Вторая жизнь доктора Лейлы (СИ) - Хайд Адель

И мне стало так легко, я приняла решение и ушло давящее чувство какой-то неизбежности, что надо дать ответ, который давать не хочется.

И стало легко. Всё правильно.

***

Прошёл месяц.

Сегодня было первое ноября. День, на который была назначена помолвка герцога Кентского и княжны Оранской.

Не скрою, я всё-таки ждала.

Я, как и сотни, тысячи, а может и больше женщин до меня, продолжала верить в сказку. Каждое утро я проспалась с мыслью, что вот раздастся стук в дверь, а там он.

Я даже стала покупать газеты, чтобы однажды увидеть там, что никакой свадьбы не будет. Но в газетах не было новостей из Британии.

И только сегодня, проснувшись, я поняла, что больше ждать не стоит, надо продолжать жить дальше.

Я свободна жить так, как хочу и возвращаться в Британию я не буду, приму предложение князя и стану полноправной гражданкой княжества.

Правда, титул мне пока так и не предложили, но не за горами мой следующий патент, и скорее всего и номинация на почётную награду, за разрабатываемые здесь вакцины. Так что титул, если мне будет очень надо, я получу.

Выйдя на улицу, глубоко вдохнула прохладный воздух. Несмотря на ноябрь настоящих холодов не было, но после ночи тоненькая корочка льда украшала остатки маленьких луж на тротуаре.

В трамвае, как и обычно, было очень мало людей, и я с комфортом доехала до клиники.

Рабочий день начался как-то нервно, сегодня в нашем отделении был грудничковый день. Это тоже было моё нововведение, особенно актуально вот такой осенью, когда начинаются сезонные простуды, и надо исключить пересечения подросших ребятишек, которые уже имунно-социализированы и таких вот малышей.

Но родители всё равно приводили и тех и других.

Мне надо было просто пережить этот день, поэтому я даже радовалась такому наплыву пациентов. И когда все пошли попить чаю, отказалась, оставшись в кабинете.

И в какой-то момент поняла, что прошло уже больше получаса, а никто так и не вернулся.

А пациенты всё еще ждали своей очереди.

Я приняла двоих пациентов, но не могла их отпустить, мне нужно было, чтобы медсёстры им оформили документы, но никого не было.

«Да что же это сегодня за день такой,» — раздраженно подумала я, ведь не собиралась злиться, хотела, чтобы он просто тихо прошёл, а всё равно нашёлся повод расстроиться.

Вдруг дверь открылась и в проёме показалась Марция:

— Доктор Лейла, ну что же вы здесь сидите, пойдёмте! — будто бы не замечая моего недовольства, воскликнула она

— Вообще-то я работаю, а вот где вы все?! — раздражение всё-таки вырвалось из меня.

Но Марция не среагировала, наоборот, улыбнулась и ещё раз повторила:

— Пойдёмте.

Пациентов за дверью в коридоре не было, и я пошла за девушкой, гадая, что же там могло произойти, что она так настойчиво меня зазывает.

Когда я вошла в ординаторскую, там было очень много людей: доктора, медсёстры, даже кто-то из администрации. Создалось впечатление, что в комнату сбежались со всей клиники.

— Что здесь происходит? — удивлённо спросила я

Но все продолжали толпиться у окна и никто, кроме нескольких медсестёр из моего отделения, даже не повернулся

— Что! Здесь! Происходит! — громко, чеканя каждое слово повторила я.

Столпившиеся у окна доктора и медсёстры начали поворачиваться.

Доктор из хирургического отделения, высокий грузный мужчина, который, как мне казалось, недолюбливал меня, видимо, втайне считая выскочкой, вдруг возмущённо сказал:

— И она ещё спрашивает, что происходит?!

Я совсем перестала что-либо понимать, и пошла к окну. Все расступились, дав мне возможность подойти.

Сперва даже не поняла, что я вижу. Мне показалось, что выпал снег…

Вся площадь перед клиникой была в цветах… там был просто миллион… белых роз, а в центре всего этого цветочного великолепия стояли двое…

Мужчина и маленькая девочка. Она держала его за руку, слегка подпрыгивала, не в силах устоять на месте.

В глазах у меня вдруг стало мутно, я поняла, что не могу вдохнуть. Зажмурилась, а когда открыла глаза, то и цветы, и Макс с Кати все ещё были там, на площади.

«Боже, там же холодно!» — вдруг пришла мне в голову мысль, и я побежала.

Я выскочила на улицу, и была оглушена звуками полицейских сирен, но не видела никого, кроме мужчины и ребёнка.

— Папа, смотли, вон Леля, наша Леля — услышала я родной голос девочки

«Как же я соскучилась по ней, по этому доверчивому Леля»

Я шла по площади, старательно обходя квадратные корзины, которые были поставлены вплотную друг к другу, отчего создавалось впечатление, что цветы уложены сплошным ковром.

Макс взял Кати на руки и пошёл мне на встречу.

Когда мы приблизились настолько близко, что могли почувствовать дыхание друг друга, Кати снова крикнула, опережая папу:

— Леля, а мы плиехали звать тебя жениться. Будешь моей мамой!

Я посмотрела на принца. Он виновато улыбнулся и расстроенно произнёс:

— Прости, я хотел сам

— Папа, ну давай зе колечко, — и Кати потянулась руками в нагрудный карман на пальто Макса.

— Нет, Кати, — вдруг строго сказал Максимилиан, — это я сам, — и улыбнулся уже начавшей кукситься девочке, и она с готовностью кивнула.

Максимилиан поставил Кати на землю, вытащил из кармана маленькую коробочку из синего бархата, и открыв её произнёс:

— Мисс Лейла, выходите за меня замуж,

И посмотрел… на Кати

Та, улыбаясь смотрела то на папу, то на меня.

Принц укоризненно посмотрел на Кати: — Ну!

На лице девочки вдруг отразилась целая гамма чувств и она, важно сдвинув бровки торжественно произнесла:

— Возлажения плинимаются

На лице у принца появилось страдальческое выражение, и мне захотелось рассмеяться, так комично это выглядело.

Но Кати не растерялась, и, набрав воздуха, произнесла ещё раз:

— Возлажения не плинимаются.

Принц выдохнул, погладил дочь по голове и прошептал:

— Молодец.

— Ну раз возражения не принимаются, — рассмеялась я, настолько забавно всё получилось, — тогда я согласна.

Вдруг раздались аплодисменты и одновременно с этим чей-то голос, усиленный каким-то оборудованием, прокричал:

— Уберите цветы, вы нарушаете общественный порядок!

Вслед за этим прозвучали ещё сигналы, гораздо более громкие. Мы с Максом оглянулись, увидели, что неподалёку припарковались два автомобиля.

Из них вышли люди в одинаковых костюмах и направились к нам, тоже тщательно обходя корзины с цветами.

Один из тех, кто вышел из автомобилей, остановился на почтительном расстоянии, и почти просительно сказал:

— Ваше Высочество, вы незаконно пересекли границу княжества, мы просим вас либо покинуть территорию, либо подать прошение о визе.

Принц посмотрел на меня:

— Сколько тебе осталось отработать?

— Два с половиной года, — ответила я с сожалением

Максимилиан повернулся к говорившему и сказал:

— Я хочу подать прошение на визу на два с половиной года.

Но, если бы всё было так просто…

Эпилог

Если б всё было так просто, наша с Максом история о «докторе-золушке» и «заколдованном принце» закончилась бы на этом. Но просто не было.

Князь Лихтенштейна оказался настолько дальновидным и мудрым политиком, что использовал возникшую ситуацию на благо своего княжества.

Я всё-таки сменила гражданство, и через полгода после дня, получившего в Лихтенштейне название «цветочный ноябрь» стала баронессой Лихтенштейнской, получив в подарок на помолвку, а также за заслуги перед отечеством, небольшой замок недалеко от границы в лесистой части княжества.

Князь Мекленбургский вписал меня в книгу семьи через официальное удочерение без права на наследование, и тем самым обеспечил себе родство с правящим домом Британии, через мой будущий брак с принцем Максимилианом.

И всё это резко осложнило жизнь Макса, которому приходилось придумывать всё более изощрённые способы, чтобы увидеться со мной.