Зверь (СИ) - "Tesley"

Свесив голову, Робер осмотрел неровные ступени разной высоты, уводящие в колодец тьмы. Там, внизу, не было ни единого проблеска света, но по странной прихоти нелепого сна он продолжал отчётливо различать контуры лестницы и стен. Нет, даже больше: он мог бы пересчитать каждую трещинку в камне, каждую ворсинку лишайника, ползущего по старой кладке. Робер пожал плечами. Если это действительно сон, почему бы не досмотреть его до конца? А если его позвали сюда, ему нужно найти того, кто назначил ему встречу. Он шагнул на первую ступеньку и принялся осторожно спускаться.

Лестница вывела его в точно такой же потайной ход, что и наверху, однако здесь не было никаких источников света, а серые плиты пола казались почти чистыми: их только слегка припорошило пылью и песком, изредка осыпавшимся со стен. Робер шагал, осторожно оглядываясь по сторонам. Слева мелькнул дверной проём. Саму дверь, возможно, не отпирали уже целый Круг: она казалась вросшей в стену. Робер изо всех сил налёг плечом, и дверь неожиданно легко отошла, как-то косо и вбок, не издав при этом ни малейшего шума. «Это определённо сон», — подумал Робер и едва не свалился с высокого порога на мощёную булыжником дорожку заросшего кустарником двора. Низкое безлунное небо клубилось над его головой, а прямо перед ним, в каких-нибудь десяти шагах, стоял, слегка нахмурясь и сосредоточенно сжав губы, единственный сын Эгмонта.

— Дикон? Ты? — негромко удивился Робер.

Юноша был в точности таким, каким Эпинэ запомнил его во время их последней встречи в Алате: настороженный и подобравшийся, с тревожными пасмурными глазами. Он по-прежнему носил простое чёрное платье и дорожные сапоги, покрытые пылью. Только сейчас шпага, прежде спокойно висевшая на перевязи, подрагивала у него в руке, а у ног вместо тени лежал огромный чёрный пёс с узкой мордой.

«Это не сон. Я умер, как и Дикон», — внезапно сообразил Робер. — «Его ведь раздавило обвалом».

Неужели Закат похож на монастырь истинников?

— Дикон, ты знаешь, где мы? — спросил Эпинэ, и собственный голос показался ему бесконечно слабым, как далёкий отзвук угасающего эха.

Дикон не удостоил его даже взглядом: его глаза блуждали вниз и вверх по стене, из которой только что вывалился Робер, как будто юноша пытался навскидку определить её высоту и размеры. Эпинэ решил было, что тот не услышал вопроса, но тут Дикон ответил.

— Это Дворик Тайн, — сказал он негромко, но вполне отчётливо (Роберу показалось, что его голос звучит на полтона ниже, чем он запомнил). — Это один из шестнадцати внутренних дворов Нохского монастыря. Сзади, — и Дикон указал остриём шпаги на противоположную стену, — алтарь Милосердия, через который мы пришли. А за этой стеной, — и Дикон ткнул шпагой в сторону Робера, — место, которое называется Садом монахов. Он упирается в Башню Монахов, а слева от неё – Двор аббата.

— Откуда ты знаешь? — спросил Робер, поражённый столь подробной топографией.

— Я и не знаю, — равнодушно ответил Дик, по-прежнему не глядя на Робера. — Камни знают.

Эпинэ не успел удивиться этому ответу: дверь, через которую он проник во Дворик Тайн, неожиданно надсадно заскрипела. Робер обернулся: оставленная им открытой, теперь она почему-то была заперта. Кто-то с глухими проклятиями ломился в неё изнутри потайного хода, натужно пытаясь сдвинуть её с места.

— К бою! — коротко и зло скомандовал Дик, и внезапно вокруг него справа, слева и сзади затрепетали языки призрачного пламени. «Словно свита теней», — подумал Робер и машинально схватился за левое бедро. Там ничего не оказалось – ни шпаги, ни кинжала. Он растерянно поискал пояс, которого тоже почему-то не было на месте. Только сейчас Робер обнаружил, что из одежды на нём только рубашка и штаны, а с походных сапог сняты шпоры. Он задумался было над тайной исчезновения своего оружия, плаща и камзола, но вовремя опомнился: следовало отойти в сторону, чтобы не мешать атаке Дикона. В этот момент дверь с душераздирающими визгом и лязгом отошла вбок, и в образовавшемся проёме показалось осунувшееся и бледное лицо Алвы.

Алва? Что он делает здесь?!

Возглас Робера слился с потрясённым возгласом Дикона:

— Рокэ?!

— Эр Рокэ?!

Алва даже не повернул головы в сторону Эпинэ. В левой руке он сжимал пылающий факел, заливавший его лицо невыносимо ярким светом, и Робер в мельчайших деталях рассмотрел тонкие черты, закушенную от напряжения губу и горящие синим огнём глаза. Секунду Алва стоял на пороге, глядя прямо и неотрывно на своего оруженосца, а потом, сунув факел в сторону, сделал несколько быстрых шагов, рывком сгрёб Дикона в объятия и крепко прижал его к себе.

«Неужели Рокэ тоже умер?» — потрясённо спросил самого себя Робер.

Алва медленно отстранился от Ричарда, не снимая, однако, рук с его плеч. Дикон судорожно глотал воздух: похоже, Алва стиснул его так сильно, что на мгновение вышиб дух.

— Я рад видеть вас живым, юноша, — сказал Алва спокойным, хотя и немного хриплым голосом. — Очень рад.

— И я, м-монсеньор… — осторожно просипел Дикон. — Я тоже… Рад, что вы на свободе. Я хотел… Я надеялся, что смогу придумать, как освободить вас…

— Как видите, этого не понадобилось, — прервал его Алва. — Хвала Леворукому. Мне не хотелось бы платить на своё освобождение из Багерлее жизнью последнего Повелителя Скал.

— Багерлее? — непонимающе повторил Робер. — При чём здесь Багерлее? Разве мы вообще живы?

Ему никто не ответил. Ричард только длинно вздохнул и уткнулся лбом в плечо своего эра.

— Но вы же мой король, монсеньор… — пробормотал он невнятно. — Вы же король, вы сами знаете… Ведь вам известно, кто вы такой!

— Значит, вы меня слышали? — тихо спросил Алва у него на ухо.

Ричард медленно выпрямился и отступил назад на два шага.

— Я… я слышал вас, — сказал он, судорожно сглотнув. — Так вы всё знаете! Ведь вы… Вы…

Он оглянулся, словно обдумывая, сказать ли, а потом, приняв решение, стремительным жестом сорвал с головы шляпу.

— Государь! — произнёс он, опускаясь на одно колено перед своим эром. — Согласно манифесту покойного короля Фердинанда, теперь вы – законный монарх Талига. Я и мои люди готовы служить вам и предоставляем себя в ваше полное распоряжение.

Эпинэ вдруг осознал, что весь Дворик Тайн полон народу. Призрачные сполохи, окружавшие Дикона, несомненно, были просто отсветами факелов, которые держали в руках невидимые люди! Тени одна за другой приобретали очертания человеческих фигур, хотя Робер, как ни старался, по-прежнему не мог разглядеть их лиц. После слов Дикона по всей этой толпе словно прошла крупная рябь. Тени всколыхнулись и пригнулись к земле, как верные вассалы, а огненные языки факелов вспыхнули ещё ярче. Однако растерявшийся Робер мог бы поклясться, что Алва так же, как и он сам, был захвачен этой сценой врасплох.

Но постойте, что сказал Дикон? Какое нелепое словосочетание он произнёс? Покойный король Фердинанд?

Робер почувствовал, что голова у него пошла кругом.

— Вы слишком торопитесь, господа, — холодно обронил Ворон, по обыкновению быстро взяв в себя в руки. — До тщательного рассмотрения прав кронпринца Карла я прошу не обращаться ко мне, как к королю. Поднимитесь!

Дикон встал и засопел, словно смертельно на что-то обидевшись.

— Как же тогда ваше величество прикажет к вам обращаться? — спросил он зло.

— Называйте меня… Называйте меня Правителем королевства. Впрочем, вы, Ричард, должны говорить мне по-прежнему «монсеньор».

Окделл сердито закусил губу и низко наклонил голову, чтобы скрыть выражение досады. Однако Алва снова дружески положил руку ему на плечо.

— У меня есть к вам ещё одна просьба, Ричард. Я хотел бы, чтобы вы позаботились… о вашем однокорытнике.

И, не снимая руки, Алва слегка развернул юношу в сторону, позволяя увидеть то, что находилось за его спиной. Дик опустил глаза, и Робер услышал, как он сдавленно охнул. На мгновение и самому Эпинэ показалось, что на земле, среди пожухлых листьев и пожелтелой травы сверкнули золотом волнистые волосы его сюзерена, и он рванулся вперёд, но сразу понял свою ошибку. Возле потайного хода, спокойный и умиротворённый, лежал юный Валентин Придд, удивительно похожий на молодого герцога Вальтера.