2024 - "Александр Чугункин"

«Начнём с главного, — решил про себя Олег, — была не была».

Взяв в правую руку пистолет, он долго и тщательно целился, сняв перед этим с предохранителя импульсный автомат в левой руке. Поймав мгновение между вдохом и выдохом, Олег аккуратно сделал четыре выстрела. Пули влетели в каждую ногу и руку главного охранника, и, одновременно с его стоном, Олег изрешетил второго охранника. Оба тела упали одновременно — мёртвое и ещё живое. Олег быстро подбежал к живому охраннику. Одна из пуль перебила кость левой руки: отлично, теперь охранник не сможет стрелять. Олег нахмурился: всё же это было плохо, охранник мог быстро умереть от болевого шока и потери крови. Действовать надо было быстро.

Олег, перевернув живого охранника на спину, мощным рывком сорвал с него противогаз, обнажив тощее посиневшее лицо с провалившимися щеками и бледными бескровными губами. Охранник, до этого не издавший ни звука, невыносимо застонал, сморщившись и замотав головой.

— Надень… Обратно, — услышал Олег его хрип, — свет жжёт…

Олег, удивившись, поспешно нацепил противогаз на стонущего охранника, который уже не прекращал тихо и слабо стонать. Только теперь эти стоны были бездушны, звуча через противогаз.

— Говори, где тут железнодорожная станция!

Охранник что-то неразборчиво простонал.

— Говори, — Олег тряс его за плечи, — всё равно ведь умрёшь, какая тебе уже разница? Говори, где железная дорога!

Ему показалось, или охранник засмеялся?

— Ты зря стараешься… У тебя нет шансов… — Сказал он и снова застонал, уже слабее.

— Что?

Охранник повис у него в руках.

— Ну, же! Говори, где? — Не сдавался Олег, не веря, что потерял такого ценного языка.

— Эй, ты! Не двигаться! — Раздался вдруг резкий голос.

Человеческий голос…

Вздрогнув, Олег выпустил охранника и резким наработанным движением вскинул автомат на голос — в дверях охранной комнаты стоял заключённый. Ствол его автомата смотрел Олегу прямо в лицо. Сзади него Олег разглядел ещё одного заключённого, сжимавшего гранату. Оба они, совсем не ожидавшие от Олега такой прыти, немного растерялись, когда и он наставил на них автомат. Но вооружённый и, похоже, главный в этой компании заключённый не растерялся и ещё твёрже сжал автомат. Олег буравил его взглядом. Обе стороны упрямо молчали. Через несколько секунд автомат заключённого дрогнул и начал медленно опускаться.

— Я Олег Ахатинов, — холодно сказал Олег и тоже опустил ствол.

Заключённые тихо переглянулись, с недоверием глядя на инженера.

— Я не верю, — процедил главный.

— Ты напрасно паникуешь, — проговорил Олег, глядя ему прямо в глаза, — ты прекрасно знаешь, кто я.

«Не может быть… Неужели это тот самый Олег? — Пронеслось в голове главного, — но как? Он же вроде в «Мамоново» погиб…».

Заключённый напряжённо молчал, пристально разглядывая лицо, которое он когда-то давно видел на потёртых фотографиях. Второй за его спиной приблизился чуть ближе и что-то шепнул. Они оба снова посмотрели на Олега.

— Ну, допустим, я поверил, — жёстко сказал главный, — и что дальше?

— Ты всё ещё хочешь убить меня?

— Чего ты добиваешься, Олег? — Взгляд главного загорелся, — я не выстрелил, вот и радуйся.

Второй укоризненно толкнул его в бок.

— Узнав меня, ты бы и не смог выстрелить, — усмехнулся Олег, — вы кто такие, откуда?

— Заключённые из блока «А5», — более воспитанно ответил второй, — мы все оттуда сбежали, когда это началось… Меня зовут Джон Вебер, а это Дмитрий. Помогите нам, Олег, очень Вас прошу! Вы ведь за этим сюда пришли?

Сказать «Нет» Олег не смог, поэтому просто переменил тему.

— Так вы из блока «А5»? Я был там… Что там произошло? Там было море крови, тела…

— А то ты не знаешь, — усмехнулся Дмитрий, — кто же, как не ты, отключил защитный периметр?

Глянув на него, Олег вздохнул. Ну, вот… Они теперь уже винят его… Сложный всё-таки народ эти заключённые: винят всех и вся и даже не думают, что только благодаря отключению периметра они обрели свободу. Хотя «свобода» — это сильно сказано, вряд ли на Земле ещё живо это понятие.

— Ладно, расслабься, — сказал Дмитрий, проходя в комнату и рассматривая убитых охранников, — сейчас поздно об этом рассуждать. Я знаю… Мы все знаем тебя ещё с ранних лет.

— Большинство этих слухов сильно преувеличено, — позволил себе улыбнуться Олег.

— Знаю. Но, тем не менее, они не лишены основы. Я знаю, кто ты, и поэтому буду говорить начистоту… Только благодаря случайности мы сумели выбраться из камер. Мы с Вебером направляемся в пункт связи.

— А зачем? — В лоб спросил Олег. Такая откровенность показалась ему подозрительной.

— Известно, зачем, — вставил Вебер, — мы все тут политзаключённые. Мы с Дмитрием хотим пробиться в узел связи, чтобы связаться с Сопротивлением.

— Неужели? — Картинно удивился Олег, — а почему сразу не бежите? Ведь сейчас уйти дело плёвое. На волю, в город.

— Не умничай, — сказал Дмитрий, нагибаясь над трупом охранника, — ты сам знаешь, что воли нет нигде: ни здесь, ни там. Воля есть только там, где нет Правительства. Мы хотим разыскать членов Сопротивления и присоединиться к ним.

— Но почему таким странным способом? — Продолжал допытываться Олег.

— В Сопротивление не так легко попасть, как кажется, — сказал Вебер, — только если мы свяжемся с ними по рации, они поверят, что мы не шпионы Правительства.

Олег, нахмурившись, задумался. Всё вроде бы логично. Но…

— А вы не думали, — спросил их Олег, — что повстанцы смогут запеленговать сигнал? И если поймут, что он идёт из «Стара Проспект», подумают, что это подстава. А вдруг вы подсадные утки?

Повисло тяжёлое молчание. Вебер, задумавшись, опёрся на стену, и с каждым мигом его взгляд становился всё тревожнее. Дмитрий, сев над трупом охранника, приподнял его куртку: нашивки надзирателя. Заключённый напрягся, но внешне оставался совершенно спокоен.

— Чёрт, а ведь ты прав, Олег, — сказал он, — не подумали мы как-то об этом.

— Вот то-то и оно.

Дмитрий осторожно снял с трупа плохо закреплённую маску противогаза. Опять не тот…

— Н-да, похоже, теперь нам точно крышка, — вздохнул Вебер, — как были смертниками, так и остались… Куда же теперь податься? Все концы обрублены…

— Олег, ты сам убил его? — Спросил Дмитрий, указывая на труп.

— Да, — кивнул Олег, — и двух этих тоже. Хотел взять языка, я тут совсем с пути сбился. Но умер он… Не рассчитал я ранения.

— Молодец, — усмехнулся Дмитрий.

Ему почему-то было приятно видеть трупы охранников, а в особенности — надзирателей. Может быть, тут был личный мотив, а может быть, дело было просто в том, что он — лишь заключённый и ждал от этих тварей только смерти, а теперь всё встало вверх ногами: он сам несёт им смерть. Как в самых смелых мечтах… Как повстанец. Он ведь и мечтал истреблять слуг Правительства, когда шёл на сходку волонтёров Сопротивления. Мечты сбывались. Вот только не так, как он того хотел.

— А зачем тебе язык был нужен? — Спросил он, — да ещё и из высшего состава. Что же ты тут ищешь?

— Я ищу железнодорожную станцию, — опомнился Олег, — может быть, вы мне подскажете, где она тут? Мне это нужно очень срочно, речь идёт о жизни и смерти дорогих мне людей.

— Стойте! — Вдруг вышел из раздумий Вебер, — о чём это вы вообще?! Нам сейчас надо понять, что тут происходит и как нам отсюда выбраться… Вот ты, Олег, говоришь, что нас примут за членов Правительства, если мы с ними свяжемся отсюда. Ты не прав.

— Вот как? — Удивился Олег, — интересно, почему же?

— А потому, что если Сопротивление направило самого Ахатинова на захват «Стара Проспект», то оно поверит в успех его миссии и, следовательно, в то, что мы освобождены и хотим присоединиться к восстанию.

Повисло напряжённое молчание. Оба заключённых вопросительно смотрели на Олега. Тот, виновато улыбнувшись, развёл руками.

— Простите, конечно, ребята, но меня никакое Сопротивление не посылало захватывать «Стара Проспект». Сами подумайте, разве один человек на такое способен?