Хайдарали Усманов
Ковчег. Новый дом
Кто кого?
Звёздная система Тесса-9, по своей сути, считалась “мертвой”, и в этом заключалась её безмолвная, зловещая прелесть. Светило, если его можно было назвать так, представляло собой тлеющий уголь в пепельной чаше космоса – тусклый красный карлик, почти лишённый гнева и жизни. Он не освещал, а скорее намекал на присутствие света, его алое сияние еле пробивалось сквозь туманную ткань межзвёздного газа. Лучи его не грели, не призывали к росту и не отбрасывали теней. Здесь не было теней, потому что не было ни одной планеты, ни одного спутника, ни одной поверхности, на которую могла бы пасть тень. На данный момент Тесса-9 была этаким заброшенным перекрёстком вселенского бездорожья – промежуточной системой между куда более значимыми Звёздными системами, неведомо как оказавшийся на маршрутах миграции, разведки и бегства. Его пространства не обтекали линии гиперпрыжков, как артерии в телах цивилизаций, но кое-где пересекались тайные тропы. Здесь останавливались только те, кто не хотел быть найден.
Главной достопримечательностью системы были бескрайние астероидные поля. Они тянулись туманными кольцами, клокочущими реками и растрёпанными грядами, словно после разрушения мира, которого больше нет. Камни варьировались от крох, величиной с ладонь до гигантских обломков размером с транспортный крейсер. А то и более того. Некоторые из них всё ещё сохраняли следы древней геометрии – разломанные плиты, как фрагменты мегаструктур, разнесённых в клочья миллионы лет назад. Отголоски катастрофы, когда-то давно стеревшей уже и саму память о её причине.
Пылевые потоки меж астероидов вихрились в медленном танце. Ионные следы – как шрамы – обозначали места, где когда-то проходили корабли, и их двигатели оставили временные отметины на мёртвом холсте вакуума. В нескольких зонах пространство, казалось, чуть гуще, словно насыщено невидимыми, но ощущаемыми глазами опытных пилотов потоками газа. Там, среди разреженного эфирного тумана, рожденного из древних ледяных тел, изредка вспыхивали слабые электрические разряды – невидимые глазу, но ощутимые приборами.
Газовые облака в этой системе были редки, но весьма коварны. Некоторые скапливались в неустойчивые завихрения, полупрозрачные, окрашенные бледно-сиреневыми и голубыми оттенками, которые казались эфемерными даже на приборах. Сенсоры путались в измерениях – плотность будто скакала, отразившаяся волна сканирования возвращалась искажённой, словно сама ткань пространства здесь была чуть изломана, как в старых линзах. Бывалые навигаторы шептались, что в этих облаках исчезали дроны, пропадали зонды, а некоторые пилоты сходили с ума, если слишком долго задерживались в тумане.
И всё же, несмотря на пустоту, система жила – по-своему. Среди обломков находились следы активности. Заброшенные капсулы и потерянные модули, кораллоподобные образования, возможно, созданные технологией, а возможно – чем-то органическим, выросшим в забытых щелях металла и камня. Иногда какой-нибудь астероид, развернутый к свету карлика отражал его с мрачной издевкой – алый блик, скользящий по чёрному телу, как капля крови по ножу. Изредка, в самой гуще поля, дрейфовали крошечные базы – скрытые, лишённые маркировок, встроенные в скальные пустоты. Они не подавали сигналов. Они ждали. Кто-то использовал Тесса-9 как укрытие, кто-то – как тюрьму, кто-то как место для сделок, что не терпят лишних глаз.
Тесса-9 не прощала ошибок. Навигационные системы здесь сходили с ума от избытка перекрёстных гравитационных аномалий. Компьютеры улавливали сигналы, которых не должно было быть, и шептали об объектах, которых не существовало. Это место было тенью на границе карт, ловушкой для забытых экспедиций, последним пристанищем для беглецов и мародёров.
И в этот безмолвный водоворот среди звёзд, в систему, где сама тьма казалась плотнее, чем в любом другом уголке кластера, теперь и направлялась сразу целая группа кораблей. Так что сейчас Звёздная система Тесса-9, погружённая в вечный полумрак, медленно, словно нехотя, принимала новых гостей. Один за другим они входили в систему – без сигнальных пакетов, без транспондеров, по кривым, заранее не согласованным траекториям. Как будто каждый старался сделать это первым, не дожидаясь остальных. За одну стандартную неделю сюда прибыло десять кораблей – старых, обветшалых, но всё ещё опасных.
Первым появился “Прах Ориджины” – тяжёлый крейсер второго поколения. Его корпус был в шрамах, словно покрыт обуглённой чешуёй. Когда-то это был патрульный корабль Объединённых Секторов, но теперь он, вместо стандартной брони, нёс на себе практически варварские наслоения. Резаные плиты брони, сваренные по живому, размеченные знаками-предупреждениями, какими клеймили добычу. Из его бортов выступали шесть длинных, словно копья, стволов тяжёлых орудий с внешними подающими трубами – классическое кинетическое вооружение, архаичное, но всё ещё смертоносное. Автоматические зенитки – четыре четырёхствольных турели на вращающихся кольцах – следили за окружающим пространством, как старые псы с трясущимися, но зоркими глазами. Крейсер медленно нырнул в южную кромку астероидного пояса и затих в глубине каменных теней.
Следом, с разбросом почти в десять часов, вышел “Гретта Разорванная” – достаточно крупный транспортник, когда-то давно переоборудованный в рейдер. И сейчас его рваный силуэт напоминал лоскутное одеяло – броня, собранная с разных моделей, между плитами зияли сварочные швы и кабели, покрытые льдом. Вместо грузовых модулей – два навешанных контейнера с батареями старых линейных пушек. Они выглядели нелепо, как тяжёлые крылья на туше тушканчика. Едва войдя в систему, “Гретта” тут же скользнула в один из разреженных газовых карманов, где и застыла, почти не меняя положения, глуша все внешние сигналы. Даже маскировку активировала не сразу, словно капитан долго соображал, какую именно кнопку нажать.
Третьим пришёл “Беглый Долгор” – лёгкий корвет с металлическим псевдогорбом на брюхе, где явно когда-то размещалась антенная решётка. Теперь там крепились три двуствольные зенитки и нечто, что напоминало бомбовую или даже, вполне возможно, полноценную торпедную установку. В данную систему этот корабль ворвался слишком быстро, будто пилот не до конца рассчитал торможение. Несколько минут он беспорядочно маневрировал между астероидами, едва не врезавшись в один из них, прежде чем затеряться в плотной гряде ближе к “мертвой зоне” – региону, где сигналы отражаются от ионного газа, создавая фантомные метки.
Четвёртым стал “Грязный Слуга”, корвет старой имперской конструкции, явно переживший не одну полноценную войну. Его орудийные башни выглядели ржавыми, но всё ещё зловеще целыми. Вместо нормальных радиаторов по бокам выступали змеящиеся трубы, заканчивающиеся решётками, словно это был промышленный комбайн, а не боевой корабль. На корме проглядывался вырез – там, где был ангар, теперь зияла дыра, затянутая электромагнитной сетью. Возможно, это было импровизированное место для сброса десантников или мусора. “Слуга” не стал далеко уходить – спрятался за обломком метеоритного острова, возле которого раньше прятался кто-то ещё. Через минуту после его прибытия в эфире раздалось:
– Ты чего, срань бороздная, встал на моё место?!
– Занято не было, значит моё.
– Ты что, слепой?! Смотри, там маяк мой висит!
– Он был выключен!
– Ты сейчас выключен будешь, сволочь.
Обмен нецензурной руганью затянулся почти на десять минут, прежде чем вмешался третий голос, предложив “обоим заткнуться, пока кто-нибудь не решил, что вы вкусно пахнете и не вышел на огонёк”. Ни один из кораблей при этом не сменил позиции.
Пятый и шестой прибыли почти одновременно, что вызвало новую порцию обвинений в “копировании маршрутов” и “подглядывании в навигационные системы”. Один – “Шрам Дружбы”, похожий на обрубок бывшего колониального транспорта, покрытый зубастыми накладками брони. Второй – “Сен-Орн”, странный гибрид корвета и ремонтного челнока, на котором висели не только орудия, но и что-то, напоминающее сборщик обломков. Оба мгновенно начали переругиваться в эфире, обвиняя друг друга в том, что “слишком близко вошли в систему”, “засветили траекторию”, “спалили выход” и вообще “всю операцию пошли под хвост”.
