Вторая жизнь доктора Лейлы (СИ) - Хайд Адель

Ну до чего же тошно.

— Папочка, папочка! — вдруг раздался звонкий голосок, и принц очнулся от мрачных мыслей

— Кати! — поднял он руки девочку в красивом платьице, вбежавшую в кабинет

— Пап, пошли на бал, — заявила маленькая принцесса, — я хочу к Леле

«Я тоже хочу к Лейле, — подумал про себя принц, мысленно усмехнувшись», а вслух огорчённо сказал:

— Там только взрослые, сегодня детей на бал не приглашали.

— Папуля, хоцу одни глазком, — не сдавалась Кати

Деваться принцу было некуда, и он согласился. И, взявшись за руки, они пошли по направлению к бальной зале.

На выходе из жилой части они встретили княжну Оранскую, видимо, она решила покинуть бал.

— Ваше высочество, — склонилась в поклоне Оранская, — позвольте пойти с вами. И не дожидаясь ответа принца, ловко ухватила принца под руку.

А вот маленькую принцессу княжна Оранская словно бы не заметила. Но Кати не привыкла к тому, что её не замечают, поэтому так и сказала:

— Папа, давай пойдём вдвоём, пусть эта тётя уйдёт

Максимилиан остановился:

— Простите княжна, но вам придётся нас оставить

Княжна кинула нечитаемый взгляд на малышку и, поклонившись ушла, а Кати, посмотрела на папу и заявила:

— Злая

Принц и Кати подошли ко входу в бальную залу со стороны коридора с охраной. Стоявший у дверей лакей распахнул дверь, и принц с девочкой застыли, глядя на танцующие пары. В самом центре что-то доверительно обсуждая, в вальсе кружилась Лейла и виконт Эрли. Музыка ещё играла, когда эти двое вдруг остановились и направились к выходу.

Ревность чёрной змеёй шевельнулась в груди Максимилиана. И он вспомнил слова Лейлы о том, что ей хочется нормальную семью. И он подумал:

— «Если Александр придёт за отставкой, я его пристрелю.»

Кати не увидела Лейлу, и посмотрев на папу грустно спросила:

— А Леля уже ушла спать?

— Ушла, — глухо ответил принц, поднял дочь на руки, и добавил, — пойдём и мы.

Глава 55

Праздники закончились быстро. Днём я работала, а вечера проводила в госпитале святого Томаса, где главным врачом был Эмиль ван Эрменгем, а Чарльз Брайт трудился там интерном. Правда ван Эрменгем каким-то хитрым образом перевёл Брайта в статус оперирующего хирурга. Я так поняла, что это произошло после того, как Чарльз успешно провёл операцию по удалению аппендицита*. И я очень гордилась, что успеху операции также способствовали разработанные нами с Тиндалем иглы и кетгут.

(*Первую достоверную аппендэктомию выполнил в 1735 году в Лондоне королевский хирург, основатель госпиталя Святого Георгия Клавдий Амаян. Он оперировал 11-летнего мальчика, который вскоре поправился. Первые операции удаления червеобразного отростка были проведены в 1884 году в Англии. В России первая операция по поводу аппендикулярного гнойника была сделана в 1888 году)

День операции, к которой мы готовили принца Макисмилиана и готовились сами, наступил. Я сегодня впервые увидела принца, после того как мы «поговорили» на Рождественском балу.

Он тоже не ожидал меня увидеть, и мне даже показалось, что он сейчас резко выскажется против того, чтобы я вообще присутствовала на операции.

Мы планировали применить эфирный наркоз, который уже два месяца использовался именно здесь в клинике ван Эрменгема. Об этом наркозе было известно ещё до того, как я «попала» в эту реальность, очнувшись в теле Лейлы Кроули, но не было отработано ничего, что помогло бы его использовать. Ни дозировка, ни процесс.

Из истории медицины я помнила, что первое успешное применение позволило «отключить» сознание и болевые ощущения для пациента на десять минут. И это был довольно безопасный срок. Нам требовалось больше времени.

Закись азота, который в простонародье носил название «веселящий газ» тоже уже был открыт, но снова всё упиралось в процесс. За последний месяц была изготовлена специальная ёмкость для газа и помпа, даже сделано несколько масок разного размера, которые уже протестировали на пациентах.

Таким образом мы подготовились к тому, что первую часть операцию самую болезненную с большим рубцом на спине принца мы проведён под эфирным наркозом, а келоидные рубцы более мелких размером, буем иссекать под закисью азота, пока у нас будет возможность подавать его непрерывно.

Проведённые тесты показали, что мы у нас будет примерно тридцать-сорок минут.

Моя задача будет следить за сердечным ритмом, давлением, и в целом корректировать, если я «увижу» что-то не то.

Но вопреки моим опасениям, принц же, увидев меня, сначала замер с нечитаемым выражением на лице, а потом улыбнулся и произнёс:

— Я рад, мисс Лейла, что вы будете рядом, теперь я смогу лечь на операционный стол спокойно.

В больнице ван Эрменгема давно применялись все известные методы обеззараживания, а в последние месяцы Эмиль внедрил и методы стерилизации, предложенные Робертом Тинадалем.

Я удивилась, что доктор Уислер не «прибежал». Но оказалось, что его не поставили в известность. Принц загадочно улыбнулся, а ван Эрменгем, почесав бородку сказал:

— Прибежит, руки не помоет, а нам потом отдувайся

Так выяснилось, что оперируем мы принца без согласия главного королевского врача. И я подумала, что, когда доктор Уислер узнает, что и я в этом принимала участие, то он точно сделает всё, чтобы я в его университете не смогла получить диплом.

Когда Максимилиан уже лежал на столе, полностью обнажённый и прикрытый тонкой простынёй, я взяла его за руку, а он сжал мою ладонь, посмотрел мне в глаза, и сказал:

— Ты будешь мне сниться

Я улыбнулась и закрыла лицо принца, свёрнутой в несколько слоёв тонкой марлевой тканью.

Через эту ткань мы делали дозировку эфира, по капле дозируя эфирную жидкость.

Вскоре принц погрузился в глубокий сон, и Чарльз Брайт твёрдой рукой гениального хирурга сделал первый разрез.

План операции был отработан до миллиметра и до секунды, я смотрела как парень уверенно оперирует и внутренне ликовала, что в этом времени нашёлся такой «Паганини от медицины».

Операция прошла без осложнений, я контролировала дыхание, пульс и давление нашего пациента. Давление здесь можно было измерить с помощью ртутного манометра, поэтому делала я это с периодичностью, и только, если менялся пульс. Всего за время операции сделала три раза.

Конечно, мы провели довольно большой объём оперативного вмешательства, но у нас был пенициллин, и Максимилиан был молод и здоров. Но всё равно первые сутки после операции были самыми критичными. И я, предупредив своих, особенно миссис Элис, которая вечно переживала за меня, осталась в больнице на ночь.

Надо ли говорить, что и ван Эрменгем и Чарльз Брайт тоже остались. Никто не мог уйти, и не только потому, что это был принц, а ещё и потому, что мы сделали такую операцию впервые. Как мы могли спать?

— Лейла, — проговорил уставший Чарльз Брайт, от усталости растерявший неуверенность и перешедший на нормальное обращение, — вы ни разу не остановили меня

— Чарльз, — поддержала я неформальное общение, которое теперь, после того, как мы провели столько времени у операционного стола стало необходимостью, — вы всё сделали идеально, я не увидела ни одного момента, чтобы что-то было не так.

Ван Эрменгем рухнул на стул, стоявший стены в операционной, мы ждали, когда принц проснётся, чтобы отвезти его в палату. Я продолжала контролировать пульс, держа Максимилиана за руку.

Казалось бы, всего тридцать семь минут шла операция, а все были в таком состоянии, будто бы разгрузили, как минимум, пару вагонов с углём.

Наконец, пульс принца начал ускоряться.

— Он просыпается, — чуть громче сказала я, потому как мне казалось, что коллеги немного ушли в себя и могут меня не услышать.

И, видимо, принц тоже услышал мой оклик и открыл немного затуманенные глаза. Он был весь перевязанный, поэтому говорит ему было трудно. Большая повязка была на спине, шее и голове, лежал принц на животе. Но несмотря на неудобство он попытался улыбнуться и прошептал: