— Депозитарий откройте. — Высокомерно сказала она. — И побыстрее, будьте так любезны, у меня еще полно дел.
— Прошу прощения, Виктория Григорьевна. Но процедуру доступа и регламент не я придумал. — Ничуть не стушевался охранник. — Подтвердите, пожалуйста, через имплант запрос на открытие депозитария.
На сетчатке Виктории мелькнуло сообщение. Она, практически не всматриваясь, активировала «да».
— Нужную единицу хранения самостоятельно найдете или будем делать запрос? — Все также нейтрально спросил страж.
— Да уж как-нибудь найду.
— Если будете, что-либо выносить, необходимо будет отметить у меня. Прошу.
Он подошел к одной из круглых сейфовых дверей со штурвалами. Ввел сегодняшний код. Личный код ввела Вика с импланта.
ВИКА В ХРАНИЛИЩЕ
Замок зашумел. Штыри диаметром сантиметров по пятнадцать утонули в стенах.
Гвардеец прокрутил штурвал до упора и открыл полуметровой толщины створку, перед хозяйкой.
Она скользнула внутрь помещения, в котором хранились наиболее ценные для рода предметы.
Охранник захлопнул за ней дверь. Согласно процедуре и должностной инструкции, ага.
Вику невольно пробила нервная дрожь. В огромном помещении, заставленном стальными шкафами с рядами запертых ящиков или ячеек было неуютно. Лампы дневного света оживали постепенно, начиная со входа. Здесь было прохладно, температура намеренно поддерживалась на уровне не выше двенадцати градусов. А еще внутри царила мертвая тишина. Вика слышала собственное дыхание.
Не торопясь, она прошлась вдоль шкафов и стендов. В хранилище Вика был впервые.
Никакой системы в нумерации ящиков и дверец не было. Здесь все просто. Либо ты знаешь, где конкретно лежит то, что тебе нужно. Либо знаешь номер хранения и можешь выяснить расположение ячейки у охранника.
Вика знала номер. А вот посвящать охрану в свои планы и оставлять в журнале следы того, что именно она ищет, Виктория не собиралась. Внутри депозитария не был камер и системы фиксации открытия ячеек. По крайней мере, по Викиной информации.
Ей было просто нужно найти ячейку с ключами от имплантов и забрать ключ брата. Эта ячейка обычно не открывалась годами, и пропажу обнаружат очень нескоро. А если обнаружат? Ну и что? Какие ваши доказательства?
Она прошла мимо шкафчиков, касаясь рукой холодного металла. Несколько раз сравнивала номер с записанным на бумажке. Но постоянно разнилось одна или две цифры. Наконец, после получаса блужданий по холодному металлическому лабиринту, Вика нашла нужную ячейку.
Имплант открыл замок. Вика выдвинула ящик и осмотрела ключи, выложенные в три ряда в углублениях из мягкого материала. Ключи были подписаны. И ячейка с подписью «Алексей Григорьевич Орлов», пуста.
Вика несколько секунд смотрела на углубление в ворсистом материале, стараясь не заорать от злости. Мать всегда упрекала ее в излишней импульсивности и чрезмерных для боярышни эмоциях. Так что она научилась замирать ненадолго, беря под контроль разбушевавшиеся гормоны.
Оставаясь внешне спокойной, она закрыла ящик. Замок щелкнул, ставя точку в ее бесполезном предприятии.
Кто мог взять ключ и когда — гадать бесполезно. Можно на обратном пути заявить о пропаже. Пожалуй, стоит так и сделать. Вполне возможно, что после этого ключ вернут на место. Она направилась обратно ко входу, все еще не до конца обуздав эмоции и бурча под нос ругательства.
И оказавшись возле двери, замерла. В нарушение всех «процедур доступа и регламентов» дверь была полуоткрыта. Виктория изобразила на лице бесстрастную маску и перешагнула порог.
Охранник за столом отсутствовал. На неудобном стуле с видимым комфортом расположился Викентий Орлов собственной персоной.
— Привет, Викки. Что-то ты долго. Нашла что-нибудь интересное? — Он сделал приглашающий жест левой рукой, указывая на второй, невесть откуда здесь взявшийся стул.
Правая рука лежала на столе. А указательный палец прижимал к столешнице черную плашку ключа доступа.
— Здравствуй, дядя Кеша. — Пропела Вика. Подошла к столу и села напротив ненавистного родственника. — Не нашла. И теперь понимаю почему.
— Видишь ли, племянница. — Дядя изобразил левой рукой неопределенный жест. — Выносить из башни имущество семьи и рода запрещено. И уж тем более передавать его тому, кто из рода изгнан. Если ты думаешь, что главы семей мажоритариев не смогут узнать о том, когда и кто открывал ящики депозитария, ты заблуждаешься. Эта информация нам с тобой, ведь ты теперь одна из нас, доступна. Так что я решил помочь тебе. Уберечь от политической ошибки.
— Как это мило с твоей стороны, дядюшка. Такая бескорыстная забота. Я уж думала, ты и забыл о моем существовании.
— Ты о периоде после изгнания Алекса и смерти Гриши? — Викентий покачал головой. — В нашем с тобой мире есть только один закон. «Падающего толкни». Тем не менее можешь поверить, я тебя не толкал. И Виссариону с Ирмой запретил распускать их поганые языки и трогать тебя и твою мать. Я верю в то, что родичей нельзя держать за инструменты. Для этого есть слуги рода. Но помогать? С какой стати? Ты доказала, что можешь бороться за свое. Только так это самое свое и можно получить.
— Не толкал. — Сквозь зубы прошипела Виктория, которую невероятно бесила эта высокомерно-пафосная, лукавая болтовня. — Отец убит. Кто-то воспользовался имплантом брата и слил родовую информацию. Кто-то из рода. Алекса изгнали. Но ты, конечно, ни при чём! Особенно, учитывая то, что у тебя под пальцем.
— Ты серьезно думаешь, что я причастен к смерти брата? — От своей роли в изгнании Алекса он не отказывался, тварь.
Викентий выпрямился и вперился глазами в пульсирующие от ярости зрачки Вики.
— Хм. И вправду так думаешь. Готов поклясться перед духами предков, что ни прямо, ни косвенно ни делом, ни бездействием, я непричастен к Гришиной смерти.
Виктория даже растерялась. «Готов поклясться» это, конечно, не клятва сама по себе. Но такими заявлениями не разбрасываются.
— Интересно будет послушать. — Спросила она, лихорадочно выстраивая новую стратегию разговора в голове. — Но то, что поучаствовал в изгнании брата, ты не отрицаешь?
— Смотря что иметь в виду, под «участием». Я не сливал информацию через его имплант, если ты это имеешь в виду. Этот ключ я изъял сразу после выборов главы. И распорядился, чтобы охрана вызвала меня, как только ты придешь в депозитарий. Что касается Алексея, я применил все свое влияние, чтобы его вышвырнули. Здесь принципом: «падающего толкни», — я воспользовался на двести процентов.
Виктория вдруг ощутил невероятную усталость. Слишком рано она стала главой семьи. Да ее вообще никто на эту роль не рассматривал и не готовил. Она должна была прожигать жизнь, сидя на синекурной жердочке в каком-нибудь семейном предприятии, а не жрать это родовое дерьмо. Эти мутные беседы должен был вести Алекс! Вот уж кто бы не подкачал. Совершенно нехарактерным для себя образом, она прямо спросила:
— Чего тебе надо, дражайший дядюшка? А? Говори уже прямо. Надоел этот разговор, если честно. И ты бесишь.
Викентий неодобрительно покачала головой.
— В любой ситуации держи лицо, Вика. В любой. Таких вот говеных разговоров тебе предстоит еще очень и очень много. Не вздумай расклеиться и слиться! За тобой мать и младший — Сашка.
— Не дождетесь! — Вика слегка оскалил зубы, что считалось жестом возмутительным и агрессивным.
