Клим клином вышибают. Том 1. Мракобесие и отвага
Глава 1
Как попадают в попаданцы
Внимание, уважаемые читатели! Первый том примерно 50/50 — реал/виртуал. Т. е. велика доля литрпг составляющей. Однако в будущем она заметно снизится — раз, и виртуальные приключения не соответствуют канонам «нормальной» литрпг с её квестами, уровнями, прокачкой, интригами гильдий и простынями характеристик героев. Поэтому я счёл возможным не ставить литрпг в основной жанр — она идёт вторым. И этим «Клим» не похож на все остальные произведения по миру Тверди. Помимо этого, автор очень любит флешбэки и постоянно в повествовании перепрыгивает из настоящего в прошлое. Плюс его неистребимая страсть к абстрактным размышлениям устами героя: то, что многие называют водой. Ах, да — ещё динамики нет, если верить тем же людям, что сетуют на воду. Ну и в довершение всех бед текст насыщен игровыми терминами, а также игровым и компьютерным сленгом. Прошу это учитывать, прежде чем начинать читать. И если всё, что связано с играми, для вас как красная тряпка для быка — лучше проходите мимо. Уверяю, вы ничего не потеряете.
Ну а всем тем, кого виртуалом не отпугнуть — добро пожаловать!
Совсем не так, как в поезда, хе-хе. Да и вряд ли возможно дать на этот вопрос внятный ответ. Вот я, к примеру, по совокупности признаков определил, что после полёта сквозь ничто и нигде оказался… в ком-то. Судите сами: тьма по-прежнему застит глаза, а вот все остальные ощущения наваливаются разом — тут тебе и осязание (на мне плотная одежда и что-то тяжёлое по всему телу); и слух — что-то тягучее, нудно-циклическое и даже болезненное, доносится как сквозь вату; и запах — какая-то резкая гадость типа нашатыря… и — внезапно! — свет. Яркий, режущий радужку, вынуждающий крепко зажмуриться, да так, что перед глазами пляшут цветные круги. Где я?.. Кто я?.. Что я?..
— Очухался! — радостно завопил кто-то прямо у меня над ухом. — Клим, ять! Как же ты напугал! На-ка, хворый, нюхни ещё!
— Тьфу! — закашлялся я, машинально отпихнув руку с ватным диском, напитанным… реально нашатырным спиртом! — С-сыбаль! К-ха!
— Чего⁈ — озадачился неизвестный доброжелатель. — Господин ротмистр, есть контакт! Клим очнулся!
— До госпиталя дотянем? — донёсся до слуха второй голос, суховатый и преисполненный властности.
— Должны! — заверил первый.
— А мозги у него не спекутся? — уточнил второй.
— Реакция вроде адекватная, господин ротмистр!
До меня только теперь дошло, что говорят по-русски, и даже без акцента, но от речи так и веет какой-то… архаикой, что ли?..
— А ты проверь! — велел ротмистр.
О! Точняк! Ротмистр! Нет у нас в современной российской армии такого звания! А вот в царской было. Но это же сто лет назад! В прямом смысле слова! Господи, какая же фигня лезет в голову…
— Есть, господин ротмистр! Клим, — затормошил меня доброжелатель, — Клим, ты меня слышишь?
— Д-ды-а… — с трудом выдохнул я.
— Посмотри на меня!
— К-куда?..
Чернота сплошная… чёрное зеркальное яйцо… а, это ж шлем! С забралом! Такой же, как у меня, только у моего забрало откинуто — скорее всего, стараниями всё того же доброжелателя. Надо полагать, произошло это как раз тогда, когда ко мне зрение вернулось. Хотя оно и не пропадало никуда, это со снарягой проблема. Вон, покрытие явно поляризованное! Это что же за добры молодцы, да с высокими военными технологиями? У нас такое только в фантастических фильмах встречается, да и то нечасто. Стоп! У нас?.. У кого — у нас? Или лучше сказать, где — у нас?..
— Молодец! — похвалил меня заботливый боец. — Ты ведь Клим, верно?
Клим? Я — Клим? А ведь и впрямь мелькает что-то такое в голове, пытается вырваться из подсознания… ох ты ж, доставучий случай! Вот это накрыло! Поплыл, блин, по волнам своей памяти…
* * *
— Люблю грозу в начале мая! — с чувством продекламировал я, сопровождая обречённым взглядом жирнющую тучу — чёрную даже на фоне закатного неба. — Как пи-и-и-и… И-и-и!.. Нет сарая!
Конечно, хотелось выразиться куда крепче, по-нашему, по-русски, но привычка держать себя в руках сказалась даже сейчас — вот так вот однажды дашь себе слабину, и не заметишь, как позволишь лишнего в официальной обстановке. А на соревнованиях, особенно киберспортивных, оно чревато. Бог с ними, с этими вашими интернетами, там и не к такому привыкли. И ладно, если бой в записи по тематическим каналам крутят — там хотя бы запикать матюги можно. А если прямой эфир? Когда и сам весь на нервах, и эмоции раздирают, и зрители подзуживают? Вот и я о том же. И дело даже не в штрафах (в первую очередь организаторам, во вторую — самому виновнику), а в репутации. Пару раз накосячишь на трансляции, и хана — никто тебя больше не позовёт на ответственные мероприятия. Это у них запросто, буквально на счёт «раз». Или, как когда-то говорил Вениамин Витальевич Пак, мой тренер по тхэквондо в юниорской сборной, ха-на! Что по-корейски именно «раз» или «один» и означает.
— Точно-точно! — подержал меня Серёга, неслышно, как он это умеет, подкравшись сзади и положив тяжеленную ручищу мне на плечо. Но я даже не вздрогнул — привык уже. — Когда весенний первый гром и всё такое… прям как подгадали!
— Там не так было, — пробурчал я, не посчитав нужным оглянуться.
А смысл? Чего я там не видел? Серёгу Пшеничного, то бишь менеджера команды «Киберславяне»? Или типовую турбазу, у которой одна половина заточена под кутёж и загулы по выходным, а вторая — под скромный отдых в летних домиках? Да таких по берегам Волги десятки, если не сотни. Даже тут, в Усолье, несколько штук есть. А я их уже столько повидал, что оскомину набили. Уж лучше бы сразу в гостиницу срулил из киберспортивной арены, право слово! Хотя нет, сегодня нас именно здесь, на турбазе, и разместили. Чтобы с доставкой бесчувственных тел не заморачиваться посреди ночи. В принципе, разумно. Да и погода уже позволяет — май за половину перевалил и вторую неделю теплом балует. Разве что гроза вот надвигается… но это даже и к лучшему: погремит, пошумит дождём, да столь же быстро уйдёт дальше. Зато хотя бы освежит ближайшую округу. Дышать легче будет.
— А как? — заинтересовался Серёга. — Помню, в детстве какую-то хрень лепили, но не помню, какую именно!
— Там страшилка, кровь-кишки-разэтосамое, — не стал я вдаваться в подробности.
Зато дёрнул плечом, сбросив Серёгину лапищу — знает же прекрасно, что его фамильярность далеко не каждый выдержит, и всё равно так и норовит продемонстрировать дружеское участие! Правда, в основном в подпитии, так-то он себя старается контролировать. Впрочем, как и любой человек его комплекции.
— Да ты чего, Хворый? — возмутился Серый, но сразу же хлопнул себя по лбу: — А-а-а! Понял! Опять накатило?
— Угу, — вздохнул я, и таки развернулся.
Для этого, правда, пришлось пошебуршить джойстиками мотор-колёс инвалидного кресла, стилизованного под типовой «Харлей-Дэвидсон». Та ещё адова колесница — много хрома и чёрного лака, а также тонна понтов. Но деваться всё равно некуда — уже почти пять лет я был лишён радости передвижения на своих двоих. С того самого момента, как в полуфинале юниорского чемпионата России по тхэквондо, открывавшего дорогу на отбор к Олимпиаде, умудрился навернуться и сломать к хренам позвоночник. И самое обидное, что прямо перед этим я достал противника прыжковой «вертушкой», отправив в глубокий нокаут. А вот воспользоваться плодами победы уже не смог. Вот такая вот грустная история.
— Эй, предупреждать же надо! — весьма для своей комплекции проворно отскочил от меня Серёга, едва успев выдернуть ногу из-под колеса. — Резкий, как это самое! Когда прекратишь людей пугать⁈
— Когда люди читать научатся! — отрезал я. — У меня на спине большими буквами написано: не беспокоить!
— Где? — удивлённо закатил глаза Серый. — А! Шутить изволите, ваше благородие! А говоришь — депрессия!
