Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук

Капитан выдавил кислую улыбку: «Вопрос отпадает, так как тебе нельзя покидать «Гликку»».

Леди Малуф отозвалась мурлыкающим смешком: «В самом деле, Адэйр, тебе давно пора стать человеком, искушенным в житейских делах. Я не намерена торчать здесь, как отшельница, замурованная в келье! Прояви благоразумие, сын мой!»

«Я собираюсь отправить тебя назад на Морлок при первой возможности, — повторил капитан. — И такая возможность существует. А пока что тебе придется не показываться на людях и не высовывать нос из «Гликки»».

«Но это противоречит практическому здравому смыслу! — высокомерно возмутилась леди Малуф. — Я найму экипаж и отправлюсь на террасу «О-Шар-Шана», где можно вести приятные разговоры с цивилизованными людьми. Никто не может лишить меня такого права!»

«Боюсь, что ты ошибаешься, — вздохнул капитан. — Общественные контролеры задержат тебя прежде, чем ты покинешь здание космического вокзала».

Леди Малуф приложила ко лбу носовой платок: «Никак не могу понять, почему ты считаешь нужным придерживаться такого непреклонно догматического подхода! В детстве ты всегда был гораздо внимательнее и почтительнее — с тех пор ты изменился, и это меня беспокоит!»

Поднявшись на ноги, она бросила носовой платок на палубу: «Можешь отвести меня в каюту».

2

Через час, оставив Мирона сторожить свою родительницу, капитан Малуф прошелся по пассажирскому залу ожидания в здании космопорта и просмотрел расписание ожидаемого отправления звездолетов из Коро-Коро. Его немало порадовало то обстоятельство, что туристический пакетбот «Бродяга-дальнобойщик» вылетал из Коро-Коро в полночь и в свое время должен был приземлиться в Порт-Палласе на Тране, служившем пунктом пересадки на корабли, следовавшие по десяткам маршрутов, что позволяло без труда добраться до Морлока.

Покинув зал ожидания, Малуф направился по взлетному полю к огромному голубому пакетботу с серебристыми обводами. Когда он поднялся по трапу, его провели в управление капитана Бревета Фэйна, с которым Малуф успел познакомиться прежде.

Фэйн сочувственно выслушал Малуфа и заверил его в том, что ему будет достаточно привести мать на борт «Бродяги-дальнобойщика», после чего персонал пакетбота позаботится о решении всех дальнейших проблем. Малуф предоставил Фэйну все требуемую информацию. Капитан пакетбота нажал кнопку, чтобы вызвать стюарда — тот принес тяжелую бутыль и две стопки на подносе.

Фэйн почтительно приподнял бутыль, наполнил темно-желтой жидкостью стопки, высотой примерно четыре пальца каждая, и протянул одну Малуфу.

«На каком-то древнем языке слово «уискебоу» означало «живая вода», — изрек Фэйн. — Легенда гласит, что этот напиток состоит из солнечного света, дождевой росы и мягкого торфяного дыма».

Капитан пакетбота поднял бокал: «Сланче!»

«Сланче!» — отозвался Малуф.

3

Когда Малуф вернулся к себе на корабль, Мирон сидел один за столом в камбузе и просматривал перечень грузов, подлежавших отправке. Капитан заглянул в салон — там никого не было. Он спросил у Мирона: «Где она?»

«Все еще в каюте, — успокоил его Мирон. — Она оттуда даже не выглядывала — наверное, спит».

Малуф направился к каюте, отведенной его матери, постучал в дверь и прислушался, но ничего не услышал. Он снова постучал. На этот раз из-за двери раздался певучий отклик: «Кто там?»

Капитан открыл дверь, зашел в каюту и тут же остановился, удивленно подняв брови.

Леди Малуф сидела перед зеркалом за туалетным столиком, нанося на обвисшую кожу лица маску белого косметического крема. Она обвела глазницы мазками коричнево-пурпурного пигмента, в связи с чем ее физиономия напоминала побелевшую от старости морду енота. Ее волосы, теперь выкрашенные в ярко-черный цвет, были собраны торчащим пучком на затылке и скреплены упругим колечком белых бусинок. На ней было поразительное, сияющее и колыхающееся длинное зеленое платье с разрезами вдоль ног, обнажавшими, помимо бледно-голубой подкладки, сухие и тонкие, как палки, ноги. Заметив присутствие сына, она повернулась и неодобрительно взглянула на него: «Ты полностью забыл об элементарных правилах приличия? Вламываешься без предупреждения!»

«Прошу прощения, — сказал Малуф. — Я пришел сообщить о том, что твой полет от Флютера до Морлока зарезервирован. Пакетбот отправляется сегодня, поздно вечером — собирай багаж».

Леди Малуф снова сосредоточила внимание на зеркале: «Полет придется отложить, он не соответствует моим планам. Я закажу экипаж и поеду в «О-Шар-Шан». Если там собралась достаточно забавная публика, я поселюсь в этом отеле на пару недель».

Капитан не стал терять время и без лишних слов позвал Мирона. Игнорируя крикливые протесты леди Малуф, вдвоем они быстро запихнули пожитки старухи в дорожные сумки.

Малуф спустился по трапу «Гликки», чтобы внимательно обозреть взлетное поле — над ним уже сгущались сумерки. Группы усталых туристов брели к своим звездолетам. Капитан вернулся в каюту матери.

«Уже темнеет, можно не задерживаться, — сообщил он. — Ты готова?»

«Нет, конечно! К чему вся эта суматоха? Нет, это просто какая-то трагедия!»

«Весьма сожалею! — Малуф принес длинный черный плащ, оставленный в салоне кем-то из пилигримов. — Твое платье слишком заметно, завернись в этот плащ».

«Ни за что! Он весь пропитался грязью!»

«Тем не менее, тебе придется его надеть, — капитан завернул тощую фигуру своей матери в черный плащ и нахлобучил ей на голову широкополую шляпу. — Теперь все в порядке. Пойдем!»

«Это катастрофа, это принуждение! — возмущалась леди Малуф. — Я никуда не пойду!»

«Придется идти — или мы отвезем тебя на тачке, — пригрозил капитан. — Так ты идешь или нет?»

«Мне не оставили никакого выбора! — жалобно воскликнула леди Малуф. — Я вынуждена подчиниться неизбежности. Но помяни мое слово, я никогда не забуду это унижение!» Подхватив капитана под руку, леди Малуф спустилась с ним на взлетное поле, и они направились к «Бродяге-разбойнику» со всей возможной поспешностью. Мирон, с дорожными сумками в руках, следовал за ними.

Им удалось добраться до утешительной громады пакетбота без каких-либо нежелательных инцидентов. Поднявшись по пассажирскому трапу, они прошли через вестибюль в главный салон. Старшего стюарда там не было, и Мирон отправился его искать.

Тем временем Малуф оценивал интерьер, создававший атмосферу сдержанной элегантности: стены, обшитые панелями золотисто-коричневого дерева, пол, покрытый мягким зеленым плюшем. Покосившись на свою мать, капитан заметил, что та презрительно опустила уголки губ.

«Здесь не так уж плохо, — осторожно заметил он. — Ты приятно проведешь время в полете».

Леди Малуф язвительно фыркнула. Компания пассажиров, собравшаяся за столом неподалеку, что-то оживленно обсуждала, потягивая коктейли из покрытых изморосью охлажденных бокалов. Как только они заметили леди Малуф, разговор прервался. Паузу нарушила пара приглушенных смешков, после чего беседа возобновилась.

Леди Малуф что-то злобно прошипела сквозь зубы и, вывернув руки назад и вниз, позволила черному плащу упасть на пол. Для пущего эффекта она сорвала с головы шляпу и отбросила ее.

Ее сын наблюдал за происходящим, но не вмешивался.

К тому времени Мирон вернулся со стюардом — тот с безукоризненной церемонностью приветствовал леди Малуф на борту звездолета и воскликнул звучным баритоном: «Должен признаться, я просто поражен! Я ожидал встретить даму гораздо старше вас, а ваше умение элегантно одеваться — приятная неожиданность!»

«Надеюсь, что мне удается оставаться выдающейся личностью во многих отношениях, — проворковала в ответ леди Малуф. — Страстное стремление жить согласно самым романтическим представлениям никогда не охладеет в моей душе!»

«Достопримечательная особенность! — восхищенно заявил стюард. — А теперь мне следует сопроводить вас в каюту, где, несомненно, вы воспользуетесь возможностью немного отдохнуть перед тем, как начнется торжественный бал, посвященный вылету «Бродяги» в космические просторы».