Алмазный век, или Букварь для благородных девиц - Стивенсон Нил Таун

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106

Хакворт вручает Букварь лорду Финкелю-Макгроу

– Вас устраивает переплет и все остальное? – спросил Хакворт.

– Вполне, – отвечал Финкель-Макгроу. – Встреть я ее в лавке букиниста, под слоем пыли, не обратил бы внимания.

– Потому что, если не нравится, можно собрать снова, – сказал Хакворт.

Он шел сюда в тайной надежде, что лорд Финкель-Макгроу найдет какие-то огрехи, и тогда можно будет сделать новую копию для Фионы. Однако лорд-привилегированный акционер был сегодня против обыкновения добр.

Он продолжал шелестеть пустыми страницами, ожидая, что же произойдет.

– Вряд ли букварь покажет вам свои возможности, – сказал Хакворт. – Он не включится, пока не установлена связь.

– Связь?

– Как мы договаривались, букварь видит и слышит все происходящее поблизости, – объяснил Хакворт. – Сейчас он ищет маленькую особу женского пола. Как только девочка возьмет его и раскроет, ее лицо и голос запечатлеются в памяти книги.

– Да, установится связь. Понятно.

– С этого времени книга будет видеть людей и события в их отношении к девочке, используя ее как исходное для построения психологической карты. Поддержание этой карты – главная функция букваря. Всякий раз, как девочка возьмет книгу, та будет проецировать свою базу данных на специфическую карту ребенка.

– То есть фольклорную базу.

Хакворт замялся.

– Извините, сэр, не совсем так. Фольклор состоит из ряда универсальных понятий, отображенных на местную культуру. Например, у многих народов есть фигура Ловкача, следовательно Ловкач – универсальное понятие, но выступает в разных обличиях. У индейцев юго-западной Америки это Койот, на тихоокеанском побережье – Ворон. Европейцы звали его лисом Рейнаром, афро-американцы – братцем Кроликом. В литературе двадцатого века он появляется сперва как Кролик Баггз, потом как Хакер.

Финкель-Макгроу хохотнул.

– В моем детстве это слово имело двойное значение – компьютерный взломщик, но и очень искусный кодировщик.

– Постнеолитическим культурам свойственна подобная двойственность, – сказал Хакворт. – Технология приобретает все большее значение, и Ловкач становится богом ремесел – если желаете, технологии – сохраняя прежние черты проходимца. Так появляются шумерский Энки, греческие Прометей и Гермес, скандинавский Локи и так далее.

– В любом случае, – продолжал Хакворт, – Ловкач-технолог лишь один из универсальных персонажей. В базе данных их множество. Это – каталог коллективного бессознательного. В прежние времена детские писатели отображали универсалии на конкретные символы, знакомые их читателю – как Беатрис Поттер отобразила Ловкача на Кролика Питера. Это – достаточно эффективный путь, особенно в однородном и статичном обществе, где опыт у детей примерно одинаков.

Мы с моей командой абстрагировали этот процесс и создали систему отображения универсалий на уникальную, меняющуюся во времени психологическую карту конкретного ребенка. Поэтому важно, чтобы книга не попала в руки другой девочке, пока Элизабет ее не откроет.

– Ясно, – сказал лорд Александр Чон-Сик Финкель-Макгроу. – Я заверну ее сам, прямо сейчас. Скомпилировал сегодня утром симпатичную оберточную бумагу.

Он выдвинул ящик стола и достал рулон плотной, блестящей медиатронной бумаги с мультипликационными рождественскими сценками: Санта соскальзывает в печную трубу, северный олень мчится в небесах, три зороастрийских царя слезают с дромадеров у входа в пещеру. Наступило молчание, пока Хакворт и Финкель-Макгроу разглядывали сценки; один из минусов медиатронной обстановки в том, что разговор постоянно прерывается, вот почему атланты стараются свести число таких предметов к минимуму. Зайди к плебам, и повсюду увидишь живые картинки; все сидят, раззявя рот и бегают глазами туда-сюда: с медиатронной туалетной бумаги, где кувыркаются непотребные карлики, на зеркало, где играют в пятнашки большеглазые эльфы...

– Ах, да, – сказал Финкель-Макгроу, – можно ли на ней писать? Могу я сделать Элизабет памятную надпись?

– Бумага относится к субклассу пригодной для ввода-вывода, так что обладает всеми свойствами материала, на котором пишут. По большей части эта функция не используется, хотя, если провести по ней пером, след останется.

– На ней можно писать, – чуть сварливо перевел Финкель-Макгроу, – но она не воспринимает написанного.

– На это вопрос придется ответить неопределенно, – сказал Хакворт. – Букварь – исключительно сложная система распознавания образов. Помните, что основное его назначение – отзываться на внешние воздействия. Если владелец возьмет ручку и начнет писать на чистой странице, введенная информация, так сказать, отправится в декомпиляционный ящик вместе со всем остальным.

– Могу я надписать ее Элизабет? – спросил Финкель-Макгроу.

– Конечно, сэр.

Финкель-Макгроу взял из чернильного прибора тяжелую золотую авторучку и некоторое время писал.

– Теперь, сэр, вам осталось только подтвердить распоряжение об оплате рактеров.

– Спасибо, что напомнили, – неискренне поблагодарил Финкель-Макгроу. – Хотя я по-прежнему считаю, что на деньги, вложенные в проект...

– ... можно было бы решить и проблему звукогенерации, – заключил Хакворт. – Вам известно, что мы пытались, но ни один результат не отвечал требуемому вами качеству. В конце концов вся наша технология, все псевдоразумные алгоритмы, каталоги записей, ассоциативные чудо-программы и тому подобное так и не приблизились к генерации человеческого голоса, сравнимого с живым рактерским.

– Не скажу, что меня это очень удивило, – отвечал Финкель-Макгроу, – просто я предпочел бы, чтоб система была полностью автономной.

– Вы можете считать ее такой, сэр. В мире десятки миллионов профессиональных рактеров, в любое время, в любой стране, в любом часовом поясе не будет отбоя от охотников. Мы намерены установить относительно высокую плату, так что вам обеспечены лучшие голоса. Вы не разочаруетесь.

Нелл снова открывает Букварь; краткая история принцессы Нелл

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106