Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег

Или про Сети, тоже царя, который думал, что занимается любовью с богиней Бастет, а на самом деле голым трахал горшок посреди улицы.

Это ещё довольно рафинированные варианты по сравнению с «лучшими» образцами древнего юмора.

До Элефантины мы не доплыли за один день, хоть течение Нила в среднем и не очень сильное, только ближе к столице нома становится побыстрее.

Обустройство лагеря ничем не отличалась от того, как это делали торговцы. Впрочем, иначе и быть не могло: работали захваченные в плен гребцы, а сами воины себя хлопотами не утруждали.

Я опять отошёл в сторонку, но на этот раз вместе с Уарсу. Опять пытался разговорить его, ведь сейчас последний шанс для меня чтобы сбежать. Следующая остановка — военный лагерь.

— Я говорю правду. Не знаю, — начал раздражаться мальчишка, а по меркам древних вполне уже взрослый. В Древнем Египте не было такого понятия как «подросток». Лет в двенадцать-четырнадцать становятся настоящими взрослыми, со всеми подобающими правами и обязанностями.

Хотя, какие права? Только обязанности.

— Ты же понимаешь, как странно для меня выглядит нападение на людей, которые меня сопровождали в Луксор?

— Куда? — спросил парень с удивлением.

— В Луксор. Там у учителя Саптаха есть друг…

— Друг? Да он тебя продал в рабство! Там идёт стройка огромного храма. Все знают, что туда свозят людей с обеих земель.

— Все?

— В гарнизоне есть воины из тех мест. Такого рассказывают… Такой судьбы не пожелаешь никому. Людей лупят почём зря… Надсмотрщики воруют припасы, а каменотёсы вечно живут впроголодь…

— Думаешь, я гожусь в каменотёсы?

— А ты думаешь, станешь главным жрецом Амона или Мут? Будешь расписывать стены. А после того, как ты узнал секреты Амона, тебя отпустят?

Я и сам об этом думал. Но Саптах так убедительно говорил… Я решился вскрыть письмо.

Свиток обвёрнут бечёвкой, которая слеплена глиняной печатью, а на ней стоит оттиск Саптаха — схематическое изображение Птаха в его человекоподобной форме, в виде мумии в чепце ювелира, держащей посох.

Разорву — уже не восстановлю.

Я разорвал.

Там не было никаких ответов на вопрос, это просто что-то вроде паспорта: «Мальчик с седыми волосами и есть Афарэх, ученик Саптаха, управляющего царскими карьерами».

Учитывая то, что он уже дважды навестил своего друга, всё обговорено на словах. О чём говорили, не узнать.

До места добрались только ко второй половине дня. Воины начали судачить о том как они потратят деньги, добытые в бою. Ничего оригинального: пьянство и женщины. Никто не заикнулся об отправке ценностей семье или в общину.

Спорили, кто больше заслужил, потрясая мешочками.

А я-то думаю, откуда воняет!

В доказательство своей доблести, они собрали руки поверженных! На египетской жаре они начали разлагаться, но по всей видимости опытных вояк это не смущало.

— Это нормально? — спросил я у Уарсу.

— Руки? Нет. Обычно фаллосы отрезают. Но сейчас руки, чтобы доказать, что они принадлежали воинам, — вопрос мальчишку не смутил. Видать повидал разного в гарнизоне.

— Ты видел? — я решил уточнить.

— Откуда? — засмеялся он. — Меня не берут в походы, я же писец. Два раза пересчитывал правые кисти. Воняло похлеще, чем сейчас. Тогда уходили в сторону Куша, долго не возвращались.

— Тебя поставили считать отрубленные руки?

— Не только. Трофеи тоже. Всё учитывается. Большая часть отправляется царю, да будет он здрав, невредим, жив. Часть остаётся господину Мерикара, да будет он здрав. Немного достаётся воинам.

Один из прислушивающихся к нашему разговору, довольно возрастной, встрял в разговор:

— Господин Мерикара, да будет он здрав, щедр. Я служил под началом трёх командующих, и никто не делился с простыми воинами. Так что побольше уважения. И не морщите носы. А ты малец, пригнись-ка, больно уж твоя башка приметная.

Мы подплывали к Элефатине. Видимо, то, что я плыву в военный лагерь, должно оставаться в секрете.

Пригнулся за плетёные борта плота. Спорить с теми, кто носит в мешке разлагающие я руки врагов? Ну уж нет.

Пожалел, что не сбежал. Только сейчас понял, что даже если избежал трудового рабства, то попал в плен военным. И чего не сиделось при храме?

Глава 17

Крепость, как и пороги Нила, я видел впервые.

Про пороги рассказывать особо нечего, всё так, как на картине Поленова: в основном русло преграждают камни, будто великан раскрошил горы и накидал в реку обломков. В паре мест есть подобие водопадов совсем небольшой высоты, но достаточной, чтобы вода пенилась и шумела. Судоходство в таких условиях действительно невозможно, так что неудивительно, что именно здесь долгое время проходила южная граница.

А вот крепость хороша. У неё даже название внушительное: «Храбрость Двух Земель».

Так-то сама Элефантина задумывалась как крепость-склад, снабженческий и перевалочный пункт для покорителей золотоносной Нубии (авт.: по одной из версий, слово происходит от егип. «нуб» — золото). Однако склад победил, и теперь это обычный город на острове, у которого и крепостных стен-то нет, как и у остальных поселений Двух Земель.

А вот «Храбрость» — это что-то вроде таможенного пункта и первой линии обороны, а не какой-то там склад.

Отдалённо напоминает средневековые замки, правда, сразу бросается в глаза то, что она выложена их кирпича-сырца с применением дерева, и в отличие от средневековых фортов, она не стоит в чистом поле, то есть в пустыне, а является частью линии обороны, построенной ещё при Джосере. Не имея возможности через пороги, флот потащат по берегу, а он перекрыт протяжённой стеной из кирпича. Её подновляют, но видно, что основание её дре́внее даже для нынешних «древних» египтян. Стена тянется на десятки километров (авт.: всего двенадцать), но никак не охраняется сейчас.

В остальном сходство с замком поразительное: есть и башни, выступающие из стен крепости, и зубцы сверху них. Правда, видно, что зубцы достроены позже. Видать, передний край военной мысли, который не распространился на начавшую ветшать стену. Там их нет.

Крепостные стены не очень высокие, меньше десяти метров. При масштабности египетского строительства это кажется скромным.

Меня удивило, что имеется ров не меньше тридцати метров в ширину и скорее всего метров трёх в глубину — он заполнен водой, так что не понятно. Как-то не ожидал его увидеть.

Есть контрфорсы, валы, бойницы и даже перекидной мост! Египтяне не знают арки, потому привратная часть выложена из камней, судя по цвету, привезённых из асуанского карьера.

А за подъёмным мостом дополнительно ещё и обычные ворота, вполне себе в стиле европейских средних веков: массивные деревянные двустворчатые.

Разве что донжона нет, вместо него небольшой, но всё же особняк командующего во вполне себе египетском стиле, с прудом и садом, пусть и миниатюрным, но зато окружённым собственной стеной.

Туда-то меня и отвёл Уарсу в компании с двумя воинами. Внутрь, за забор, он не входил, только передал меня из рук в руки привратникам, а уже они довели до комнаты хозяина форта.

Строение дышало древностью, отчасти даже обветшалостью. Явно построено не в этом поколении. Не удивлюсь, если изначально здесь была какая-то торговая застава, может даже нубийская. Хоть в целом и угадываются знакомые черты в архитектуре, но они всё-таки чуть-чуть непривычны. Нет такого размаха как в Асуане или Элефантине.

А вот личные покои Мерикара явно подновлены и приведены в соответствие со столичной модой. Стены заново побелены и на них нанесена свежая роспись, изображающая его победителем нубийцев.

Портретного сходства с самой высокой фигуры я не заметил, но для таких слепошарых как я специально подписано: «Военачальник Меркара побивает нубийцев во славу царя Нимаатра (да будет он) невредим, здрав, жив».

Несмотря на позднее время, хозяин крепости предавался праздности. Лежал на кушетке из эбенового дерева с ножками в виде Бэсов, и, судя по запаху, пил вино.