Я был уверен, что он всё прекрасно знал. Он никогда не говорил, но я как-то догадывался, что слишком уж он со всем ознакомлен хорошо. Не мог он по незнанию это устроить. Подстроил наверняка! Чтобы что? Я не знал. И сейчас мне было всё равно.
Я желал стереть с лица земли и его самого и всё его наследие!
— Иди, Дар. А то не успеешь, — смахнула Глафира запястьем пот со лба. И на её ладонях я с ужасом увидел кровь…
Помедлив ещё несколько драгоценных минут, кое-как заставил себя открыть дверь в душную комнату и сделать первый шаг…
Аня лежала на постели, сливаясь с цветом простыней. Её длинные светлые волосы разметались в беспорядке по подушкам. Бледные губы были искусаны до крови. А тонкие пальчики сжимали края сорочки с бурыми следами. Она не слышала, что я вошёл. И, кажется, не замечала меня в беспамятстве, тяжело дыша, пока не сел рядом с ней на постель, оттолкнув ногой букет, который принёс сегодня ей.
Вообще я не планировал дарить ей цветы. Не принцы мы и не принцессы, чтобы так… Но когда сегодня устанавливал нашу мебель в оранжерее, не удержался. И попросил собрать мне подснежников — мелких и кажущихся такими же хрупкими, как моя жена… А сейчас злился на себя за то, что потратил драгоценное время на эту глупую выходку. Лучше бы пришёл пораньше и…
И лекаря в городе всё равно не было, поэтому наверное мой ранний приход тоже мало что изменил бы.
Тут она распахнула глаза и, наткнувшись на меня взглядом, тяжело вздохнула.
— Дар… — прошептала надтреснутым голосом.
Я вздрогнул.
Тут было жарко и пахло железом. Потому я осторожно вытер пот с её лица краем покрывала, что было накинуто на её ноги. Её губы задрожали, а в уголках глаз появились капельки слёз. И тут же я ощутил, как её ледяная ладошка нашарила мою горячую на простыни и вцепилась так, будто бы от этого зависела её жизнь.
— Дар… — выдохнула она снова и с её губ сорвался измучанный стон.
— Тшшш, — погладил я её ладошку большим пальцем. — Тебе тяжело говорить. Молчи…
Но ей и не надо было говорить. Я видел по её глазам, что она тоже всё понимает. И что ей ужасно страшно.
Мысленно я снова взмолился всем Богам, которых знал, убеждая их, что если они послали ей такую жестокую кару за её прежние поступки, то пусть лучше меня накажут вместо неё. Теперь же она другая! Разве это справедливо⁈ Почему она так мучается⁈ Что такого могла она натворить⁈
— Лекарь… не придёт, да? — спросила она через силу.
И я скрипнул зубами, не в силах сказать ей правду. Но она её и не ждала. Даже наоборот. Тут же прикрыла глаза. А я от ужаса кинулся к ней, уже собираясь схватить и тащить в портал её саму. Принесу во дворец и потребую…
— Оставь, Дар! — послышался твёрдый голос повитухи от входа. — Она портал не осилит. Ещё хуже сделаешь.
Бессильно я опустил её обратно на постель, сталкиваясь с её уставшими совершенно глазами.
— Всё, уходи, — приказала Глафира, видя, что я не тороплюсь отодвинуться.
Но как только прозвучали эти слова, сразу же тонкие пальчики Ани вцепились в меня снова, сжимая рукава моей рубашки изо всех последних её сил.
— Не уходи, — попросила она.
— Ну что ты удумала-то? — проворчала повитуха, явно стараясь не показывать ей всего ужаса сложившейся ситуации. — Где это видано, чтобы мужик присутствовал в такой момент…
— Уже можно же, — прошептала она, явно смирившись и продолжая смотреть на меня. Даже не пыталась скрыть, что боится остаться одна снова, а словам повитухи не верит.
— Давай я сам отправлюсь во дворец? Полчаса может займёт. Но я приведу лекаря и… — решился уйти от неё.
Надо было сразу бы! А я всё надеялся, что вот-вот отец отправит лекаря сюда порталом… Дурак! Нужно было явиться лично и разнести там всё, а потом лекаря за шкирку сюда тащить!
— Не надо… Ты… не уходи… — попросила она опять шёпотом и опять бессильно откинулась на подушки, видимо, потратив на это почти все свои силы.
Тут же её тело выгнулось почти дугой.
— Что это⁈ — обернулся я к Глафире, но та только рукой махнула — мол, бесполезно уже.
Я и сам видел, что сил у Ани нет. Она просто отчаялась. И очень устала. А ещё ей безумно больно… Из-за этого ребёнка!
Бросив злой взгляд на её живот, я вновь ощутил, как внутри поднимается моя Сила. И стремится вырваться из меня вновь. Как тогда, в подворотне. От ярости.
Я пока ещё сдерживал её, но тут подумалось… А что, если я хотя бы на время, заторможу этот процесс? Если я смогу удержать свою магию, и не превратить в лёд, а лишь облегчить её состояние, слегка заморозив? Выиграю нам хоть немного времени… Рано или поздно лекаря нам отправят… Отец не совсем идиот и немного меня знает, понимает, что будет после — если он вовсе откажет.
— Не бойся, — попросил её, хотя боялся сам. И уложил обе свои ладони на её живот.
И постарался сконцентрироваться, чтобы не превратить такую любимую мной сейчас женщину в ледяную статую. Сконцентрировался, закрыл глаза, собирая всю силу воли, стараясь обуздать ледяной поток. В конце концов к Ане моя магия относилась благосклонно. Может и сейчас сработает?
Я постарался выпустить совсем немного — через ладони, н удержать магию не смог. Просто не смог.
Уже осознав это в последний момент, в отчаянии дёрнул руки обратно, но не успел…
Глава 32
Ледяной поток вырвался из меня, буквально впитываясь в её кожу прямо через одежду. На животе выступил иней, о котором она мне говорила раньше. Но если раньше он точно был не от выброса магии, а скорее от её симпатии к ней — то теперь-то ситуация явно другая…
Я замер, с ужасом глядя ей в лицо и ожидая, что убил её. Но делать что-то было поздно. Время я возвращать обратно не умел. А забрать ту магию, которая уже вырвалась, было невозможно. И если я уже успел ей навредить, то этого даже лекарь не исправит…
Вот только неожиданно Аня сделала облегчённый глубокий вдох, словно бы вдохнула свежего воздуха, и широко распахнула глаза. Которые больше не казались мутными.
— Не больно… Что ты сделал? — спросила, а я ошарашенно посмотрел на свои ладони.
Я могу облегчать боль? Но признаваться ей в этом, что понятия не имею, что сделал — не стал. Она и так у меня впечатлительная. А если ещё решит, что я ребёнку навредил… Что-то мне подсказывало, что в этом случае моя тихая Аня превратится в настоящую львицу…
Со страхом коснулся её живота снова, боясь ощутить лёд под ладонью и то, что ребёнок внутри превратился в ледышку. Но нет. Аня была обычной температуры. А моя магия вновь стремилась наружу. Буквально тянулась туда, где лежали мои руки…
И если это не приносит ей вреда, наоборот, помогает, то мне было всё равно, как именно это работает. Если ей лучше — то пусть уже хоть как-то. Поэтому я вновь позволил магии вырваться из меня и впитаться в неё. Немного подождал, и разрешил ей это снова. И ещё раз.
Ровно до тех пор, пока щёчки Ани вдруг не порозовели, а дыхание не выровнялось. Она вся будто бы оживала. И если тот факт, что магия не стала вредить ей лично, я понять мог, то как ледяная разрушительная могла придавать сил моей жене — даже примерно представить не получалось.
Я сам так редко болел, что не было повода испытывать на себе. И ставить эксперимент на той, кто мне дороже собственной жизни, тоже не хотел бы. Но кажется получилось всё вполне удачно…
И вот такого я не ожидал. Считал, что моя магия смертоносная. А оказывается, может быть и наоборот!
Анина ладошка погладила вдруг мою, что лежала на её животе. И по моему позвоночнику прошлась тёплая волна. Сейчас я касался её так, как хотел раньше, но боялся. Сейчас несмотря на сложность ситуации, мы были одним целым… Семьёй…
И теперь, когда ей не было так больно и страшно, я вновь испытывал к ребёнку тёплые чувства, коря себя за те злые мысли, что появились в моей голове прежде. Сейчас я понимал, что ему там тоже пришлось несладко. А если бы Аня узнала, о чём я думал и сказал повитухе…
