Бишкек 3091 (СИ) - Лазор Вуди

Ангар был огромным, его потолок терялся в темноте, а стены были покрыты ржавыми трубами и проводами. Внутри царила атмосфера заброшенности, но в самом центре этого хаоса я увидел его — наш воздушный корабль. Он подлетел, как призрак из прошлого, с его гладкими линиями и мощными двигателями, готовыми к полету. Это был Теневой Шторм, корабль, на котором я когда-то летал на миссии, и в этот момент я испытал прилив радости.

— Мы здесь! — закричал Темирлан, указывая на корабль. Его голос звучал как музыка, и я почувствовал, как надежда наполняет меня. Мы пробежали к Теневому Шторму, и я вспомнил те моменты, когда мы с командой сражались за свободу, когда этот корабль был нашим домом в небе.

Но радость была недолгой. Из-за угла раздались выстрелы, и охрана лаборатории снова атаковала. Я быстро прицелился и открыл огонь, прикрывая наших бойцов.

Наконец, двери Теневого Шторма открылись, и мы вбежали внутрь. Я почувствовал, как старые воспоминания накрывают меня. Все было на своих местах — панели управления, рычаги, и даже запах металла и электроники напоминал мне о былых временах.

— Запускайте двигатели! — крикнул Темирлан, и пилоты быстро начали вводить команды. Двигатели загудели, и я почувствовал, как корабль оживает.

Когда Теневой Шторм резко начал взлетать, чувство свободы накрыло меня с головой. Двигатели рявкнули, выпуская мощный поток воздуха, и я почувствовал, как корабль отрывается от земли, оставляя за собой весь этот хаос и разрушение. Пилоты, опытные и уверенные, управляли им с точностью, в которой не было места для ошибок. Вокруг нас раздавались звуки сирен, но мы уже были вне досягаемости.

С высоты я смотрел на родной мегаполис, который медленно уменьшался, погружаясь в облака неона и тьмы. Вся та опасность, что поджидала нас внизу, теперь казалась далекой и незначительной. Мы были в воздухе, и с каждым футом, на который мы поднимались, чувство облегчения становилось все сильнее.

Миссия по моему спасению прошла успешно, и теперь, наконец, мы могли позволить себе немного отдохнуть. Я направился в каюту, где Темирлан уже ждал меня, его лицо светилось радостью и облегчением.

— Мы сделали это, папа! — воскликнул он, когда я вошел. Я увидел, как его глаза блестят от счастья, и не смог сдержать улыбки. Это был наш момент — момент победы, который мы заслужили.

— Да, сын, мы действительно сделали это, — ответил я, присаживаясь рядом с ним. Внутри каюты царила уютная атмосфера, где мягкий свет панелей придавал всему вокруг теплый оттенок. Я посмотрел на него и осознал, как много всего произошло за эти дни.

Темирлан взял меня за руку, его хватка была твердой и уверенной. — Я был так напуган, когда мы штурмовали лабораторию. Я думал, что потеряю тебя, — произнес он, и в его голосе я уловил нотки настоящей тревоги.

— Я тоже переживал, — признался я, — но теперь мы вместе, и это главное.

Мы сидели в тишине, наслаждаясь моментом, а корабль, словно живое существо, продолжал набирать высоту, отдаляясь от кошмара, который мы оставили позади. Я чувствовал, как напряжение уходит.

Я смотрел в окно, где мимо проносились облака, и вдруг нарушил эту тишину.

— А где Данат и Айзада? — спросил я, ощущая, как в груди вспыхнуло беспокойство. Эти имена были связаны с моим прошлым и борьбой, и я не мог избавиться от мысли, что их отсутствие меня беспокоило.

Темирлан, сидя рядом, вздохнул и, наклонив голову, произнес с тяжёлым оттенком в голосе: — Они пали в войне против корпораций. Но их дело живет, и война продолжается.

Слова его отозвались в моём сердце, и я почувствовал, как тень охватывает ум. Я знал, что это не могло закончиться мирно, и в голове всплыли воспоминания о тех днях, когда мы сражались бок о бок с ними.

— Я знал, что на этом всё не закончится, — ответил я, глядя в глаза сыну. Внезапно меня охватило чувство ностальгии, и я вспомнил, как в тот вечер после победы над Чёрной Рукой мы с Айгуль отдыхали, смеясь и радуясь жизни. Она всегда была рядом, её поддержка давала мне силы.

Но после этого воспоминания стали туманными. Я не помнил ничего, кроме холодных стен лаборатории, в которой оказался.

— Последнее, что я помню, это как мы праздновали победу, — произнес я, осознавая, что время ускользнуло от меня, оставив лишь мрак. — Мы были вместе, и всё казалось возможным.

Темирлан смотрел на меня с пониманием, и я почувствовал, как его поддержка придаёт мне сил. В этом мире, где всё менялось с молниеносной быстротой, я знал одно: несмотря на утраты, борьба продолжается.

Я посмотрел на Темирлана, и в груди снова вспыхнуло беспокойство. Я знал, что не могу избежать этого вопроса, и, собравшись с силами, спросил:

— Как умерла Айгуль?

Темирлан на мгновение замер, его глаза потемнели, и я увидел, как он борется с эмоциями. Он вздохнул, и его голос стал тихим, но уверенным.

— Она сражалась до конца, — произнес он, глядя в пол. — Когда началась война с корпорациями, она не могла остаться в стороне. Она была со мной, поддерживала меня, как всегда. Но в одном из боёв её ранили. Мы пытались спасти её, но…

Темирлан замолчал, и я почувствовал, как его горло сжалось от боли. Я знал, что он пережил это, и его слова были как нож, вонзающийся в сердце.

— Она не хотела, чтобы мы сдались, — продолжил он, поднимая взгляд. — Она верила, что мы победим. И даже когда её не стало, её дух остался с нами. Мы продолжаем сражаться за неё, за всё, что она сделала.

Я закрыл глаза, пытаясь сдержать слёзы. Айгуль всегда была для меня опорой, и её потеря оставила пустоту, которую ничто не могло заполнить. Но в то же время я чувствовал, что её наследие живёт в нас, в нашей борьбе и в нашей решимости продолжать.

Мне нужно было больше узнать о том, что происходит. Я посмотрел на Темирлана и спросил:

— Расскажи подробнее о сопротивлении. Как они сражаются против корпораций?

Темирлан немного помолчал, собирая мысли. Наконец, он начал говорить, его голос звучал уверенно, но в нём была тень тревоги.

— Все бойцы сопротивления укрылись в подземных тоннелях, — сказал он. — Эти тоннели были построены ещё до того, как корпорации захватили власть. Мы превратили их в свои базы, скрытые от глаз врага. Они тянутся от города до гор, соединяя заброшенные заводы и старые здания.

Я представлял себе мрачные, полутёмные проходы, где люди борются за выживание, полные решимости вернуть свободу.

— Мы проводим операции из этих укрытий, — продолжал Темирлан, — собираем информацию, планируем атаки. Здесь укрываются не только бойцы, но и мирные жители, которым удалось сбежать от преследования. Мы создали настоящую сеть.

Я почувствовал, как гордость наполняет меня, когда я слушал его. Темирлан стал настоящим лидером, как его мать.

— Я работаю с хакерами, которые помогают взламывать системы корпораций, — добавил он. — Информация — это наше оружие. Мы используем её, чтобы наносить удары по их инфраструктуре, освобождать наши ресурсы и создавать хаос среди врагов.

— Это опасно, — сказал я, и в моём голосе прозвучала забота. — Но я горжусь тем, что вы сражаетесь.

Темирлан кивнул, и в его глазах я увидел решимость. — Мы не можем сдаваться. Мы должны продолжать борьбу, чтобы вернуть не только свободу, но и ради памяти о тех, кто уже ушёл.

Мой сын продолжал рассказывать, и в его голосе звучала гордость, смешанная с решимостью.

— Все группировки объединились в единое сопротивление для этой борьбы, — произнес он, глядя мне в глаза. — Мы поняли, что только вместе можем противостоять корпорациям. Раньше между нами были разногласия, старые вражды и недопонимания, но теперь это всё не имеет значения. Мы осознали, что враг общий, и если мы не объединим усилия, нас всех ждет поражение.

Я кивнул. Для меня это было похоже на чудо, как будто последние искры надежды вновь зажглись в темном мире.

— Каждый внес свои навыки и ресурсы, — продолжал он. Мы создали альянс, который может нанести удар по самым сильным позициям корпораций.