В огне (СИ) - Опсокополос Алексис

— Вы можете описать этого человека?

В палате также находились Лапыгин, ещё трое врачей, один из них очень испуганный, два штатных охранника, из числа назначенных Смоляковым для обеспечения безопасности больницы и двое блатных, судя по виноватым выражениям их лиц, присматривавшие персонально за Калганом.

Хоть я и относился к Калгану без особой симпатии после его поведения на том судилище, что блатные устроили Кате, но это был член нашей команды, наш товарищ, разумеется, его уход стал для всех нас большой потерей. И для меня в том числе. Да и чисто по-человечески его было жаль.

— А кто ещё? Он мне сразу не понравился.

— И всё? — удивился я. — Высокий, и всё? А черты лица, цвет волос, глаз, особые приметы?

— Вашему другу, — доктор указал на Калгана. — Сделали смертельную инъекцию. Что именно ему вкололи, сейчас сказать не могу. Но мы взяли кровь на анализ и сейчас пробуем разобраться. Если не получится, то придётся отправить образцы в Архангельск или Санкт-Петербург. Мы заморозили несколько пробирок.

Те аж зажмурились, предвкушая предстоящее наказание, а один из них, парнишка лет двадцати по кличке Клещ пробубнил:

Я сменил тон и максимально дружелюбно спросил у Сазонова:

— Вы можете рассказать, что произошло?

«Этого ещё не хватало, — с грустью подумал я, глядя на лежащее передо мной безжизненное тело. — Ему-то когда успели укол сделать?»

Смоляков пошёл разыскивать остальных беженцев с Южной Точки, Ринат разговаривать с охраной больницы, а мы с Генрихом и Сибиряком вышли на улицу. Генрих закурил. Я хотел идти к машине, и подождать блатных в ней, но Жора меня остановил.

— Ладно, проехали, — пробурчал Сибиряк, и по его спокойному голосу стало понятно, он понял, что перешёл границы.

— Вы бы с ним помягче, — пробурчал бородатый доктор. — Он и так напуган.

Сибиряк злобно посмотрел на блатного товарища, но ничего не ответил, понимал, что тот абсолютно прав.

Испуганный врач не ответил, зато его коллега, высокий бородач сурового вида шагнул навстречу Сибиряку и жёстко осадил блатного авторитета:

— Повёлся? — мрачно спросил Генрих.

— Макс! — сказал он. — Насколько я сейчас там нужен? Надо подготовить всё, чтобы Калгана проводить. Это недолго, но надо пацанам сказать, кому что делать.

Всё произошло молниеносно. Сибиряк выхватил нож, бородатый доктор перехватил руку авторитета и стал её выворачивать, они упали на пол и стали ожесточённо бороться. Мы с Генрихом бросились их разнимать.

— Кто ему эту инъекцию сделал? — спросил Сибиряк.

— По статам он был Смирнов, — ответил Клещ. — Имя не помню.

— Ладно, как вы выражаетесь, проехали, — сказал я. — Только давайте, это останется между нами. Обидно, если все будут думать, что Калгана ни за что убили.

На самом деле, мне просто не хотелось лишний раз выслушивать от красной части нашей команды замечания по поводу неадекватности Сибиряка.

По приезде в офис было лишь одно желание — выпить кофе и посидеть в тишине хотя бы минут пять. После чего имело смысл привести мысли в порядок. В сложившейся ситуации это было далеко не самым лёгким делом.

Постоянная угроза столкновения с орками, Шаман под боком, «крыса» в команде — тут было впору схватиться за голову. А ещё и Мирон ударил неожиданно и сильно. Казалось, я нашёл ещё одного товарища, который поможет нам в борьбе, а вышло всё наоборот.

Кофемашина наполнила чашку двойной порцией ароматного эспрессо. Я плюхнул туда немного молока и устроился в плетёном ротанговом кресле в углу кухни. Меня ожидало пять минут удовольствия и, судя по всему, очередной дикий сумасшедший день после этих пяти минут.

Глава 22

Кофе закончился, а я остался сидеть в кресле. Это было удивительно, но на кухню никто не заходил. Возможно, не хотели меня беспокоить, но, скорее всего, все просто были заняты делами. Не пользоваться такой ситуацией было глупо. Ранее я собрался спуститься в переговорку, закрыться там и в одиночестве обмозговать сложившуюся ситуацию, но теперь я мог это сделать на кухне, попутно сварив себе ещё кружечку любимого напитка.

Признаться, подвал у меня уже сидел в печёнках, слишком много времени приходилось проводить там. А уж после двух сливов информации, место, где ранее я чувствовал себя в безопасности и под защитой от чужих глаз и ушей, теперь ассоциировалось у меня в первую очередь с предательством.

Я дошёл до кофемашины. Сделал ещё один двойной эспрессо, разбавил молоком и вернулся в удобное ротанговое кресло. Отхлебнул кофе, тяжело вздохнул и принялся анализировать шансы моих ближайших соратников на предательство. Мне нужно было непредвзято взвесить все за и против по каждому, кто находился со мной во время обсуждения даты нападения на Южную Точку и нелепой проверки Сибиряка.

Но легко сказать: непредвзято. Когда дело касается людей, которые были готовы отдать жизнь ради общего с тобой дела всего несколько дней назад и в бою доказали свою преданность, не так-то просто оставаться непредвзятым. Каждого из этих людей я мог назвать своим товарищем. И каждого теперь подозревал в предательстве.

Меня удивило поведение старого коммерса, видимо, что-то у него пошло не так, не видел я раньше, чтобы он так мялся при разговоре. Но в тот момент мне было не до его бывшего альянса. Я рассказал Соломонычу про Калгана и что Арбатов — главный подозреваемый на данный момент.

Разговор получился быстрым, ни времени, ни сил на излишнюю дипломатичность у меня уже не осталось. Я рассказал ребятам, что в Свободном Городе промышляют подручные Шамана, но про него самого умолчал. Честно сказал, что все перебежчики с Южной в списке основных подозреваемых. Поэтому выбор у них остался небольшой: покинуть Свободный Город или до прояснения ситуации сидеть тихо на виду и под присмотром.

Таким образом, я вернулся к тому, с чего начал — к пониманию, что в меняющемся мире, где люди становились орками по велению сумасшедшего искина, подозревать стоило каждого, даже Соломоныча. А исходя из того, что самой вероятной причиной предательства мне виделось влияние Магии Крови, имело смысл проверить, не стал ли кто из товарищей орком. Я помнил, что принял их всех в клан, и по логике они не должны были сменить игровую расу, но проверить стоило. В любом случае я не представлял, что ещё можно было сделать в этой ситуации.

— Что ещё за самоизоляция? — недоверчиво спросил парень в армейской куртке.

— Максим! — радостно воскликнул старый барыга, заметив меня. — Хорошо, что ты здесь! Будь добр, распорядись, чтобы Мирону дали машину! А то он еле ходит.

А ещё мне очень хотелось, чтобы побыстрее приехал Соломоныч. Я чувствовал, что уже начинаю сходить с ума оттого, что по десятому кругу извожу себя одними и теми же рассуждениями. Мне было необходимо хоть с кем-то поговорить. И Соломоныч был единственный, кому я мог довериться до проверки его на предмет перехода в расу орков. Ну а если я ошибался в старом барыге, то мир окончательно сошёл с ума и мне тем более было уже нечего терять.

— Да нетрудно догадаться, — ответил Генрих. — Крыса среди нас.

Старый коммерс всё внимательно выслушал и сказал:

— Некоторое время вам всем придётся посидеть дома. Для вашего же блага. Это недолго и не страшно. Давайте назовём это — режим самоизоляции!

— Да спасибо! Нам ребята с больницы помогли. Подыскали оставленный дом в хорошем состоянии. В нём пока обосновались.

— Верю, верю, — ответил я. — Пойдём лучше к нему быстрее, а то он как бы в розыске сейчас формально.

— Это отлично, что у вас есть дом! — я искренне обрадовался. — Это снимает одну из очень важных проблем!

— Такие товарищи, нам совсем не товарищи, — грустно усмехнулся Соломоныч. — Давно я ничему не удивлялся, но тут, признаюсь, удивлён сильно. Хотел бы я узнать, кто это.

— То есть, мы будем сидеть под домашним арестом?

Однако факт оставался фактом: кто-то из этих восьми человек передавал информацию Шаману. И если после случая с СМС, я ещё мог допустить, что кто-то кому-то просто сказал лишнего, и через третьи руки это случайно дошло до Шамана, то происшествие с Калганом не допускало случайностей. Ценой жизни своего товарища Сибиряк снял все сомнения в том, что среди нас есть предатель, который регулярно доносит нашему главному врагу всё, о чём мы говорим на наших собраниях.