Последний суд - Мишина Влада Владимировна

– Всё началось на Полях Иалу, – тихо сказала Ифе, смотря на тёмный каменный пол. – Я просто встретила очередную оправданную душу – принца-хекау, не готового смириться с конечностью смерти. А после… После я создала для другой маа-херу пруд с лотосами…

Рассказ действительно вышел долгим. Шани слушала, не перебивая, но Ифе всё равно перескакивала с мысли на мысль, запиналась, делала долгие паузы и пыталась понять, как у мироздания вообще хватило фантазии так искривить чьи-то жизни.

Лишь закончив свой монолог, девушка поняла, что рассказала и о призвании Атсу. О том, что он скрывал от сестры.

– Вор, – то было первое слово, сказанное Шани с начала рассказа.

– Нет! – воскликнула Ифе, пытаясь придумать правдоподобную ложь. – Точнее, я не совсем правильно сказала, я…

– Я всегда знала, – улыбнулась маа-херу.

Ифе замолчала, в ужасе смотря на неё. Открытие тайны друга казалось в тот миг настоящим предательством.

– Атсу пытался скрывать, но я была слишком любопытной. Потом появился Амен, а его вывести на правду было очень просто, – спокойно пояснила Шани. – Так что, да, я знаю, что мой брат – вор. И не надо на меня так испуганно глядеть, ты ничего дурного не сделала.

«Они и правда очень похожи с братом», – промелькнуло в голове Ифе.

– Вы с Аменом тоже знакомы? – как ни в чём не бывало спросила маа-херу.

«Да… – Ифе сжала губы, стараясь не смотреть Шани в глаза. – Мы были знакомы».

Проявив незаурядную проницательность, душа пригляделась к лицу аментет:

– С ним что-то случилось?

– Он погиб, – прошептала Ифе. – Как и ещё двое детей, за которыми приглядывал Атсу.

Шани вздрогнула, словно ожидала, что ей расскажут про некую проделку Амена или, в худшем случае, болезнь. Не про смерть.

– Но… – маа-херу провела ладонью по лицу. – Я не видела его на Полях! И у первых врат не видела!

– Прости.

Воспоминание о смерти детей по-прежнему оставалось одной их самых болезненных ран, нанесённых Ифе за время пребывания в мире смертных. И ей было страшно представить, каково могло быть сейчас Шани, которая явно была знакома с Аменом куда дольше.

– Амен. Мой маленький Амен… – прошептала она.

И замолчала, смотря сквозь аментет. Ифе слишком мало знала о сестре Атсу, чтобы суметь как-то её поддержать. Да и как поддерживать кого-то, когда твой собственный разум бьётся в клетке страха и неуверенности? В клетке отчаяния.

Спустя мгновения, вести счёт которым в Дуате было слишком сложно, Шани произнесла:

– Наверное, я слишком привыкла к посмертию, – её голос звучал ровно, почти спокойно. – Скорбь отступает слишком быстро.

– Это так. Посмертие убивает чувства, даже если ты не аментет. Мне стала понятна скорбь только там…

Ифе кивнула наверх, имея в виду мир смертных.

Шани улыбнулась уголками рта.

– Спасибо, что рассказала мне свою историю. Думаю, довериться незнакомке было непросто.

– Ты не незнакомка, – возразила Ифе.

– Наши редкие встречи на Полях не в счёт, – пожала плечами Шани. – Как видишь, после них я даже не сразу тебя узнала во тьме Дуата.

– Я не о них, – покачала головой Ифе. – Дело в Атсу. Вы очень похожи. И оба любите начинать знакомство с попытки избавить человека от лишнего богатства.

Храм Сета наполнил женский смех. Немного сдавленный, тихий, слишком быстро растворившийся в тишине и новых вопросах маа-херу.

– Так что скажешь, бывшая аментет? Нужно ли тебе на Поля? Там тебя будут искать в последнюю очередь.

– Нужно, – твёрдо ответила Ифе.

«Я должна найти Мересанх. Это может быть мой единственный шанс».

– Хорошо. Тогда, для начала, мы переоденем тебя во что-то более похожее на погребальную рясу.

– Что?! – пробормотала аментет.

– Стражи тоже оценивают внешний облик душ, – с ухмылкой пояснила Шани. – У тех, кто был достойно похоронен, вид отличается. Конечно, я надеюсь, что мы ни с кем не столкнёмся по пути, но лучше перестраховаться.

– Я всё ещё не понимаю, как ты собираешься пройти на Поля мимо стражей? И зачем тебе нужны были ценные вещи?

Шани снова усмехнулась, направляясь к выходу из зала и жестом приглашая Ифе следовать за ней.

– О, я своего рода контрабандист душ!

«Контрабандист душ?» – не поняла аментет.

– Ты можешь переправить меня обратно в мир смертных?!

– Нет, конечно, – маа-херу вела Ифе по уже знакомым из мира смертных коридорам. – Но пока я не скажу тебе ничего. Мне нужно подумать, что можно доверить.

Укол обиды был ощутимым. Аментет доверилась Шани – открыла всю свою историю, отринув беспокойство о гневе Осириса. И взамен девушка пока не получила ничего.

«Что ж, Атсу тоже открывался постепенно, – решила она. – Я могу найти в себе силы понять осторожность его сестры».

Комната, в которую Шани привела Ифе, была тёмным отражением спальни Атсу в заброшенном храме Сета. Того самого места, где Ифе провела свою вторую ночь в Городе Столбов. По поводу очередного дикого совпадения аментет уже не испытывала никаких эмоций.

Разве что усталость.

Как и в обители вора, здесь стояла небольшая кровать под льняным балдахином. Возле неё примостился деревянный вещной сундук, к которому сразу подошла Шани.

Открыв его, девушка кивнула на ткани, показавшиеся внутри:

– Выбирай. Когда переоденешься, я расскажу больше.

Больше не говоря ни слова, маа-херу оставила Ифе одну.

«Боги, за что мне всё это? – мысленно вопрошала аментет. – За грех возрождения? Понимаю. Но я ведь снова мертва, так зачем вы теперь испытываете меня такими встречами?»

Бездумно вытягивая из сундука первое попавшееся одеяние, Ифе терзала себя сомнениями.

Может, и не боги за всё это ответственны. Может, это просто жизнь? Смерть?»

Несмотря на прошлое в качестве слуги Осириса, несмотря на золотые крылья, которые и сейчас были на её руках, Ифе оставалась человеком. И те события, что привели её к новому концу, то, что происходило сейчас в Дуате, – всё это было слишком тяжёлой ношей для человеческого разума.

Отстранённость безумия охватывала мысли. Единственным спасением оставались знакомые действия: развернуть ткань из сундука, снять с себя платье, надеть погребальную рясу…

Облачившись в яркий балахон, вышитый защитными иероглифами из разноцветного бисера, Ифе дрожащими руками коснулась волос. На них всё ещё ощущалась пыль разрушенного Бата.

«Пыль тоже попала в Дуат вместе со мной?..»

Прежде чем эта мысль успела снова столкнуть её во тьму воспоминаний, девушка кинулась к сундуку, где нашла простой гребень. Она яростно вонзила его в волосы, силясь избавиться от остатков страха, что испытала в сепате Бастет.

Когда посмертный образ был готов, Ифе устало села на кровать. Шагов Шани поблизости слышно не было. Вокруг царила тишина.

«Вот и всё. Теперь мне не скрыться от мыслей. Пора…»

Девушка закрыла лицо руками, но даже во тьме перед её мысленным взором появлялись лица.

Первым был тот, кто проводил её к смерти.

«Сет…»

В воображении Ифе он выглядел спокойным. Улыбался, привычно ехидно.

– Маленькая аментет, – голос грешного бога был тихим. – Ты ненавидишь меня?

Девушка не знала, что ответить. К счастью, отвечать собственным фантазиям было и не нужно.

«Думаешь ли ты обо мне? Или я была лишь одной из песчинок, что ты стряхнул со своего пути по вечности?»

Образ Сета сменило лицо Атсу.

Представить его было очень просто – Ифе только недавно смотрела на столь похожую душу Шани. Смотря в глаза вора, девушка чувствовала холод. Атсу стал для неё истинным другом, стал поддержкой. Он умел вызывать улыбку, окутывал теплом своего сердца, открытого для добра, но сейчас это тепло было призрачным.

– Я не хотел видеть твою смерть, – сказало видение. – И жизни тебя лишил мой кинжал.