Дети не ответили ей, не до того было: кто сидел под партой, кто, свесив челюсть, смотрел на обуглившуюся форточку и с трепетом ждал возвращения жуткой штуковины.
– Господа, бояться нечего, – внес ясность Хлумов. – Это просто шаровая молния, необъясненный пока феномен природы.
С улицы донесся гулкий хлопок. Стекла задребезжали. Раздались душераздирающие вопли: «Убью! Кто бросил? Руки вырву!» Сидящие под партами трусливо захныкали, а те храбрецы, что успели выбраться, сгрудились возле окон. Толпа юных зрителей разом загалдела:
– Смотри, помойка взорвалась, вся горит!..
– А завхоз вокруг вертится…
– Так это наша молния в мусорный бак ушла!..
– Чего завхоз-то развопился?..
– Да он, наверное, доски для дачи хотел прибрать…
Токарев остался на месте Он весело подумал, глядя на скончавшуюся технику: «Славненький вихрь я выдал. Правда, переборщил маленько…» И тут заметил, что кроме него любопытства не проявляет еще один человек. Точнее, проявляет, но совсем в другом направлении.
Хлумов также оставался на своем стуле и пристально наблюдал за Токаревым. Встретив Сашин взгляд, он улыбнулся и одобрительно покивал головой: мол, вполне тебя понимаю, вполне, еще бы…
5.
…еще бы, первый раз в классе чудо природы случилось!
Как обычно на переменах, наша маленькая компания околачивалась на черной лестнице (конечно, пониже чердака, где дымят и регочут кабаны-старшеклассники), и каждый громко лез со своими объяснениями. Марина растарахтелась, как газонокосилка, еле уняли. Вообще-то она молчунья, ей редко тема подходящая попадается, но тут человека задело за живое. Начала с разных видов шаровых молний, а кончила какими-то «коронными разрядами». Алекс, наоборот, доказывал, роняя слюни, что никакой шаровой молнии не было, просто все вдруг подхватили массовую галлюцинацию. «Ну, помните, – говорит, – в сентябре ведь нам показалось, что Токарев превратился в телевизор? Тоже была галлюцинация!..» Про галлюцинации – это он от врачихи узнал. Он тогда сдуру поделился впечатлениями с папашей, а тот поволок его в поликлинику. Врачиха выслушала Алекса с интересом, а потом начала допрашивать, с кем он клей нюхает…
В общем, что Марина пургу гнала, что Алекс. И самое смешное – стоят нос к носу, дылды, орут друг на друга, вот-вот кусаться станут. Увлеклись не на шутку. Хотя чего спорить? Сказал бы я им правду, так у них мозги слишком правильные. Я поддакивал всем по очереди, Алекса даже похвалил: мол, работай дальше над своей теорией галлюцинаций. Кстати, я и сам до конца не врубился: ну, сломал я машину, а почему из нее вдруг светящийся шар вылез? Надо будет обдумать…
Только Барабану-Жарову было плевать на всякие там чудеса природы. Он никак не мог уняться со своими бутылками – радовался, как четко работает хлумовская лавочка. Бутылки его взяли, все восемнадцать штук, и дали взамен специальный жетон. Барабан был уверен, что сразу после уроков он по этому задрипанному куску картона получит хорошие деньги. На жетоне было зачем-то проштамповано: «Честная Конкуренция», проставлена цифра «18» и стояла аккуратная подпись Хлумова. Ну, игра для шизиков! А я-то думал – у них нормальный бизнес. Достал нас Барабан, тогда я ему посоветовал:
– Слушай, Петя, может, лучше поднимешься к чердаку, похвастаешься перед серьезными людьми из десятого класса? Они любят считать чужие деньги. Сигаретой угостят, а потом…
Тут Хлумов и вынырнул – собственной персоной. Возник неизвестно откуда, тихо, как призрак.
– Чего затормозил? – ласково спросил Алекс. – Лети дальше, щегол, сохранней будешь.
Хлумов не дрогнул. Наоборот, его лицо стало еще приветливее. Он обогнул Жарова и обратился лично ко мне:
– Токарев, нам пора поговорить. Предлагаю отойти.
Все прибалдели. Смотрят стеклянными глазами, как те чучела в музее, то на меня, то на Хлумова. Хотя, что тут такого? Не могу же я отшить человека, который мне вчера жизнь спас… Спустились мы с ним на этаж пониже, будто два корешка. Слышу, сзади фыркать и шипеть начинают – хором яд пускают, друзья мои милые… Легко им живется: ничего не знают и знать не хотят! Ведь рассказывал им пару раз про наступление Системы, да что толку? Посмеиваются: мол, здорово загнул, писатель…
– Как самочувствие? – участливо поинтересовался Хлумов.
Ага, ясно! Хороший намек. Ему повезло, я из понятливых.
– Спасибо, – говорю. – Ты не стесняйся, за мной не заржавеет. Давно хотел подарить тебе диск с уроками древнегреческого языка, его наверняка можно продать за хорошие бабки. Плюс кассету с этим самым древнегреческим, считай что чистую.
Секунду-другую он медлил.
– Токарев, твои мысли приняли неверное направление. На данный момент ты свободен от каких-либо обязательств по отношению ко мне.
Ну, завернул речь, дипломат конопатый! Сразу и не разберешься. А он продолжает в том же духе:
– Если ты не возражаешь, Саша, мы можем перейти к менее формальным, но зато более продуктивным контактам.
– Бутылки с вами собирать не пойду, – с ходу сориентировался я. – У меня на них нюха нет, ты уж извини. Да и бомжи побить могут, это же их бизнес.
– Я про другое. Заходи как-нибудь ко мне в гости – в целях продолжения общения. И вообще, знай, что двери моего дома всегда открыты для такой незаурядной личности, как ты.
Я только рот раскрыл от удивления. Стою и не могу понять: что же получается – он меня к себе в друзья записал? К чему бы это?
Пока я думал, послать его подальше или поблагодарить за доверие, вдруг танцующей походкой подвалила Печкина. Говорит:
– Хлумчик, миленький, не гони. Посмотри, что я принесла.
Достала из своего джинсового ранца большую матрешку и стопку журналов. «Юный демократ» вроде бы. А потом у них пошел совершенно дурацкий разговор. Они начали торговаться почище, чем на базаре. Ладно бы из-за денег! Так нет – за то барахло, которое принесла Печкина, Хлумов ей начислял баллы. Печкиной казалось, что баллов мало, а Хлумов считал, что с нее хватит. Насчет матрешки он даже сказал:
– Вещь, конечно, дорогая, но спросом не пользуется. Я ведь не турист, Лена, мне Россию с любовью вспоминать не надо.
А про журналы выразился еще хуже:
– Их можно реализовать только как макулатуру, поэтому я вынужден оценивать лишь стоимость бумаги.
Послушал я их, послушал и наконец врубился. Оказывается, эти самые баллы нужны Печкиной, чтобы сегодня вечером прийти к Хлумову в гости! Ого! Девочке, значит, и не попасть к нему на прием без подарочков? Ловко придумано… В общем, Лена получила от ворот поворот, пока не найдет что-нибудь поценнее. Тогда она перестала просить, разозлилась и заорала:
– Ты что, Хлум, оборзел?
Тут уж я откололся от них: зачем мне чужие «разборки»? Услышал только, как Хлумов эдак спокойненько объясняет: мол, ты свои баллы уже использовала, прошлый сеанс и так в долг получила, все учтено…
Едрен-батон, что творится! Идут люди в Хлумовскую мафию один за другим. Уже и Печкина – не наш человек, а мы и не заметили. Жаров тоже, похоже, решил продаться. Куда катимся?.. Тут заверещал звонок, и…
