Работа над ошибками (СИ) - Симоненко Юрий

— Так чего он от тебя хотел? — спросила она, возвращая внимание Макса.

— Айн? Он написал, что не все так просто, как мне кажется… — сказав это, Макс на минуту замолчал, увлекшись изящными чертами лица женщины. В какой-то момент их взгляды встретились и он снова, как и вчера почувствовал эрекцию. Мысли его спутались, и он снова представил, как берет Ангелику там же, на столе…

Как и вчера, Максу пришлось сделать над собой усилие.

— Хотите, я перешлю вам диалог? — выдавил он, оторвавшись от ее лица и уставившись в сторону, на панораму Полиса.

— Пусть Эмиль читает… — отмахнулась Ангелика. — Я тебя не допрашиваю, Макс. И ни в чем не подозреваю. Я тебе верю, и лишь хочу понять, что на уме у нашего Иуды…

— Даже не знаю… — качнул головой Макс. — Вряд ли Айн собирался мне навредить…

Он снова посмотрел на женщину, и почувствовал новый призыв к действию, который твердо решил игнорировать. Макс сказал:

— Айн ясно дал мне понять, что мое назначение на его должность неслучайно. И, признаюсь честно, Ангелика, я и сам так думаю. Потому и поехал к Айну, чтобы во всем разобраться.

— Макс! — Ангелика серьезно посмотрела на него. — Я хочу, чтобы ты крепко запомнил то, что я сейчас скажу, — она сделала паузу и медленно кивнула, призывая Макса к подражанию. — Если впредь у тебя появятся какие-то вопросы… любые вопросы, на которые, по твоему мнению, я могла бы ответить, я хочу чтобы ты задавал их мне. Договорились?

— Да.

— Отлично. Теперь о твоем назначении. Оно неслучайно. Как и все, что я делаю в этой компании. Я имею привычку наблюдать за персоналом, и к тебе давно присматриваюсь. Как сам думаешь, стала бы я ставить на такое место кого попало?

Макс медленно покачал головой.

— Вот именно. Нет. Не стала бы…

В этот момент на терминал Ангелики поступил вызов, и она жестом попросила Макса подождать, переключившись на нейросеть и уперев взгляд в видимый одной ей экран. Макс кивнул, обдумывая услышанное.

«Черт возьми!» — сказал он себе тогда. — «Почему бы и нет?!» Почему бы ему, Максу, не быть достойным теперешнего места? В самом деле! Еще вчера он был рядовым когнитаром, пусть и пятого уровня (с пятым можно прожить всю жизнь и так и не увидеть четвертого), сегодня же он уже управляющий четвертого! Для такого повышения нужно чего-то стоить. И он стоит! Он умеет работать. Он талантлив. Тому подтверждение — Клэр. Пусть о ней никто не знает, но она есть, она существует, и он, Макс, создал ее, дал ей жизнь. И даст больше. Теперь он точно сможет дать ей больше. И не только ей. Всему миру! Перейдя на четвертый уровень, он не откажется от своих принципов!

А его неожиданная и головокружительная карьера только кстати. Вот только бы голова слишком не закружилась…

И еще… Ангелика. Эта женщина с безупречно красивыми ногами. Она ему явно симпатизировала. Играла с ним. И Макс не мог однозначно ответить на вопрос: нравится ли ему эта игра? Ему 28, она намного его старше и при этом чертовски хороша! Но она его начальник и это капкан, ловушка, попадаться в которую опасно.

И еще была Рина — девушка, которую он желал не так… по-настоящему. Макс окончательно осознал это после вчерашнего разговора.

Ангелика, закончившая разговор, прервала его размышления:

— Кофе? — предложила она Максу.

— Нет. Спасибо, Ангелика.

— Может тогда виски? — улыбнулась женщина. — Тебе сейчас не помешает.

— Нет. Я лучше пойду… Если вы не возражаете…

— Не возражаю. Иди… Хотя, постой…

Макс остался на месте.

— Как тебе башня?

— Какая башня? — спросил Макс.

— Та, в которой ты сегодня был, конечно.

— Ну… — Макс пожал плечами, не понимая, какую оценку от него ждут. — Башня как башня…

— Триста двадцать восьмой этаж. Квартира «четыре», — улыбнулась управляющий директор. — Можешь переезжать, когда будет удобно, Макс.

Эпизод шестой. Агар. Проклятые 

Связник сидел у небольшого, сложенного из обломков железобетонных стен и кирпичей очага, устроенного прямо посреди комнаты. Дым от горки красных углей, среди которых то и дело высовывались и снова прятались язычки пламени, то медленно, как бы нехотя, то упрямыми рывками тянулся вверх, к потолку, где была дыра, служившая дымоходом. Снаружи свирепо завывал ветер, швыряясь песком и мелкими льдинками в затянутое черной пластиковой пленкой окно.

Когда-то это был семнадцатиэтажный жилой дом, стоявший на окраине Харфахара — мятежного города мятежной провинции Хаит, именуемой теперь «Проклятыми землями». Харфахар уже давно нельзя было найти на картах, а от здания оставался выросший вокруг трех нижних его этажей холм и огрызок, возвышавшийся над холмом еще на четыре. Помещение, в котором укрывался от бури Связник, было на пятом, если считать с погребенными внутри холма этажами. Иначе на «втором».

В комнате было тепло и даже уютно: мягкий свет от очага играл с тенями в темных углах; пленка в окне то надувалась под напором ветра, то опадала, непрестанно напоминая о непогоде снаружи. Двери в соседние комнаты были забаррикадированы остатками мебели и законопачены старыми тряпками. В одном из углов лежала кучка дров, запас которых Связник пополнял каждый раз, когда останавливался в этом месте.

Связник сидел в потрепанном автомобильном кресле, держа в руках большую железную кружку с наваристой похлебкой из сушеных грибов, зелени и пойманной днем крысы. Свежая, жирная крыса была куда лучше солонины, которой он питался в последнее время. Неспешно вылавливая из кружки куски мяса пластиковой ложкой, Связник отправлял их в рот, тщательно пережевывал и запивал ароматным бульоном, прислушиваясь к шуму ветра.

В бурю все живое стремится укрыться. В бурю пустыня бывает особенно опасна. Заберись сейчас в здание дикий зверь, Связник не стал бы его прогонять прочь.

Проклятые земли…

За последние четыреста лет Серое Братство превратило бывшую провинцию в свой собственный полигон с секретными оружейными заводами, лабораториями по разработке и фабриками по производству новых препаратов, а также лагерями, в которых то и другое испытывалось на заключенных. Недостатка в подопытных никогда не было. Красные братья исправно пополняли тюрьмы и каторги Империи новыми заключенными, и самых опасных (врагов государства и отступников от веры) охотно передавали Серым для работ в урановых шахтах, проведения над ними медицинских опытов и извлечения донорских органов. Немногим заключенным таких лагерей удавалось бежать.

Сбежавшие бродили по пустыням и горным ущельям, скитались в руинах городов и собирались в «банды», как их именовали святые отцы Церкви. «Банды» собирались в коммуны, коммуны налаживали между собой связи. Со временем, к бывшим каторжникам стали присоединяться жители провинций, бежавшие в Проклятые земли от преследований полиции и ССКБ. Вначале из близлежащих (Имбиз, Арзебар и Архафор), а после, по мере распространения слухов, и из дальних (Кубгор, Агрранг, Мребванг и Фхараб). Так за четыре столетия в Проклятых землях появился новый, непризнанный властью и негласно объявленный вне закона народ, прозванный церковниками «грешниками» и «проклятыми».

Проклятые селились чаще в высокогорных долинах Шагаргобора, откуда, собираясь в отряды, совершали набеги на граничащие с Проклятыми землями провинций Имбиз и Арзебар. Грабили склады с продовольствием, нападали на полицейские участки, убивали священников и уводили с собой пожелавших к ним присоединиться безбожников и женщин.

К женщинам среди проклятых с самого начала сложилось особое отношение. Женщин в лагерях было мало и им редко удавалось бежать, так что в первые десятилетия они были в меньшинстве. Неудивительно, что при таких обстоятельствах в коммунах появилось такое «греховное» явление, как многомужество. Будучи женами многих мужей, женщины проклятых пользовались почетом, уважением и правом выбора — положением, о котором в Империи не могла мечтать ни одна женщина. Неудивительно, что многие безбожные горожанки, узнав о таком, бежали к проклятым. Так складывались новые традиции нового народа.