КиберМиха 2. Первые шаги Правителя - Свадьбин Виталий

– Каган, посылай послов ко всем. Пусть наследники скажут своё слово. А кто не согласится на откуп, то пусть на суде духа Синего неба решается вопрос. Ты как каган имеешь право выставить воина вместо себя. Если твой воин проиграет, то откуп всё же следует дать. По заветам предков такое допускается, никто не сможет оспорить. Но главное, ты выиграешь время. А позже можно будет неспеша разобраться с наследниками. Есть ещё способ. Предложи кому-то из наследников возглавить поход на баваров, ну или на войско Хельдрика. Тогда у тебя появятся возможность обвинить наследников, пройдёт время, позже мы сможем что-то придумать, чтобы разрешить этот вопрос, – предложил Исламгирей.

Предложение понравилось Рустаму. Исламгирей был родичем кагана, а значит плохого совета не даст. Пир продолжился, а Рустам-хан принял решение, для начала отправить послов к оскорблённым наследникам.

Май 672 год. Орда Пшызе. Михар-хан.

Вернувшись в орду, я в первую очередь посетил жену Наиду. Она не праздная, ждёт ребёнка. Первое время, после свадьбы, я старался предохраняться, сбрасывая семя на животик жене. Что вызвало возмущение у Наиды.

– Почему ты проливаешь семя не в меня? Разве ты не хочешь, чтобы я родила тебе сына? Может я не нравлюсь тебе в ласках, а ты хочешь наложницу? – возмущалась Наида.

Я попробовал ей объяснить, что она ещё молода для беременности, нам стоит подождать.

– Чего ждать? Тебе нужен наследник, а я сильная, моё тело крепкое, вполне смогу родить тебе наследника, – бушевала моя жена.

В общем убедить её не получалось. Тогда я решил схитрить. Делал вид, что сбрасываю семя, сам же отстранялся от жены. Правда неудовлетворённость вызывала раздражение, но для этого есть наложницы. Однако я не учёл хитрость и ум моей молодой супруги. Наида общается с наложницами, со своими служанками, а также с жёнами беков. Эти опытные тётки научили её, как придержать меня, чтобы я не соскочил своевременно. Короче перехитрила Наида меня. Произошло это в январе, ну а потом, уже не имело смысла предохраняться, так как в феврале обнаружилось, что Наида непраздная. Моя жена летала от счастья на крыльях. Ну как же? Она понесла от мужа, осенью сможет родить ребёнка. А ведь ей всего пятнадцать лет. Хотя здесь и сейчас, в этом времени, четырнадцать лет считается взрослением. Мальчик становится воином, а девочку легко отдают замуж. К маю месяцу, животик у моей жены нарисовался. Когда одевает халат, такие здесь все носят, даже мужчины, то беременность скрывается. Но сняв халат, чётко видно, что фройляйн, аварского пошиба, ждёт ребёнка. Меня к себе Наида не подпускает, явно боится повредить ребёнку близостью с мужчиной. Хотя я пытался убеждать её, что на ранних сроках вполне возможно грешить. Но здесь воспитание другое. Для мужчин есть наложницы, а у некоторых две-три жены. Многожёнство у аваров приветствуется, как, собственно, у всех кочевников. Имеются исключения, даже в моей орде у некоторых беков по одной жене. Любовь она такая, соперничества не терпит. Тем не менее я заскочил в нашу юрту, проверить, как моя благоверная страдает, может получится её чуть-чуть успокоить. Скорей всего у Наиды что-то вроде токсикоза. Она сейчас на дух не может переносить баранину. Из мяса ест птицу и зайчатину, ну и фрукты, благо купцы нам привозят фрукты и овощи в больших количествах, а жена хана может себе позволить, покупать дорогие продукты. Войдя в юрту, сейчас я живу в бывшей юрте отчима, я обнаружил Наиду, сидящей на ковре. Рядом с ней лежала самка леопарда, по прозвищу Нуф. Ещё в прошлом году подарил леопарда жене. Кошка приподняла голову, посмотрела на меня, вильнула хвостом и вновь развалилась на ковре, зажмурив глаза. В одной руке она держала яблоко, а в другой пучок зелёного лука. Откусывала попеременно. На мой взгляд, странное предпочтение к совмещению еды. Но судя по тому, как жёнушка довольно закатывала глаза, ей это нравилось. М-да, понять женщину трудно, может невозможно, а вот беременную женщину не могут понять даже сами женщины.

– Вкусно, душа моя? – спросил я, присаживаясь рядом.

– Очень. Хочешь попробовать, свет очей моих? – Наида протянула мне пучок лука, но я отказался.

Я погладил её по голове, спросил о здоровье и самочувствии, потом спросил о пожеланиях.

– Я уже велела слугам приготовить к вечеру солёную рыбу и сладости. Михар-ага, сегодня не ходи к наложницам, хочу ночью побыть с тобой, просто прижмёшь меня в своих объятиях, обещаешь? – Наида заглянула мне в глаза.

– Обещаю, радость моя. А сейчас пойду, пожалуй, приехали гонцы, надо послушать, что говорят наши соседи, – я встал, склонился и поцеловал жену в лоб, затем покинул юрту.

Я вышел из юрты и осмотрелся. У входа стоят два воина. Жену постоянно охраняют. Я ей выделил сотню из моих нукеров. Рядом стоят сотник Булач и три десятника из его сотни. Я вздохнул, пора послушать гонцов. Направился к своей старой юрте, той, в которой жил сам, пока был жив Чорпан. Теперь эта юрта играет роль помещения для совещаний. Булач и трое десятников, как тени последовали за мной. Котов-леопардов закрыли в клетке. Им не позволяли бродить по стойбищу свободно.

Через пять минут я сидел на коврах, опираясь на подушки. Слева и справа от меня сотники, Булач и Нуцал, а передо мной сидят темники Сурукат-бек и Акшин-бек. Оба молчат, ждут, когда я дам разрешение говорить. Субординация соблюдается, а это хорошо.

– Слушаю тебя, Сурукат-бек, – произнёс я.

Решил начать с родича. Сурукат мне приходится троюродным дядей, так как он брат покойного Чорпан-хана. Но «дядей» я его не называю, и память мне бывшего владельца не подсказывает, что такое вообще когда-то было. Хотя в семьях авар всё просто. Усыновлённый ребёнок становится в один ряд с родными детьми. А Чорпан и вовсе объявил меня своим наследником, так что все воспринимают меня ханом, а если по-русски, то князем. Кстати, умная мысль мелькнула про Русь, князей и прочие прелести. Но я решил, что додумаю позже, так как Сурукат начал говорить, он ездил в орду, где родилась моя жена.

– Алжан-хан жаждет мести за отца. От нас ждёт поддержки, он посылал гонца к Алмуш-хану. О чём они сговорятся, мне не сказали. Ждут ответа от тебя, мой хан, – дядя почтительно обратился ко мне, значит признаёт мою власть, как минимум пока.

Как я уже успел заметить, за время моего нахождения здесь, с азиатами нельзя наверняка быть уверенным в чём-то, если они не дают клятвы. Зато, когда клянутся, то клятву соблюдают свято.

– Его не пугает междоусобица? Воюя между собой, мы ослабнем настолько, что найдётся много желающих обложить нас данью. Особенно для нашей орды. На востоке Тюркский каганат, от них всегда можно ожидать что-то подобного, – рассудительно произнёс я.

– Ашина Джучжи хан занят внутренними проблемами, он пока что не каган. Ему точно не до нас, лет пять у нас в запасе есть, – сообщил Акшин-бек то, что я уже знал.

– Алжан скорей всего не думает об междоусобице, он ослеплён местью. Сейчас он сможет набрать три полных тумена, треть из них будут пастухи. Да и в последнем походе Алжан не проявил каких-либо талантов. Я говорил с тысячниками, можно было отвести своевременно воинов, но Алжан этого не сделал. Рустам-хан раздавит Алжана, как улитку. Более разумен Гитин, не поддаётся гневу, хотя тоже хочет мести за смерть отца. Алжан сделал Гитина темником, с туменом отослал к границам, с князем Само, чтобы тот не вмешивался в решения, которые примет Алжан, – продолжил доклад Сурукат-бек.

Честно сказать мне Алжан, старший брат Наиды, понравился, когда я общался с ним на своей свадьбе. Кем же он мне приходится? А, вспомнил. Шурином. В общем близкий родич.

– Теперь тебя послушаю, Акшин-бек, – предложил я высказаться второму темнику.

– Алмуш-хан тоже жаждет мести, но гнев не затмевает его разум. Под его рукой четыре полных тумена. Если добавит ополчение, то наберёт ещё тумен. Однако он не спешит объявлять войну кагану. Так же как ты считает, что междоусобица будет только на руку нашим врагам, – коротко доложил Акшин.