Тетушка против (СИ) - Алатова Тата

— Отчего же, моя милая Пруденс, — старательно подавляя яд в своем голосе, усмехнулся он, — сдается мне, с воображением у вас как раз все в порядке. И сколько лет вы прожили в Пор-Луаре?

— Семь. Потом со мной связался поверенный Бернаров, сообщив, что Пеппа осталась сиротой.

Так долго! За эти годы можно было с десяток раз выйти замуж и овдоветь, при должном упорстве. Прекрасно понимая, что его расспросы лишь усугубляют мучения, Рауль резко отвернулся. Часть его — собственническая, грубая, темная сила — требовала вытряхнуть из Пруденс все ее тайны. Но он продолжал хранить ледяное молчание, снова и снова подавляя в себе приступы слепого бешенства. Сказывалась придворная выучка — в столице маски врастали в лица, а притворство становилось необходимостью в тонком искусстве выживания в клубке дворцовых интриг.

Нужно приложить все усилия, чтобы сохранить хрупкий мир, ведь ее согласие и без того кажется не особо надежным.

— Так куда мы едем? — спросила Пруденс.

— К виконтессе Леклер, — ответил он размеренно. — Мне показалось, вы захотите, чтобы она стала вашей свидетельницей на венчании.

— Констанция? — со странным напряжением протянула она, и Рауль внимательно посмотрел на нее.

Пруденс ерзала на неудобном сиденье, неуверенно теребя бахрому обивки.

— Что не так?

И, поскольку она лишь кусала губы и отводила глаза, он велел настойчиво:

— Да говорите же!

— Видите ли, в чем дело… Констанция вас недолюбливает.

— С чего бы это? Кажется, я не имел прежде с ней никаких дел.

— Ваша репутация, — лаконично объяснила она. — По крайней мере, Констанция не одобряла вашу помолвку с Пеппой. Не думаю, что она поддержит мое решение выйти за вас.

— Посмотрим, — он недобро усмехнулся, — как она выскажет свое неодобрение мне в лицо.

Пруденс вздохнула, в эту минуту она показалась такой беззащитной и несчастной, что он невольно смягчился. У нее ведь, если подумать, в этом мире нет никого, кроме него. И даже единственная приятельница вот-вот отвернется.

Остро захотелось убедиться, что он не придумал себе свою Пруденс, ту, которая теряла самообладание от его прикосновений. Раулю так нужно было знать, что каким бы ни было ее прошлое, в настоящем она хочет только его! И хочет так сильно, что готова принять его вместе с единственным рухнувшим замком и всеобщими шепотками.

— Как же мне надоели, — Рауль стремительно пересел рядом с ней и провел ладонью по плотной темно-синей шерсти ее рукава, — ваши наряды, которые защищают вас, как доспехи. Будь моя воля — вы носили бы только шелка, такие тонкие, что тепло вашей кожи чувствовалось бы сквозь ткань. Чтобы плечи были открыты, и я мог бы их делать так, — его губы коснулись колкой материи на плече, обозначая желания, — я бы пересчитывал ваши позвонки поцелуями, — рука накрыла жестко зашнурованную спину. — Я бы…

— Что? — она повернула голову, прижимаясь щекой к его щеке. — Вам, поди, и лиф захотелось бы пониже?

Он сглотнул и лишь опустил глаза на пышную грудь, до которой ему нипочем было не добраться сквозь препоны корсета и шерсти. Засмеялся, целуя волосы Пруденс, и вынужденно закинул ногу на ногу. Кого он собирался обыграть в этой игре, если в итоге сам себя разрывал в клочья?

***

Виконтесса Леклер приняла их на террасе, где нежилась в еще теплых лучах с книгой в руках. Осень в этом году выдалась ласковой и неторопливой, и лишь редкие порывы холодного ветра намекали о неминуемой зиме.

— Кажется, я ввела ранние визиты в моду, — с улыбкой заметила она, откладывая в сторону томик «Истории молодой крестьянки» с розами на обложке. — Ваша светлость, Маргарет! Какой неожиданный дуэт!

Рауль изящно поклонился, целуя ее пальцы. Эта «Маргарет» ножом располосовала его сердце, надменное имя женщины, с которой он не был знаком. Его Пруденс, все еще чуть розовая после возни в экипаже, не имела к ней никакого отношения.

— Прошу прощения, что мы приехали в такое время, — сказал он, усаживаясь на кресло, — но наше дело не терпит никаких отлагательств.

— Правда? Что же такого снова стряслось с семейством Флери? — не без иронии спросила Леклер.

Можно подумать, они какие-то авантюристы, то и дело попадающие в передряги!

— Пруденс? — он предложил ей самой сообщить новости.

Она кивнула ему, кивнула своей приятельнице, села, тщательно расправила юбки, коснулась того места на плече, куда касались его губы, будто ища в этом жесте решимости, и выпалила, не особо-то утруждая себя церемониями:

— Я выхожу замуж послезавтра. Хочу, чтобы ты стала моей свидетельницей, Констанция.

Леклер не пошевелилась, не потеряла легкости своей улыбки и благожелательности, ее тонкие ноздри едва заметно раздулись, вот и все.

— Какое приятное известие, — медленно проговорила она и впилась пронзительным взглядом в Рауля. — И кто же счастливый избранник, позвольте узнать?

Он снова поклонился, пусть ему и не нравилось, что его изучают как бабочку на булавке.

— Послезавтра Пруденс станет графиней Флери, — подтвердил он догадки Леклер.

— Я не слышала троекратного объявления на этот счет.

— Его преосвященство счел возможным не терзать влюбленного жениха длительным ожиданием.

— Ах вот как. Для меня будет честью присутствовать на столь знаменательном событии, Маргарет.

И поскольку она все еще не спускала глаз с Рауля, Пруденс кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Это всё? — спросила она едва не возмущенно. — А как же долгие тирады о том, что из повес выходят дурные мужья?

— Для молоденьких дурочек вроде Жозефины, — Леклер звонко рассмеялась и наконец обратилась к невесте, оставив жениха в покое. — Нет ничего, что я могла бы тебе сказать и чего бы ты сама не знала, моя дорогая. И коли уж ты сочла его светлость пригодным в мужья, то так тому и быть. Не самый удачный выбор, на мой вкус, но мне остается лишь довериться твоему наитию.

— Это не наитие, — мрачно возразила Пруденс. Кажется, дамы забыли о том, что Рауль тоже здесь. — Не больно-то я верю в эту затею, честно тебе скажу. Но вроде как женщины нашей семьи бессильны перед любовью.

Он ухмыльнулся, довольный ее прямотой. Все правильно. Пруденс влюблена в Рауля. За кем там была замужем Маргарет — кому какое дело.

— Скажи мне только одно, — Леклер наклонилась и взяла ее за руку. — Жозефина знает?

— Еще нет. И я бы хотела попросить тебя взять на себя эту миссию. Видишь ли, меня она категорически не хочет видеть. Пожалуйста, Констанция, — она почти умоляла, как больно такое слышать! — расскажи ей все завтра.

— Ни за что, — отрезала виконтесса.

— Конечно, — Пруденс поникла, — я понимаю… Кому захочется оказаться внутри такой драмы.

— Я навещу ее сразу после церкви, и ни минутой раньше, — закончила Леклер. — Твоя племянница очень деятельная девочка, ни к чему ей давать время, чтобы вмешаться.

— Но что она может?

— Ты шутишь? — изумилась хозяйка дома. — Как минимум — прервать церемонию.

Она вскочила на ноги, театрально прижала руки к груди и запричитала тонким страдающим голоском:

— Ваше преосвященство, остановитесь! Этому браку есть законное препятствие. Граф Рауль Флери дал мне тайное обещание стать моим мужем, и Маргарет Ортанс Пруденс Робинсон прекрасно об этом знает! Моя тетя, моя опекунша запретила нам объявлять о помолвке, а теперь сама выходит замуж за человека, связанного словом с ее племянницей! Это обман перед церковью и людьми!

Чем дольше она она тараторила, тем большим ужасом наливались глаза Пруденс.

— Довольно, — вмешался Рауль. — Разве вы не видите, что пугаете невесту?

— Священник обязан будет отложить венчание до выяснения обстоятельств, — возвращаясь на место, закончила Леклер. — Так что самое лучшее время для откровений — сразу после свадьбы, но до того, как слухи разлетятся по городу.

— Какая же унизительная роль у меня в этой истории, — пробормотала Пруденс, прижимая ладони к пылающим щекам.