потянулся к жене и замер, разглядывая следы. И следы эти явно говорили, что прошлая ночь — не сон. Хмыкнув, Генрих потянулся к жене с поцелуем, но замер на полпути, вглядываясь в серьезные серые глаза.

— Я тебя не обидел? — Спросил он, окончательно просыпаясь. — Как-то сразу вспомнилось, что любовного опыта у Либуше — кот наплакал. И что своим напором он, скорее всего, не просто утомил девочку, а еще и изрядно напугал.

Но, к удивлению Генриха, в глазах жены не было страха. Только усталость и обида.

— Не обидел, — Либуше с силой провела руками по лицу. Этот жест Генрих знал хорошо, сам частенько ловил себя на нем, когда пытался «стереть» внезапно навалившуюся усталость. — Измотал только.

— Прости, — покаянно пошептал он, прижимаясь лбом к ее виску. — Прости, малышка. Наверное, права была твоя свита…

— А они-то тут причем? — Голова болела, колокола звонили, поэтому Либуше становилось все сложнее не терять нить разговора.

— Ну, как же… Они давно уже говорили, что с этим супружеским долгом я тебя совсем измучил.

— Да при чем тут это?! — Либуше застонала, схватившись за голову. — Или ты еще со вчерашнего не отошел, одно только на уме? Ты лучше скажи, какой дурак тебе вчера наливал?! Заметь, где ты так наколдовался, ответа не прошу. Я в тебя, воеводу дурного, полночи силу по капле вливала. Думала уже, целителей звать придется.

— Придется. Непременно придется. — Генрих нахмурился, прислушиваясь сначала к своему магии, а потом, размяв кончики пальцев, попытался прощупать магию жены. — Сейчас же велю позвать мастера Торстена, пусть проверит. Не хватало еще, чтобы ты, не попусти Творец, надорвалась!

— Ты что?! Подожди! — Глаза Либуше округлились. — Дай хоть умыться и одеться, что ли. Если нас ваш маг в таком виде застанет, стыдобища какая!

— Ты думаешь, когда его вызывают к больным и раненным, кого-то заботит, как выглядит комната?

Генрих, казалось, искренне удивился. Потом посмотрел на Либуше и задумался о том, что, наверное, она права. Девочка явно устала, но на полное магическое истощение не похоже. Если сил хватает еще на обиды и претензии, то это — явно не оно. А ее вот такую, теплую, растрепанную со сна, со следами его поцелуев, он не хотел показывать никому. Даже уважаемому мастеру Торстену.

Приняв решение, Генрих встал и накинул халат.

— Ты куда? — Тут же насторожилась Либуше. — Не надо целителя!

— Я велю подать нам кофе, — успокоил ее муж, — он хорошо помогает, когда нужно быстро восстановить силы. И окно приоткрою. Раз у тебя самая сильная стихия — воздух, немного свежего ветра тебе должно помочь.

Перезвон колоколов с новой силой влился в комнату.

— Да сколько ж можно звонить?! — Поморщилась Либуше. Генрих, глянув на жену, быстренько прикрыл окно. — У вас что, сегодня праздник какой-то?

— Ну, да. — Генрих сначала удивился, а потом вспомнил. — Ах, тебе же вчера, наверное, не успели сказать. Война закончилась. Сейчас отзвонят соберут на службу народ и новость зачитают во всех храмах столицы. А потом отслужат благодарственную службу и все, что там полагается.

— Нам там надо быть?

— Прямо сейчас — не думаю. Отец прекрасно видел, в каком виде мы вчера покидали зал совета. Если хочешь, можем показаться народу в обед.

— Хочу — не хочу… Надо ведь.

— Надо.

— Тогда, наверное, давай вставать.

Либуше снова попыталась встать, но тут же снова схватилась за голову. Покачав головой, Генрих велел лежать, пока он не принесет кофе. Потом вышел ненадолго в ее покои и отдал какие-то распоряжения.

Сперва появился камердинер. Забрав у него поднос с кофе, травяными настоями и булочками, Генрих перенес его на прикроватную консоль. «Давай попробуем поесть» — предложил он. Либуше ела, пила и чувствовала, как, буквально, с каждым глотком головная бол отступала. А сил, соответственно, прибывали, заменяя магическую усталость обычной, как после тяжелой работы. Генрих тоже не отставал. Видимо, вчера и правда потратил немерено сил. Но, что Либуше были особенно обидно, от похмелья ее муж явно не страдал. Вот и где, спрашивается, в мире справедливость?!

В какой-то момент Либуше поняла, что в нее больше не влезет ни кусочка. С сожалением посмотрев на недоеденную булочку с медом, она отложила лакомство и стала неспешно, маленькими глоточками, допивать свой отвар. Кофе сегодня не хотелось.

Во внутреннюю дверь покоев постучали. «Ну, вот, твоя ванна» — Сказал Генрих. — «Готова?». Дождавшись ответного кивка, легко поднял жену на руки и перенес в ее покои, где ее действительно ждало все необходимое для купания. Вода не была особенно горячей, зато в нее были добавлены ароматные масла.

— Я тебя оставлю пока? — Спросил Генрих, который и сам был не против освежиться.

— Да, иди. Мы тут сами справимся, — Либуше смутилась. Все-таки, несмотря на все шаги друг другу навстречу, они с мужем еще не были настолько близки. Пока представить его в своей постели у нее получалось гораздо лучше, чем в своей купальне.