Главное задание - Астахов Андрей Львович

Просто счастье, что в этом мире нет иномарок. Ненавижу я все эти жестяные жрущие бензин коробки со всеми удобствами. Без них мальчики-мажоры никогда бы не отбили девчонок у хороших парней. У меня даже мелькнула странная, почти шизофреническая мысль — а может мне не стоит возвращаться обратно в мой мир? Ну что хорошего у меня там есть? Типовая холостяцкая квартира в спальном районе, недописанная диссертация, друзья-женатики, которые только и думают о том, как бы заработать, скучные воскресные пикники с банальным шашлыком, водкой и дурацким натужным весельем? А здесь у меня есть Франсуаз. Такая милая, такая тоненькая, такая мягкая, такая ароматная, такая глазастая, такая заботливая. И воздух здесь чистый, и еда вкусная, а слово «лох» не является ругательством. Плюнуть на все, забыть о прошлой жизни, о том, что я неудачник, что я не удержал Вику, что моя жизнь всего лишь пустое сидение за компьютером, сон и еда?

Но смогу ли я забыть о том, что по ту сторону реальности есть белые ночи, купол Исаакия, Дворцовая площадь, длинный коридор филфака, по которому я так любил прохаживаться, когда был студентом? Александро-Невская лавра, в которой меня крестили, школа на Петроградской, где я учился, Пискаревка, где лежат вместе с сотнями тысяч ленинградцев мой прадед, два младших брата моего деда и две его сестры, умершие зимой 41-ого?

Да уж, есть над чем подумать, мать его тру-ля-ля!

Пережевывая свои печальные воспоминания, я добрался до замка. Картинка была вполне живописная — замок Гранстон был образцовым замком с высокими стенами, зубчатыми башнями и высокими шпилями. Он стоял на вершине холма, и к его воротам вела обсаженная серебристыми елями широкая дорога. В воротах стоял один-единственный стражник. В левой руке он держал здоровенную глевию, в правой — дымящую курительную трубку. Когда я почувствовал запах табака, у меня все внутри перевернулось.

— Стой, лох! — крикнул стражник, направляя на меня острие глевии. — Дальше идти нельзя.

— У меня дело к госпоже баронессе, — ответил я, втягивая ноздрями пахнущий табаком воздух.

— У тебя? Ты на себя посмотри, чудак! — Он затянулся, выпустил замечательный сизый ароматный клуб дыма. — Так я тебя и пустил в замок.

— Слушай, приятель, у меня совсем нет настроения спорить с тобой. Я действительно пришел по важному делу. Я знаю, что случилось с бароном Томасом Гранстоном и хочу поговорить с баронессой.

— Не хочешь свою куртку продать? — внезапно спросил стражник.

— Не горю желанием.

— Сто дукатов дам.

— Увы — товар эксклюзивный, скидки на него не предусмотрены.

— Чего?

— Да так, ничего. Закрыли тему, куртка не продается.

— Интересно знать, где ты такой дорогой курткой разжился? — продолжал стражник. — Может, ограбил кого?

— Тебе-то какая разница, милейший? — Я уловил в тоне стражника жгучую зависть: на нем самом было надето что-то несусветное, некий безобразно сляпанный из ржавой проволоки и засаленного войлока гибрид кольчуги и стеганого тегилея. — Так как насчет встречи с баронессой?

— Нет, не можно, — тупо заявил он. — Почем я знаю, что ты не врешь про барона?

— Эх, приятель, я сейчас жалею, что не захватил щит барона, который нашел рядом с телом. Там была гроздь винограда. Герб Гранстонов?

— Ну и что? Можа, ты где этот герб видел.

— Ладно, приятель, последняя попытка. Ты читать умеешь?

— Не, не обучен.

— А есть кто в замке, кто умеет читать?

— А как же, конечно есть. Капеллан наш, отец Вильмон, да и сама баронесса и писать и читать умеет.

— Вот и славненько, — я вытащил из сумки предсмертную записку барона. — Позови капеллана, дам я ему один мессидж зачитать.

— Чего?

— Того, деревня! Капеллана позови, говорю.

— Ладно, — он наконец-то соизволил вынуть трубку изо рта, перекрыл вход в замок железной решеткой с зубьями, навесил изнутри замок. — Жди тут.

— И табачок захвати! — крикнул я ему вдогонку. — Я у тебя куплю, если продашь.

Цербер вернулся минут через пятнадцать с сухоньким старичком в коричневой рясе. Я с поклоном вручил старику записку барона. Старик взял записку, держа в вытянутой руке начал читать, беззвучно шевеля губами, а потом затрясся весь и порывисто повернулся ко мне.

— Где ты это взял? — заикаясь, спросил он.

— На теле барона. Я пришел выполнить его последнюю волю, отдать кольцо баронессе.

— А кольцо?

— Здесь, — я показал свою руку с кольцом на пальце. — Узнаешь, благочинный?

— Воистину чудо чудное! — Капеллан еще несколько секунд таращился на меня, потом крикнул стражнику. — Открывай ворота!

— Табак принес? — осведомился я у стражника, который возился с запорной решеткой.

— Мало у меня, — промычал он. — Если только завтра придешь.

— Сколько возьмешь?

— Пятьдесят соверенов за унцию.

— У тебя что, настоящий «Дрюм»? — возмутился я. — Небось, махру палишь. Побойся Бессмертных!

— Не хочешь, не бери, — отрезал стражник. — Или давай меняться: ты мне куртку, а я тебе десять фунтов табаку, самого лучшего.

— И полцарства в придачу, — добавил я. — На Кавказе есть Кура, на Куре стоит гора, на горе сидит грузин по фамилии Обломидзе. Тебе к нему. Фигу тебе, приятель, а не куртку. Я лучше курить брошу.

— Чо?

— Арбалет через плечо. Пока, служивый.

Рожа стражника приобрела прокисшее выражение. Я бросил на него последний победный взгляд и зашагал за капелланом Вильмоном через мощеный булыжником двор к дверям замкового донжона.

Глава тринадцатая. Баронесса Гранстон

Капеллан привел меня в замковый холл. Зрелище было печальное — когда-то здесь, наверное, царила роскошь, теперь стены изрядно облезли, гобелены на них полиняли и выцвели, огромная деревянная люстра напоминала подвешенное к потолку тележное колесо, деревянные панели и перила лестниц были безжалостно выщерблены. Даже тростник под ногами и то был какой-то увядший. Пахло сыростью и мышами. Несмотря на то, что в огромном камине полыхал настоящий пожар, было более чем прохладно.

— Ждите здесь, сударь, я доложу о вас баронессе, — сказал мне Вильмон и поднялся по лестнице на второй этаж.

Я прошелся по холлу, разглядывая расставленное в тяжелых дубовых пирамидах оружие. Возле стойки с мечами я остановился и долго рассматривал клинки. Мечи были самые разные — прямые и чуть искривленные, одинарные и полуторные, совсем простые и изящно отделанные. Покойный Гранстон без сомнения очень любил оружие. Да оно и понятно — он был воином. Всю свою жизнь он посвятил военному делу и сгинул в вонючей пещере из-за козней мерзкого альбарабийского шпиона. Странно, однако, что такой опытный воин, — а я был уверен, что Гранстон был опытным и умелым воином, — не сумел одолеть аануба, а мне это удалось. Просто везение? Или неведомая мне пока тайна Главного Квеста? Вряд ли я скоро узнаю правду. Одно хорошо, я выполнил волю бедняги. На душе как-то сразу стало спокойнее.

— Баронесса Гранстон Де Брейдж! — объявил громкий голос за моей спиной.

Я порывисто обернулся и замер с открытым ртом. Потому что увидел ее.

Памелу.

Мать твою тру-ля-ля, не могут две женщины быть так похожи! Разве только разработчики моего квеста моделировали эту Памелу с той…

— Подойдите, друг мой, — сказала она, и голос ее звучал глубоко и бархатисто. — Подойдите, чтобы я могла поблагодарить вас за вашу услугу. А вы, Иероним, — сказала она стоявшему рядом с ней мужчине, — оставьте нас, прошу.

Она была в атласном черном платье с белыми кружевными манжетами и кружевным стоячим воротником — просто воплощение траура. Сколько ей лет, двадцать пять, тридцать? Мне в этом наряде она показалась просто ослепительной. Я на негнущихся ногах подошел к лестнице, склонил голову. Баронесса не спеша, сошла вниз. Я ощутил, как ее рука коснулась моего плеча.