Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора

Девушка говорила ровно, негромко, но каждое ее слово падало пудовыми гирями на голову и сердце советника, заставляло переглядываться недовольно служителей и не давало мачехе возможности открыть глаза во избежание, так сказать…

Николас Мортен был раздавлен услышанным и принял единственное решение, которое хоть как-то давало ему лицо – отказался от опеки над младшими дочерьми, передал права на их имущество, которое в настоящий момент находилось в его ведении, Лиззи, добавил к перечисленному 10 000 фунтов, подписал паспорт и соглашение об опеке, заверенное приставами, и вышел из кабинета, не взглянув на все еще пребывающую в обмороке жену.

Лиззи забрала документы, поднялась в каморку и выдохнула.

«Первый тайм мы уже отыграли…– стуча зубами от нервов, думала Елизавета Хмырова. – Завтра в монастырь, потом на корабль, и пошли вы все в ж…». Победа будет за нами!

Глава 5

Вечер совершеннолетия старшей мисс в доме Мортенов прошел в тревожной тишине: миссис Мортен была под руки отведена в свою комнату, где оставалась в компании личной горничной и успокоительных, сэр Николас закрылся в кабинете с бутылкой виски, сестры Эмма и Кэтрин, присутствовавшие на «торжественном» ужине, но покинувшие собрание сразу после него по приказу маменьки, сидели в комнате Эммы и пытались понять, что произошло в их отсутствие и почему миссис Мортен пьет лекарства, запах которых разносился по всему господскому крылу.

-Эмма, как ты думаешь, маменька расстроена, поэтому не зашла к нам и не рассказала о решении отчима? – шептала младшая из Мортенов, Кэтрин, пытаясь через дверь, как и сестра, расслышать хоть что-нибудь из невнятных шумов в коридоре.

- Какое решение мог принять сэр Николас, кроме замужества этой дурочки? – фыркнула старшая из дочерей Темперанс, и продолжила:.

– Ну, или она приняла предложение матушки и отказалась от всего в нашу пользу…Неужели ты думаешь, что Лиззи объявила о своей самостоятельности? Это просто невероятно! Куда ей…Маменька хорошо с ней поработала, ты же знаешь, теперь еще тех двух монашек –выделила она голосом – пристроить и можно выдохнуть! Боже, я так устала от них! И маменька столько сил приложила…

- Кстати, ты обратила внимание на те свертки и пакеты, что слуги носили в комнату Лиззи? Это же из салона на Родезия-роуд! Там выставили новые модели, я так хотела посмотреть! Думаю, маменька подготовила нам сюрприз и заказала наряды к именинам мисс Телбот, что ожидается в это воскресенье, где-то лежит приглашение…Почему только их занесли не к нам? – произнесла она недовольно.

-Ты права, Эмма, скорее всего, это секрет! Завтра утром надо разузнать и про Лиззи, и про наряды. Скорее бы ночь прошла!

Девушки захихикали и решили спать вместе, раз уж матушка не зашла к ним перед сном: можно поболтать о кавалерах, помечтать о новых платьях и будущем замужестве – ведь с приданым оно всяко будет удачнее, нежели без него!

***

Елизавета не ожидала, что ее в ночи посетят служанки со скромными подарками. Молли, Лиззи и Салли, а также кухарка Фло, поднялись в «каморку папы Карло» и с улыбками на лицах поздравили хозяйку-напарницу со значимым событием. Говорила ото всех толстушка Флоренс:

- Мисс Лиззи, дай Вам Бог счастья! Уж мы так рады, что Вы стали свободной, да еще и младших забрать решили! Вот бы миссис Мэрион порадовалась.. – пожилая кухарка вытерла слезы в уголках глаз. – Каюсь, подслушали мы, что Вы в кабинете-то говорили, есть там щелочка, Вы же знаете. А уж когда мадам тащили наверх, и она вроде как не в себе причитала, что Вы ее ограбили, а сэр Николас говорить с ней не стал, а где же ей теперь приданое для крошек брать…

Потом-то нас Гвинет ее вытолкала, не дала дослушать, но мы и так поняли, что обыграли Вы мачеху-то! Мисс, на вас, видать, божье благословение сошло после болезни-то, раз Вы глаза открыли на несправедливость против детей миссис Мэрион творимую и сами очнулись! Я уж и не чаяла дожить до той поры, когда Вы в себя придете и перестанете пред мачехой на коленях ползать! Простите меня, старую, но уж я все скажу!

Елизавета была тронута горячностью давней прислуги. Очевидно, что любили слуги предшественницу, как и намекал «Бог», переживали за неё и теперь искренне радуются.

- В монастыре-то плохо с послушницами обращаются, если за ними никто не приезжает, я узнавала, а Вы все не верили. За восемь лет девочки наши и дома ни разу не были, а отпускают всех на каникулы хоть раз в год. Письма тоже пишут, да только Темперанс-то иной раз отправляла их обратно, не давая даже хозяину читать, говорила, что девочки не пишут..Ой, да что теперь-то! Живы ли они, бедные? – всхлипнула кухарка и утерла нос платочком.

-Не волнуйся, Фло, завтра я с нотариусом и приставами еду в обитель, заберу девочек и привезу сюда. Вы комнату мою приготовьте, чтобы мы там могли втроем устроиться. Я получу деньги в банке и сниму гостиницу до отплытия, не хочу оставаться дольше здесь ни дня лишнего. Раз слышали завещание, отберите сервизы и книги, украшения я сама у мачехи заберу утром, не откладывая.

Толстушка Фло хлопнула себя по бедрам:

-Вот и правильно, мисс! Пока миссис очухается, Вы уж и далече будете! Молли, ты говорила, что кто-то из родни твоей пансион держит недалеко, может, к ним?

Глава 6

Способен ли взрослый человек измениться за один день? Бытует мнение, что вряд ли, хотя под влиянием экстраординарных обстоятельств чего только не случается...

Елизавета Хобякова (Хмырова) вообще таким вопросом в своей жизни ни разу не задавалась, потому что не было нужды: другие люди ее интересовали постольку-поскольку, а в отношении себя, любимой, у неё давно не было ни сомнений, ни вопросов – она хороша со всех сторон, а если кому-то что-то не нравится, ей-то какое дело?

Елизавета жила в согласии с собой большую часть жизни, проблемы самопознания или самосовершенствования воспринимала исключительно в плоскости поддержания физической формы и заботы о внешности, интеллект позволял поддерживать большинство светских бесед, природное обаяние и хитрость заменяли его в остальном.

Она не позволяла себе негативных мыслей, будучи уверена в своей удачливости и исключительности, не брала в голову чужие проблемы, смело смотрела вперед и шла к своим целям прямо и неотвратимо, ни к кому и ни к чему не привязывалась, считая мирское быстротечным и заменимым, поэтому легко расставалась с использованными людьми и вещами.

Она и к политико-социальным вопросам так же относилась: где они и где она? Особенно это касалось оставленной Родины и ее проблем. Новости «оттуда» она почитывала, в соцсетях одно время топталась, слухи в землячестве разные перетирала, Борюсик иной раз делился соображениями «кто виноват и что делать»…

***

Кстати, о Борюсике…Странно, но Голос как-то обошел тему с Хобяковым…

Впрочем, здесь Лиса была уверена на все сто, что уж кому-кому, но выпускнику МГИМО москвичу Борьке Хомяку (кликуха у него такая была в институте) не то что камни в ее сторону кидать, ему ноги ей целовать надо! Что, вообще-то он и делал, несмотря ни на что…

Да, она его вычислила, да, очаровала (много позже она задавалась вопросом, а она ли его выбрала?), но кто, кроме них двоих, знает, сколько сил, терпения, выдумки, в конце концов, она потратила, чтобы превратить вахлака, коим и был студент Борис Хобяков, в интеллигента?!

В семье мидовского чиновника младший Хобяков был паршивой овцой, в прямом смысле: полноватый, простоватый, неуклюжий, потеющий по поводу и без, он был головной болью матери, удивляющейся, как у НИХ мог родиться столь несимпатичный сын?

Одно примиряло родителей с ошибкой генов: парень был умен, учился отлично (как его при этом троллили, Хобяковы предпочитали не ведать), так что в его будущее отец вкладывался, торя сыну дорожку в зарубежье в надежде, что тот уедет и перестанет смущать знакомых своей непохожестью с блестящим старшим сыном, уверенно шагающим к высотам карьеры во внешнеполитическом ведомстве.