Изгой рода Орловых: Ликвидатор (СИ) - Коган Данил

Ответить она не успела. Послышалось завывание сирен и хрип плохо настроенных двигателей. На площадку перед бытовками приземлилось три милицейских аэровагона. Как эти развалюхи, окрашенные в желто-синие цвета, до сих пор держались в воздухе — загадка природы. По-моему эту модель уже давно сняли с производства. Впрочем, чего я хотел от милиции уровня. У Соколовых найдется, куда деньги потратить помимо обеспечения ментов новой техникой.

Из машин высыпали милицейские с автоматами коротышами на плечах. Рудницкий переговорил с начальником прибывших, аж целым лейтенантом. Рядовые начали споро устанавливать ограждения, а сержант передал указание по рации.

— Все. Сматываем удочки. Пока не прилетели хмыри из управы. Возвращаемся на маршрут.

— Что такие страшные «хмыри из управы»? — спросил я подскочившую Занозу.

— Душу вынут и мОзги трахнут. — Ответила она. — Они это в любом случае сделают, но с маршрута снять они нас не смогут. А значит, все эти объяснительные-хренительные и прочее хреноплетство будет завтра. А не вот прям щас, если останемся. А мож поленятся к нам ехать, тогда и вовсе Ветру с лейтенантом просто бумажки накалякать останется.

Мы успели сбежать на маршрут. Уже издали мы наблюдали, как к месту трагедии мчит серый зализанный аэровагон Управления. Но, к моменту прибытия «шишек из управы» мы уже снова «копытили землю», по меткому замечанию Кабана.

Оставшиеся часы патруля прошли в штатном режиме. Мы добрались до складов готовой продукции и тщательно их осмотрели. Никаких признаков Дряни. Фон слегка повышенный, но он, я так понял, на втором уровне везде такой. Все же близко земля, а там концентрация Дряни местами зашкаливает. Место, где держали тайную лабу, тоже было частью нашего маршрута. Но туда мы должны были попасть на обратном пути. Здраво рассудив, что теперь в этом нет надобности, сержант вызвал броневик, и мы сразу со складов поехали в участок.

Атмосфера в коллективе явственно потеплела после совместного боя. Даже Красавчик не отпускал саркастических замечаний в мою сторону, только слегка косился и лоб морщил.

В участок мы приехали, вымотавшись до предела. Скинув ликвидаторскую сбрую, я почувствовал невероятное облегчение. Без привычки таскать на себе всю эту амуницию было тяжело.

— Ну што. — Рудницкий выглядел благодушно. — Новичок себя неплохо показал. До конца смены всем написать рапорты. А я пойду трофеи Семенычу сдам, под опись. Чего еще? А стажор. Со мной к Семенычу пойдешь. Зелья получать. Тебе стартовый набор полагается. Всем «трубочиста» принять, кстати. Не морщись Кабан! Тебе особенно. Заноза, погляди его царапины, на всякий залей. А то знаю я его. Сам забьет на это дело, потом вырастет у него хер на лбу. К концу недели, как обычно, премии за ликвидацию гнезда получим. Пошли, стажор.

Вопрос с трофеями решился просто. Тот самый Лев Семенович, который жрец и жнец оказался еще и приемщиком. Посетовав на скудность добычи, он все занес в свой древний компьютер, после чего с намеком уставился на сержанта.

— Ничего сверху вам в руки не упало? Смотри Ветер, ты же знаешь, я могу по выгодной цене пристроить.

— Не. Ничо не было. Та там мелочевка же была какой с нее прибыток. — Не моргнув глазом соврал сержант. — Ты лучше Семеныч зелья стажору моему выдай.

— Не положено! Пусть сперва за гранату отчитается. — Насупился Лев Семенович.

— Жизнью, знач, ему рисковать положено. С Дрянью контактировать положено. А зелья, значит, не положены? — Рудницкий недобро прищурился. — Ты Семеныч, не зарывайся. Я щас отсюда прямо к Прохору Иванычу зайду, не поленюсь. И спрошу у него, кому чего положено. И выйдет так, что тебе положены звездюли от начальства.

— Ой, зачем сразу Плахина привлекать? — Всполошился Лев Семенович. — Выдам я Орлову зелья! Но ты, Ветер, неправильно себя ведешь. Как неродной, прямо.

— Ты Выгодовский, спасибо скажи, что я тебе шею не свернул за тогдашнее. Нет тебе больше моего доверия. Но то не тема для обсуждения при стажоре-то. Зелья давай, да пойдем мы.

Всплеснув руками и бормоча что-то про упертого барана, который, если в башку чего втемяшится, так колом не выбьешь, Лев Семенович выдал мне небольшую вакуумную упаковку.

— Цени! По максимуму выдаю! Последний элитный комплект, между прочим. Новые только в том квартале будут. А может, и не будут. — Сказал мне Выгодовский.

— Ты, стажор, сперва срок годности проверь. — Рудницкий хмуро смотрел на суетящегося Выгодовского. — А то энтот жук вечно некондицию подсунуть норовит.

— Да что ж ты перед новичком меня позоришь, Ветер! Не слушайте его, Алексей, это все навет и профанация. Никогда я некондицию своим не толкал!

— Акромя того раза. — Рудницкий ударил кулаком по стойке, преграждающей вход в кабинет Семеныча.

— Да достал ты уже, сержант! Иди в жопу! — Выгодовский аж подпрыгнул. — Забирайте зелья свои и уматывайте отсюда. Мне работать надо. Недосуг с вами трепаться.

Срок годности я все же проверил. С ним все нормально оказалось.

Мы зашли обратно в дежурку, и Рудницкий, плотно прикрыв дверь, заявил.

— Теперь поговорим сурьезно.

Глава 10

Репутация и ритуалы

— Алексей нормально себя показал. Как, по-вашему? — Эй, а куда делось это «стажор»?

— Не выпендривается. Дерется профессионально. Даже половину способностей не показал. Странный боярин. Не знаю, может, его за либеральные мысли из рода вытурили? — Красавчик ухмыльнулся. А я обалдел. Серьезно? Вот это перемены. А тот закончил, — по мне так неплохой новый член команды.

— Заноза, чего скажешь? — Рудницкий кинул взгляд на девушку.

— Норм. Держался нормально. Физуха на уровне. Тока он романтик. И, возможно, даже этот как его, лимберал. Но мне насрать. Боец четкий.

— У тебя то, с чего такие выводы? Про либерала? — усмехнулся Виталий. — Ты и слова-то такого не знаешь.

— Кто шибко грамотный, тому зубы жмут. — Ответила Заноза.

— Так, прекратили собачиться! Кабан. Твое слово?

— Боярин подойдет. Без гнилья он. — И Кабан, видимо, утомившись от длительного монолога, повел голыми плечами.

— Боярин? Ну пусть. Кажется, легло-на. Я тебе вот что скажу, Алексей. — обратился Рудницкий уже напрямую ко мне. — У нас новички нечасто бывают-то, потому как потерь мы стараемся не допускать. Но каждый раз, когда нам Плахин кого-то запихивает, мы на его смотрим. Обычно первый бой случается далеко не сразу. Человек успевает характер показать-на. Решение после боя принимаем. Так что вот. Мы не каждого к себе берем. Последнее слово за командой. Но, как видишь, мы не утайкой человека обсуждаем. Прямо как есть говорим все при тебе. Ты всем тут нормально глянулся. Редкость, кстати. Так что остаешься.

Я развел руками, и чувствуя, что надо что-то ответить, сказал:

— Благодарен за доверие, коллеги. Надеюсь не обмануть ваших ожиданий. Позволите несколько вопросов?

— Эк ты говоришь-то. Как по писаному. — Сержант усмехнулся. — Спрашивай.

Речь, кстати, была проблемой. За полгода вне башни я нашел некий баланс между классической русской речью, мерзким жаргоном башен и малограмотным говорком уровней. Но своим в доску здесь так и не стал. И в первую очередь меня определяли по стилю разговора и манере держаться. Задачи мимикрировать полностью под «парня с уровня» я себе и не ставил. Просто убрал совсем искусственные препоны в общении. Ребят моя манера разговаривать вроде не напрягает. Прилепский вон сам говорит довольно грамотно. Чувствуется классическое образование. Хотя я, конечно, еле сдерживаюсь, чтобы их не поправлять.

Ладно. Пора задавать вопросы.

— Виталий прав. Прошедшие стычки не требовали особого напряжения. Я могу несколько больше, чем показал. Но ненамного. Все из области управления внутренней энергией. Соответственно, вопрос. И часто такое бывает? На сколько баллов из десяти оцените сегодняшних противников? Хотелось бы знать, чего ожидать.